— Будет исполнено, Ваше Величество! А кого следует назначить на место директора — распорядителя Добровольного флота?
— Адмирал Пустошкин, определенно, справится с этой задачей.
Затем мы обсудили предстоящую совместную работу. Я ещё в том году я хотел поехать на Урал, дабы своими глазами ознакомиться с работой местной горный промышленности. Но если в прошлом году мне помешала война с Пруссией и Конгресс, то в этот раз от поездки пришлось отказаться из-за нависшей над нами угрозы войны с Францией.
Наконец Мордвинов раскланялся, а я некоторое время печально размышлял о случившемся. Как же не вовремя случилась эта война! У нас были все предпосылки для успешнейшего роста промышленности: огромная германская контрибуция и золото Урала должны были подстегнуть и заводское, и дорожное строительство, и многое-многое другое. А теперь мы вместо этого вынуждены вновь воевать, сжигая деньги в топке военных расходов… Я уж не говорю о гибели Наташи. Чёрт бы побрал этих выскочку Жубера и старого сукина сына Сийеса!
Глава 6
— Да откроют они нам, наконец?
Ранним утром у дома Уильяма Питта-младшего остановилась прекрасная, на резиновом ходу коляска, откуда вышли четыре джентльмена. Немногочисленые зеваки, для которых подобные визиты к дому бывшего влиятельного премьер-министра были далеко не в новость, тут же узнали среди них лорда Гренвилла — родственника сэра Уильяма — и восходящую звезду английской политики, лорда Каслри; причём первый, в течение десяти минут названивавший в дверной звонок, уже начинал терять терпение.
Наконец за дверью явственно загремели ключи — на вызов колокольчика явился Сидней, бессменный камердинер Уильяма Питта-младшего. Одетый в старомодный сюртук, напудренный парик с тупеем, он буквально олицетворял собою респектабельность доброй старой Англии времен королевы Анны.
— Любезный, — нервно произнёс лорд Гренвилл — мы с лордом Каслри прибыли к твоему хозяину по срочному делу. Будь добр, поторопи его, ибо дело не терпит отлагательств!
Дворецкий окинув взглядом ранних визитёров, обещал тотчас же доложить, и, неодобрительно покачивая головой с видом «ну господа, вы же знаете сами, что явились слишком рано» отправился к своему патрону.
Уильям Питт уже проснулся и сидел на оттоманке в атласном тёмно-синем шлафроке. Рядом на изящном письменном столике, изрядно потемневшем от постоянно засыхавших на нём потёков красного вина, стояло и лежало несколько пустых бутылок из-под портвейна и хереса, очевидно, опустошённые прошлым вечером. При виде этого зрелища Сидней мысленно вздохнул: никогда не отличавшийся трезвеннической жизнью сэр Уильям последние месяцы перешел все границы, иной раз опустошая по восемь бутылок в день. «Этак он, пожалуй, перейдёт на джин, и кончит, как большинство лондонских бедняков — преждевременной и жалкой смертью» — подумал камердинер, но, убирая остатки вчерашней невоздержанности хозяина, разумеется, не произнёс ни слова.
— К вам лорд Гренвилл, сэр! С ним лорд Каслри и еще два джентльмена, сэр!
Питт устало потёр узкой ладонью воспалённые, с глубокими коричневыми тенями глаза.
— Что за господа? — тяжело подняв голову, спросил он, сделав это голосом человека, которому проще умереть, чем выйти к гостям. Сидней понял, что вопрос касается незнакомых ему гостей — ведь лорды Гренвилл и Каслри были прекрасно известны Питту.
— Не знаю, сэр! — сдержанно отвечал камердинер. — По виду — иностранцы, сэр!
Тяжело вздохнув, сэр Уильям поджал губы, явно мысленно пытаясь смириться с необходимостью вставать и вести умные речи
— Сидней, отправляйтесь к визитёрам и сообщите, что я приму их в гостиной через четверть часа. Затем подайте мне горячей воды для умывания и мой тёмно-зелёный сюртук.
Умывшись и одевшись, мистер Питт разительно применился. Его высокая, неуклюжая костлявая фигура казалось, выросла вдруг до самого потолка и теперь дышала достоинством; резким движением сэр Уильям вздёрнул голову, натягивая на лицо маску холодного высокомерия. Пройдя в гостиную и устроившись в кресло у камина, он скованно, но благосклонно кивнул Сиднею.
— Проси джентльменов войти! — произнёс он тоном, которым можно было бы заморозить Северное море.
Вскоре визитёры предстали перед бывшим премьер-министром.
Лорд Гренвилл, двоюродный брат Уильяма Питта, как и тот, с юности занимавший место в Палате Общин, уже успел побывать ее спикером и даже министром иностранных дел; но, несмотря на родство с Питтом, старался занимать независимую позицию.Это позволило ему занять в новом правительстве Аддингтона место министра внутренних дел; но, разумеется, он сохранял контакт с о своим опальным родственником. Лорд Каслри, тоже довольно молодой политик, сделавший имя на ирландском урегулировании и вполне преданный Питту, — настолько, что они считался почти родственниками; но еще двое — полноватый господин в одежде, характерной для континентальной Европы ихудощавый немолодой субъект с обширными залысинами — были Питту незнакомы; а ведь он знал всех, или почти всех в Англии, кто имел хоть какой-то вес и значение!
Впрочем, секрет вскоре раскрылся.
— Сэр Уильям, эти господа прибыли к нам с континента. Господин Гаугвиц — бывший первый министр низложенного прусского короля Фридриха- Вильгельма; герр Гарденберг — бывший полномочный министр в земле Ансбах — представил незнакомцев лорд Каслри.
— Чем обязан, господа? — холодно произнёс Питт, окидывая посетителей отчуждённым, надменным взглядом.
— Уильям, — произнёс лорд Гренвилл, оглянувшись на своих товарищей — положение просто отчаянное! Как вы знаете, Аддингтон убедил Его Величество подписать союзный договор с Россией, согласно которого мы выплатим этой империи двадцать миллионов фунтов в течение ближайших шести месяцев, и еще шестьдесят миллионов — до конца этого года. Это чудовищная сумма; и мы обязаны будем отдать ее человеку, безжалостно потопившему наш флот всего лишь полтора года назад!
Пока Гренвилл рассказывал эти новости, лорд Каслри постоянно посматривал на бывшего премьер-министра. Питт казался высокомерным и совершенно безучастным. Впрочем, сэр Роберт, не один год деля с ним парламентскую скамью, прекрасно знал, что он всегда выглядит так, когда речь идёт о политике.
— И среди уважаемых членов Палаты Общин, и в среде наших друзей в Сити крепнет убеждение, что союз с Россией — это последнее, что следовало сделать Англии! — продолжал между тем Гренвилл. — Их торговые привилегии разрушают нашу торговлю: печально известная компания «Русский дом», что, по слухам, принадлежит самому царю, и уже ставшая причиной разорения множества торговцев, под видом русских завозит в Лондон множество товаров, выпущенных в третьих странах и даже во Франции! Наши расходы на поддержание их вооружённых сил огромны и совершенно не соответствуют возможностям нашего казначейства. Все опасаются неизбежности введения новых налогов; завтра в Палате Общин обсуждается правительственный законопроект о налогообложении всех городских строений, имеющих более восьми окон, но ходят упорные слухи, что этим дело не обойдется… Нам не хватает вас, Уильям, вашего здравомыслия и веского слова на заседаниях! Вы должны поддержать нашу борьбу против этого чудовищного, противоестественного альянса льва и медведя!
Сэр Уильям лишь холодно пожал плечами.
— Я не склонен судить за этот союз Аддингтона. Не стоит заблуждаться, господа — наша страна отчаянно нуждался в русской поддержке против Франции. Ни я, ни кто-то другой в Палате Общин не представляем себе, каким еще способом может быть разбит галльский Молох! Теперь, когда Австрия разгромлена французами и на Апеннинах и в Баварии и подписала унизительный мир, а Пруссия уничтожена русскими вплоть до того, что королевская семья оказалась в их плену, в Европе просто нет иной силы, которую можно было бы противопоставить Парижу. Тут, господа, я полностью согласен с премьером Аддингтоном. Чёрт побери, да я и сам бы с удовольствием подписал с русскими союзный договор — ведь если хочешь победить чёрта, надобно самому стать чёртом! Но, с другой стороны, решительно никто в Англии не заинтересован в том, чтобы одна гегемонистская страна сменила другую, или чтобы Россия была наделена ролью арбитра Европы!
Лорд Каслри беспокойно оглянулся на немцев и перешел на французский — очевидно, пруссаки не знали английского и не могли понимать, о чем идёт речь.
— Сэр Уильям, вы не слышали, должно быть, последних новостей из Германии. Как вы знаете, еще в прошлом году русские сформировали из остатков прусских и саксонский сил армию, горделиво величав ее «Вооружённые Силы Северо-германского союза». Тотчас после создания на обломках Королевства Прусского этого скороспелого и странного государственного образования были произведены дополнительные воинские наборы; и ныне, как говорят, силы Союза насчитывают более ста тысяч солдат, проходящих самую тщательную и скорую переподготовку под началом известного своею опытностью и военными дарованиями графа Суворофф. Так вот, по данным наших источников, в среде этих военных созрел заговор в пользу императора Александра! Они желают отрешить от власти бундеспрезидента Вильгельма, не пользующегося никаким доверием в военной среде, и предложить Александру возглавить Северогерманские земли, провозгласив Германскую империю! Господа Гаугвиц и Гарденберг, уведомленные доброжелателями об этом чудовищном плане, поспешили связаться с нами, и тотчас прибыли в Лондон. Прошу вас, господа!
Немцы переглянулись, перебросившись между собой парой фраз по-немецки. Затем герр Гарденберг, откашлявшись, произнёс:
— До меня дошли сведения от бывших офицеров Королевской прусской армии, в среде которых еще сохраняется верность нашему вероломно плененному королю, о том, что среди чиновников и офицеров Северо-германского союза распространяются разговоры о неспособности президента Вильгельма и необходимости устроения дел в Союзе «на более прочном монархическом основании». При этом император Александр называется в качестве лучшего кандидата на верховную власть. Центром заговора является обер-президент барон фон Штейн, как известно –второй человек в иерархии Союза. Неизвестно, является ли вся комбинация плодом раздумий самого барона Штейна, или это результат интриг русского посланника Колычова, но сейчас важно другое: заговор этот весьма близок к кульминации. Как только последуют первые военные неудачи — а они несомненно будут, ведь в деле участвует сильнейшая в мире французская армия под командованием самого Моро — как заговорщики тут же выступят и поставят русского царя германским императором!