Тропа расширилась до проселочной дороги: едва заметные колеи между тростниковых зарослей. Впереди спокойно вышагивала лошадь пирата. Она была настоящим иноходцем, красивое животное с ровным аллюром, на котором мог удержаться даже столь никудышный наездник, как Иль-Корво. Такую лошадь сэр Гай не постыдился бы предложить леди Меланте для путешествия.
Элейн не собиралась ехать шагом и, осознав это, подтянулась. В ответ жеребец тут же вскинул голову. Она издала притворный вскрик, ударила пятками в его бока и одновременно натянула поводья. Жеребец протестующе затанцевал. Мысленно попросив у него прощения, Элейн снова и снова повторяла свой трюк, пока он не повернулся и не встал на дыбы. Но она продолжала подгонять его, когда передние копыта ударили в землю. Конь гневно заржал. Почувствовав, что он поднял круп, чтобы сбросить ее, Элейн откинулась назад. Она проделала это дважды, затем посмотрела на дорогу и, увидев стоящую перед ней лошадь пирата, наконец отпустила поводья.
Когда жеребец рванулся вперед, она сумела издать подобие испуганного крика. Он снова встал на дыбы, постарался лягнуть мешавшую лошадь, но та бросилась в сторону, и он начал долгожданный бег.
Его тело мощно двигалось в знакомом ритме, копыта гулко стучали по теперь уже твердой земле, шаги удлинились, когда жеребец перешел в настоящий галоп.
Обхватив руками мускулистую шею, Элейн позволила ему нести ее в ночь. Она вдруг почувствовала себя свободной, ей показалось, что она может скакать так вечно, что жеребец – волшебное животное, способное пролететь над горами и морями, чтобы отнести ее домой.
Как только у нее родилась эта своевольная мысль, жеребец изменил своей неистовый галоп и теперь несся вихрем, распластав тело в воздухе. Элейн слышала позади стук копыт, это мчалась верховая лошадь. Поразительно быстро для иноходца с неумелым всадником. В миг виноватой радости она подумала, что пират, должно быть, упал, когда жеребец пронесся мимо них, и теперь освободившийся иноходец догоняет их.
Он приближался с невероятной скоростью. Элейн не стала оглядываться, думая, что увидит лошадь без всадника, но в следующий момент с тревогой осознала свою ошибку.
Лошадь преследовала их, словно конь из самого ада, лунный свет мерцал на ее белой звездочке. Приняв вызов, жеребец удвоил свои усилия, ветер рвал капюшон с головы Элейн, ветки проносившихся мимо кустов хлестали ее по ногам. Она понимала, что лошадью кто-то управляет, только не могла поверить, что это пират, который даже не знает, как садятся в седло.
Он маг. Лишь благодаря колдовству легкий иноходец догоняет их, невзирая на все усилия жеребца. В приступе неожиданного страха Элейн заставила его прибавить скорость, но лошадь не уступала. Краем глаза она увидела, что пират уже почти рядом с ней. Поводья свободно висели, а наездник одной рукой вцепился в гриву и, полусвесившись с седла под невероятным углом, старался дотянуться до нее.
– Не делай этого! – закричала Элейн, поняв, что он хочет схватить ее поводья.
Он не представлял, чем это грозит. Они мчались рядом по неровной дороге. Верховую лошадь ничто не остановит, жизнь для нее – состязание в скорости, она должна быть впереди, а жеребец с головой ушел в соперничество. Оба теперь были неуправляемы, малейшее препятствие, неверный шаг собьет их с ног. Уткнувшись лицом в гриву, Элейн молилась, чтобы они видели на такой скорости дорогу. Когда пират снова потянулся за ее поводьями, она ударила его по руке.
– Сумасшедший! – крикнула она.
Но Рейвен схватил ее за локоть и потерял равновесие.
– Отпусти!
Элейн всем телом откинулась в другую сторону, и жеребец столкнулся с лошадью. Она почти вывалилась из седла, когда почувствовала тяжелый удар и отдачу.
Лошадь свернула с дороги и сделала прыжок, взяв барьер из черных камышей.
Секунду Рейвен еще держался в седле. Элейн видела дугу лошадиной шеи, видела пирата, обеими руками ухватившегося за гриву, потом животное приземлилось и сбросило всадника.
Он исчез, остался позади до того, как она смогла осознать, что произошло. Освободившись от неуклюжего веса на спине, лошадь помчалась вперед, но по обычной для всех лошадей манере, кажется, быстро поняла, что хочет остаться с жеребцом вместо того, чтобы нестись мимо.
Элейн чувствовала усталость коня и потому не возражала, когда оба перешли на рысь. Она взяла поводья лошади, та с готовностью остановилась. Она вновь превратилась в простое, спокойное животное, мирно щипавшее траву, позабыв уже безумную скачку. Ни следа волшебства или намека на поразительную скорость. Хотя жеребец был утомлен, лошадь, казалось, только слегка вспотела.
Элейн оглянулась. Дорога была пуста. Внезапно ее охватила дрожь, она вцепилась в луку седла и опустила голову, пытаясь справиться с запоздалым приступом дурноты. Без сомнения, пират ранен, если не убит. Она не испытывала к нему сочувствия. Она хотела бежать от него. Вдали уже видна колокольная, она свободна, до убежища теперь рукой подать. Так чего она ждет?
– Проклятие! Что ты со мной сделал? – простонала она и медленно повела коней назад.
Элейн нашла его в зарослях тростника, песок вокруг него был истоптан копытами. Он лежал у самой дороги, опершись локтем о землю. Казалось, пират не заметил, что она рядом. Он заставил себя подняться, но покачнулся и упал на колени. Голова бессильно склонилась к земле.
Она по собственному опыту знала, что бывает после тяжелого падения: воздух словно выбит из легких, в горле волна тошноты.
– Не пытайтесь встать, – сказала она.
Рейвен поднял голову, увидел ее и снова уперся руками в песок. У него из носа шла кровь, он жадно ловил ртом воздух.
– Вы... не... ранены? – спросил он между вдохами.
– Я – нет. А вы?
Пират не ответил. Элейн ждала. Немного погодя он сел на корточки, приложил руку к виску. – Не искусен... с лошадьми.
– Поистине! Вы чуть не убили нас обоих, – процедила Элейн.
Он взглянул на нее, искоса, снизу, как бы в попытке сосредоточить внимание. Хотел встать... и не смог, упал на одно колено.
– Лежите. Думаю, вы сильно ударились головой.
– Да. – Рейвен снова поднялся.
Бросив поводья, Элейн подошла к нему.
– Лежите спокойно, глупец.
Она сняла плащ и сделала из него подушку.
Рейвен, качаясь, шагнул к лошади, взял поводья, уткнулся лицом в гриву. Потом он медленно опустился на землю.
Элейн отвела лошадь в сторону, где та начала с удовольствием щипать траву. Пират не видел, как она делала подушку, но очнулся, когда она подложила ее ему под голову.
– Чего вы добивались? – гневно спросила она. – Вы думали, что сможете меня остановить?
– Спасти вас, – пробормотал он.
– Спасти? Черт побери. Спасти меня!
– Понес... – сквозь зубы сказал он. – Подлое... отвратительное животное.
– Он не понес меня.
– Не понес?
Такого смиренного тона у него Элейн никогда прежде не слышала.
– Нет!
Что-то пробормотав, он закрыл глаза. Пират настаивал, чтобы они ехали дальше, и не желал слушать никаких советов. Только неимоверным усилием воли он заставил себя взобраться на терпеливую лошадь, хотя его тело явно предпочитало твердую землю. Элейн сомневалась, что другой человек вообще был бы на это способен.
Начинался рассвет, серебристая дымка застилала горизонт и башню колокольни. Элейн шагом вела лошадь по берегу канала, поскольку Рейвен слишком неуверенно держался в седле. Но медленная езда возмущала его, и он бормотал проклятия на французском, итальянском и других языках, какие она до сих пор и не слышала. Часто пират ронял голову на шею лошади, потом опять вскидывал и оглядывался, словно не понимал, где находится. Однажды вдруг спросил се, почему они едут верхом.
Элейн знала, что хлеб, деньги и бумаги он положил в седельные сумки жеребца, и уже обыскала их. Можно было оставить его. Колокольня ясно проступала сквозь утренний туман, но сейчас она увидела, что это не церковь, а лишь маленькая башня со сломанной ветряной мельницей наверху. Соляные пруды блестели под восходящим солнцем. Напряжение и бессонная ночь, видимо, притупили се способность соображать. Она хотела найти церковь или большую деревню со священником. И что дальше? Заявить, что она похищена человеком, который едва мог поднять голову и членораздельно говорить? Теперь это выглядело бы довольно странным заявлением.
Она должна оставить его. Соляные работы, должно быть, закончились, соломенные крыши хижин провалились.
– Давайте отдохнем здесь.
– Нет, – ответил пират, держась за гриву. – Нет. Мы едем дальше.
– Но вы не можете ехать.
– Могу.
– Тогда поезжайте, а я должна отдохнуть.
Элейн повела жеребца сквозь разросшиеся кусты к мельнице. В широких корзинах выросли белые замки соли, похожие на игрушечные крепости, разбросанные по грязи. В желобе струился тонкий ручеек, деревянная калитка солеварни блестела от кристалликов. Элейн пнула ногой перевернутое корыто, лежавшее у желоба.
– Мы не можем задерживаться, – сказал пират. – Мы должны прибыть на встречу.
Но если он должен с кем-то встретиться, ей надо побыстрее оставить его и найти себе убежище до того, как это произойдет.
– Свидание? Когда? – спросила она.
– А Морозини вам не говорил? – Пират огляделся и сдвинул брови. – Мы у лагуны.
– Мне он ничего не говорил.
– Но вы же нас привели сюда, – настойчиво произнес Рейвен.
– Нет, это вы привели нас. Когда должна быть встреча? Где?
Пират уставился на нее и вдруг засмеялся.
– Не могу вспомнить когда. – Он удивленно покачал головой. – И не знаю где!
Он посмотрел вокруг, будто ответ находился в зарослях тростника или на туманном горизонте.
– Мы берем вино... он должен это устроить... – Пират застонал. – Я ничего больше не помню.
– Наверно, от ушиба, – сказала Элейн. – У вас сотрясение мозга.
– Проклятие, моя голова сейчас расколется. – Он прикрыл рукой глаза, осторожно скользнул пальцами по окровавленному лицу. – Господи! Я упал? С этого животного?