Тем не менее, несмотря на огромное количество чепухи, определенную информацию всё-таки удалось получить; и Главный заводской и промышленный штаб принялся её обрабатывать. В результате у нас сложилась чёткое понимание что необходимо дорога от Москвы на Урал из Москвы в Одессу, и из Петербурга в Москву.
Последнее уже была частично готова: мы воспользовались старой трассировкой проведённой ещё Петром I. Теперь разрабатывался её проект, согласно которого в России должен был появиться ещё два чугунных моста: на этот раз — через реку Волхов, и через Волгу в районе Твери. Ширина колеи оставалась прежней, широкой, чтобы можно было впрячь двух лошадей рядом; первое время движения должно было быть смешанным: и паровозами, и на конной тяге.
Две другие железные дороги представлялись делом далёкого будущего. Их устройство требовало огромного количества металла предварительного строительства мощнейших прокатных производств, опыта в устройстве ферменных и подвесных большепролётных мостов, и многого, многого другого. Тем не менее, я собирался пройти этот путь и при своей жизни увидеть обе эти магистрали, проехав по ним из конца в конец.
Прокат рельсов уже был налажен на двух казённых и одном частом заводе на Урале.Для изготовления паровозов недавно был заложен большой завод в Перми. Денег на его устройство, правда, было немного, но я очень надеялся на репарации от бывших прусских земель. Кстати, заодно был заложен механический завод в Воткинске, чьей продукцией должны стать станки и современнейшее буровое оборудование, а также большой оружейный завод в Ижевске. С последним пунктом, кстати, очень многие были несогласны, предлагая вместо новых заводов расширять старые — в Сестрорецке и Туле. Несомненно, в этом был свой резон — когда имеется уже действующее производство со сложившимися, отработанными производственными цепочками, с технологиями и специалистами, расширить его намного проще, чем создавать что-то новое с нуля в чистом поле. Но здесь я опять же с хроноаборигенами не согласился.
Во-первых, я прекрасно помнил про такую вещь как авиация. Хотя бы часть военных производств следа было вывести в те края, где их даже в далёкой перспективе не сможет достать стратегическая авиация неприятеля. Когда-нибудь, вероятно, туда же — вглубь страны — придётся переносить и столицу.
А во-вторых, как я успел убедиться, долгие оружейные традиции имеют и свои недостатки. Производство оружия в Туле зародилось ещё при Иване Грозном, и с тех пор там сложились не промышленные, а скорее ремесленнические традиции. Уже веками очень большую долю вооружений в Туле производили кустари, из-за чего здесь сложились свои традиции, свой менталитет; совершенно несовместимый с крупномасштабным, часто автоматизированным промышленным производством, что должно было появиться уже в недалёком будущем. Всё это заставляло меня задуматься о необходимости дублировать важнейшие военные производства на востоке нашей страны.
Однако вернёмся к транспортному плану господина Модераха. Он в числе прочего включал в себя и план нового подрыва днепровских порогов. Попытки проделать в порогах надёжный фарватер предпринимались еще Потёмкиным, однако успехом они не увенчались. Как только появился динамит, мы повторили попытки, и теперь плоскодонные баржи более-менее успешно проходят по всему протяжению русла этой длинной, столь многое значащей в истории моего народа реки.Однако сейчас появилось новое чудо-юдо: пароходы «река-море», способные взять зерно под Кременчугом и доставить его в Севастополь, Варну или Галац. Для них желательно было расширить и углубить существующие проходы; и вот министр представил свои на сей счёт соображения.
Однако у меня было своё видение будущего этой водной артерии, намного превосходящее по широте и охвату представления «хроноаборигенов»!
— Всё это хорошо, что вы подготовили, Карл Фёдорович! Действительно, судоходство по Днепру надобно развивать. Однако же, давайте рассмотрим иной вариант: а что, если пороги не ломать, а использовать? Ведь нам нужен мост через Днепр, — он понадобится для прохода через него железной дороги; может быть, стоит насыпать дамбу через крайний порог, и, подняв уровень воды, просто утопить все мели и узости, что находятся выше по течению?
От неожиданности и смелости такой идеи Карл Фёдорович поначалу не нашёлся даже, что и ответить.
— Вашше Величествоф, но этто то же что стрелятт из пушка по воробьям! — наконец произнёс он.
— Стрелять из пушки по воробьям иногда полезно. От громкого резкого звука целая стая их может упасть замертво! Это много удобнее и быстрее, чем гоняться за этакой мелюзгой поодиночке… Всё завит от масштаба! Вы принесли мне хорошие планы развития нашей транспортной системы, но надобно их проработать с иными ведомствами. Мы ведь не зря создали Главный заводской и промышленный штаб. Необходимо согласовать планы развития нашей страны во всех его проявлениях и взаимосвязях, предусмотреть даже то, что сейчас кажется невозможным. Мост через Днепр — это уже ближайшее будущее; так отчего нам не сделать плотину, способную разом утопить все пороги, напоить степи, дать мощности заводам, и, самое главное — соединить берега неразрывно-прочной связью?
— Фы прафвы, Ваше величестоф! — чопорно ответил Модерах. — Но запрос в министрерств очень долго рассматривает мой коллег…
— Да, вы правы, волокита — это такой болото, в котором могут умереть любые самые благие начинания. Мы устроим так: во-первых присвоим этому проекту наивысший административный приоритет, чтобы все документы на сей счёт рассматривали незамедлительным образом. Я сам буду его контролировать…
— Простит меня, Ваше Величестоф, но как вы контролироватт…. Это относится к гражданский управлений!
Ччёёрртт! Я опять забыл: по новой Конституции это дело, как и почти все остальные сферы государственного управления, находится в ведении канцлера. А у меня останутся только внешняя политика и военные дела…
— Ничего — тут же нашёлся я. — Транспортная система государства так или иначе касается до нужд военного управления: ведь переброска войск есть наиважнейшее дело, относящееся к безопасности государства. Так что, Карл Фёдорович, я вполне смогу курировать эти вопросы по своей линии…
Тем не менее, после некоторых подсчётов выяснилось, что увы, ввиду военных расходов железную дорогу Петербург-Москва тоже приходится отложить.Вообще, после укладки железной дороги до озера Эльтон, завершившейся аккурат в прошлом году, и окончания постройки большей части межзаводских железных дорог на Урале я собирался сразу же начинать постройку дороги Петербург-Москва. Уже были накоплены известный опыт работы, созданы соответствующие механизмы: паровые дробилки для балластного щебня, паровой гусеничный бульдозер, паровой каток, и даже шли уже работы по созданию парового экскаватора. Мне очень хотелось, чтобы строительные бригады, получившие такой ценный опыт, не распускались, а сразу же были брошены на строительство новой дороги. Неизвестно, удастся ли потом собрать этих людей в одну команду! Однако расходы обещали быть запредельными, и от постройки дороги Петербург-Москва пришлось пока отказаться.
— Попробуйте найти заказ в Англии! — предложил я Модераху — Пусть наши подрядчики пока сделают какие-то пути за счёт иностранцев, а когда у нас вновь появятся средства, возобновим строительство.
В любом случае это лучше, чем простаивать без дела. А как только закончится война, мы немедленно возобновим строительство…
Впрочем, уже на следующий день поступили сведения, что Пётр Алексеевич Толстой, наш новый посол в Лондоне, преуспел в переговорах с Сент-Джеймсским двором. Ему удалось договориться на 40 миллионов фунтов военной субсидии в текущем году, и по 12 миллионов на каждый последующий год, если в ближайшее время нам не удастся добиться победы. Эта сумма, в рублях составлявшая почти 340 миллионов, равнялась трём нашим годовым бюджетам, и в значительной степени должна была поправить наши дела.
Глава 8
Донесение наместника Тихоокеанского края Николая Резанова
Довожу до сведения Вашего Величества, что наш союзник, король Сандвичевых островов Камеамеа Первый, совершив поход на остров Кауаи, одержал победу и преуспел в объединении островов под единой своей властию.
Со времен достопамятного соглашения 1799 года, когда король Камеамеа перешел под покровительство Вашего императорского Величества, он все добивался от меня военной помощи для завоевания западных островов Сандвичевого архипелага — Кауаи и Ниихаи. Правители сиих владений единственные не признавали власть Камеамеа, и покорение сих инсургентов давно уже составляло дляЕго Королевского Величества некую idée fixe. Затруднение состояло в трудностях навигации, — несмотря на бесстрашие канаков, их каноэ крайне затруднительно было бы преодолеть обширные, покрытые океанскими волнами пространства и под огнём туземцев Кауаи Надобно сказать, что корольКамеамеа еще в 1796 году предпринял попытку высадки на Кауаи, однако мятеж, поднятый на Большом острове его родным братом вынудил Его Королевское Величество прервать вторжение.
Согласно пожеланиям Вашего Императорского Величества я должен был оказать Его Королевскому Величеству необходимую помощь в вооружениях и транспортировке войск. Однакож, спервоначалу эта задача оказалась весьма сложной. Наместник Муловский на прошение мое предоставить оружие и офицеров для экзерциции солдат из армии Камеамеа ответил отказом. У директора Баранова я сумел получить четыреста ружей и два легких орудия — более ничего он предоставить не мог. Между тем Его Величество Камеамеа просил у меня четыре тысячи пятьсот ружей и две орудийные батареи, а также желал устроить в Гонолулу большую верфь, дабы выстроить суда, способные переправить его войска на Кауаи. Из Петербурга, из Военной коллегии, на просьбу выслать мне потребное число ружей также ответили отказом, поскольку разразившаяся в то время война с Пруссией и Англией требовала напряжения всех сил. Лишь в конце прошлого года дошло до меня два транспорта — Гонец и Угадай — привезшие наконец 3000 трофейных прусских мушкетов и дюжину 6-ти фунтовых орудий. Между тем Его Королевское Величество весьма торопил меня и с субсидией вооружением, и особливо — с устройством верфи, справедливо указывая, что от ее устроения до спуска на воду судов пройдёт весьма знатное время, в которое правитель Кауайский может закупить вооружения у английских, голландских или бостонских торговцев.