Сложнее оказался вопрос с верблюдами и их погонщиками. Ничего подобного запасено не было, хотя из письма императора недвусмысленно следовало, что таковые должны были быть уже в наличие. На мое недоумение губернатор успокоил меня, обещав выделить лошадей и уверяя, что южная и восточная части континента не настолько пустынны, чтобы мне могли понадобиться верблюды. Действительно, люди и лошади мне были выделены, и третьего мая сего года экспедиция в составе твоего брата, моего заместителя — господина −090-, еще двух русских офицеров, шестерых малайцев, и дюжины лошадей отправились в путь на клипере «Гонец» под командованием лейтенанта Беллинсгаузена.
Вопрос с туземцами благополучно разрешился, когда мы зайдя в датскую колонию Новая Зеландия*, приняли на борт двух туземцев, немного умеющих изъясняться по-английски. Вопрос с верблюдами, кстати, тоже разъяснился: герр Фабиан по секрету сообщил мне, что эти животные вместе с погонщиками прибыли в Сингапур еще прошлою зимою, однако, из –за влажного климата стали страдать и чахнуть. Видя это, губернатор Муловский, не желая отвечать за их гибель, своею волею отправил и тех и других от себя подальше: две дюжины направили в Чили на транспортировку по пустыне добываемой в тех краях самородной селитры, а еще дюжину отправили вместе с адъютантом губернатора, господином Татариновым, в Калифорнию, на исследование южной, пустынной ея части. Так я оказался без причитающихся мне верблюдов. Впрочем, капитан уверил меня, что новую партию верблюдов с погонщиками смогут доставить из Аравии или с Индостана уже в следующий год, минуя вредный для их здоровья климат Сингапура.
Датская колония «Новая Зеландия» ранее называлась «Новый Южный Уэльс» и принадлежала англичанам. Она была передана датчанам в качестве компенсации за нападение на них английского флота во время Балтийской войны 1799 года. Тем не менее, я не сумел увидеть тут ни одного датчанина: всё население этого бедного края составляли несколько тысяч английских каторжников и их потомки. Когда Лондон передал датчанам это владение, то забрал своих солдат и офицеров, а датчане не прислали новых, так что несчастные колонисты, брошенные на произвол судьбы, влачат ныне самое жалкое существование. Ныне предмет вывоза из Новой Зеландии — местное дерево и шкуры животных, называемых тут «кенгуру», а самая большая ценность — спиртные напитки и женщины. Ром здесь — главная валюта и средство платежа за всё, и тот, кто владеет бочкою рома, считается местным богачом и хозяином округи. Все местные богачи составили себе состояние одинаковым образом — они покупали вскладчину бочонок или бочку рома у проплывавших в тех краях торговцев (обычно — у шкиперов военных судов, сбывавших казённый напиток), а затем в розницу распродавали его остальным колонистам. Ромом здесь совершаются сделки, приобретаются поместья, оплачивается труд батраков, покупаются должности и жены. Увы, нравственность здесь не в чести. После долгого восьмимесячного плавания при раздельном содержании, сходя на берег, каторжане и каторжанки устраивают такой разврат, что его неспособна пресечь даже вооруженная охрана.
Хотя местные почти полностью являются каторжанами, не стоит представлять их себе несчастными. Ремесленная работа в этой отдалённой части мира в превеликой цене, так что многие сколачивают целые состояния, работая, как у себя в Англии, кузнецами или бочарами.
Тут, в Колонии Новая Зеландия, мы впервые нашли туземцев. Вряд ли можно найти хоть где-нибудь во всём мире людей более примитивных. Все формы быта, присущие аборигенам, столь архаичны, что дают возможность на их примере представить себе первобытное прошлое всего человечества. Возможно, что именно здесь, в Австралии, лежит ключ к разгадке нашего прошлого. Основа их хозяйства — охота на местного гигантского длиннохвостого зайца, именуемого ими «кенгуру». Орудия их самые примитивные — дротики и метательные дубинки, называемые «бумеранг». Несмотря на холодные ночи, единственной одеждой аборигенов служит набедренная повязка, причем многие племена не носят и ее. Когда нам привели двух туземцев, немного умеющих говорить по-английски, те на предложение сменить свой костюм Адама на что-то более приличное отвечал: «Зачем одежда⁈ У меня всё в полном порядке, мне нечего прятать».
Объясняясь частично жестами, частично словами, я объяснил туземцам, что хочу отправиться в путешествие и желаю, чтобы они последовали за мною как переводчики. Те были не против, и мы вскоре договорились о всех условиях. Однако, по словам аборигенов, у каждого племени тут свой язык, Обычно абориген владеет тремя и более языками: кроме родного он свободно говорит и на языках своих непосредственных соседей. Это обстоятельство, конечно, не могло меня удовлетворить, но выбирать не приходилось.
Необычен их семейный уклад. У женщин, независимо от возраста, существует обыкновение выходить замуж за мужчин старше сорока лет. Всё дело в том, что к сорока годам туземец достигает высшей ступени охотничьего искусства и может наилучшим способом обеспечить семью. Вообще, «распределение» жен у аборигенов чрезвычайно своеобразно. Старикам достаются молодые девушки, а юношам — старые вдовы. Сильные молодые жены могли охотиться и содержать своих старых мужей, а молодые мужчины сами способны прокормить семью. Естественно, что молодые туземцы этим недовольны, но обычай их весьма строг.
Наконец, закончив дела, мы вновь взошли на борт «Гонца» и отправились к южному побережью. Помню как сейчас высадку на южном побережье. Оказалось, что юг — далеко не всегда синоним жары! Ледяной ветер гнал по обширному пляжу песок, а я стучал зубами и не мог понять, какого черта меня занесло в эту безлюдную, наводящую тоску страну, где на сотни миль вокруг не считая туземцев нет ни одного человеческого существа. Напомню, Вилли, что июнь в Южном полушарии — разгар местной зимы.
Капитан Фабиан фон Беллинсгаузен, молодой энергичный моряк, родом из остзейцев, служивший ранее под началом известного на Тихом океане командора Ратманова, с коим я познакомился на Сандвичевых островах, произвел исследование южного берега Австралии и обнаружил несколько превосходных бухт. Одна из них особенно привлекла наше внимание — в ней прямо посередине находится огромный остров, прекрасно подходящий для устройства тут крепости. «Это прямо Новый Сингапур» — как высказался капитан. Однако, после бурного обсуждения. Решено сделать центром поселения другую бухту. расположенную западнее, поскольку там есть ведущая вглубь континента река.
Пока команда и солдаты устраивали казармы и форт, я объезжал окрестности, удовлетворяя свой зуд натуралиста.Здесь обитают огромное количество неизвестных науке кустарниковых орхидей и сотни видов птиц. К важным видам, обитающим на острове, относятся: королевский перепел, оранжевобрюхий попугай, малая крачка, белобрюхий орлан, болотный сцинк, длинноносый потору. Полагаю, впереди меня ждёт еще более захватывающие наблюдения и открытия.
Итак, дорогой брат, завтра я отправлюсь в долгое путешествие из ниоткуда в никуда, исследуя девственно-дикие просторы этого столь мало известного цивилизации континента. Ближайшая моя задача — исследовать земли к югу от датской колонии, произвести их картографирование и обеспечить демаркацию границы с колонией Новая Зеландия. Впереди меня ждут многочисленные препятствия, опасности и, несомненно, внезапные встречи с местным населением. Не стоит только зубоскалить по поводу приключений с прекрасными туземками. Еслимужчины тут выглядят чудовищно, то женщины — редкостные, ослепительные, дивного безобразия ведьмы!
Итак, жди следующего письма после завершения первого моего путешествия.
* — имеется в виду датская колония в Австралии, бывший Новый Южный Уэльс.
Глава 23
Павел Александрович с тоскою смотрел на лучи солнца, пробивающиеся через прочные дубовые жалюзи. Дни тянулись один за другим, но ничего, вроде бы, не происходило. Правда, последние дни его содержание во внутренней тюрьме Министерства полиции заметно улучшилось: позавчера ему подали отличное консоме из пулярки, вчера ввечеру — бутылку шампанского. К чему было это изменение режима, к чему оно — к добру или нет — об этом Строганов мог только гадать.
Шум отпираемого замка заставил узника с сожалением оторваться от лицезрения солнечных лучей.
— Собирайтесь, мосье! — недружелюбно бросил всегдашний пожилой капрал, с мрачным видом вошедший в камеру. — Министр желает вас видеть. И возьмите свои вещи!
Гадая, что бы это значило, Павел Александрович подхватил своё немудреное имущество и зашагал вслед за конвоирами.
Фуше ждал его в уже знакомом Строганову кабинете. Однако, в этот раз министр был сама любезность: ему только что поступили сведения о разгроме французской армии под Иеной.
— Рад видеть вас, граф! Позвольте принести вам самые искренние свои сожаления за это страшное недоразумение! Всё разъяснилось: вы решительно ни в чём не виноваты!
И Фуше с самой искренней улыбкой подал Строганову руку.
— Давайте расстанемся друзьями! Видите ли, я знаю, что у вас есть определенная, очень тесная связь с императором Александром. И прямо скажем, именно это меня очень интересует! Давайте поступим так: я освобожу вас и снабжу паспортом нейтральной страны до Гамбурга. А вы в обмен на эту небольшую услугу передадите императору Александру от меня небольшое послание. Не скрою: я бы хотел установить с ним некую связь. И очень надеюсь найти в этом стремлении некое понимание с вашей стороны.
Затем министр вручил Павлу Александровичу запечатанный пакет и проводил до порога кабинета, буквально отчески напутствовав его:
— Я дам вам надёжное сопровождение, с ним вы доедите до нейтральной теперь Дании. И позвольте заверить вас в своём совершеннейшем почтении!
Уходя, Павел Александрович понимал: министр Фуше решил затеять самостоятельно игру и выбрал его в качестве, с одной стороны, некоего аванса императору Александру, ну а с другой — в виде очень надёжного доверенного письмоводителя. И это еще более утвердило его в мысли, что Талейран налаживает связи французскими монархистами обосновавшимися в Вене, причём, судя по всему, бывший епископ в этом деле весьма преуспел.