Так или иначе, а встреча с кандидатом на должность главы правительства была, конечно же, приоритетной задачей, и уже на следующий день после его появления в Эрфурте я вызвал Мордвинова для собеседования.
— С благополучным прибытием! — приветствовал я его. — Скажите, какую задачу вы на посту канцлера видите наиболее неотложной и важной?
Николай Семенович прежде всего самым верноподданным образом поклонился, затем, собравшись с мыслями, стал излагать свои соображения, давно, видимо, им обдумываемые.
— Прежде всего, надобно всячески защитить личные права и свободы подданных Вашего Величества. Человек без личной свободы всегда малодеятелен. Начатые реформы, столь благотворно повлиявшие на низшие слои населения, должны быть продолжены. Такоже, человек без непоколебимых прав собственности всегда нерадив. Надобно твёрдо соблюдать гражданские права, но притом, никакоеправо не получает твердого основания, как с приобретением богатства, личной свободы и обеспечения личной собственности. И здесь, Ваше Величество, весьма важна надёжная их защита! У нас же ныне число судебных дел, ждущих разрешения, не токмо не уменьшилось, но еще более возросло!
— Как так? — поразился я. — Уж мы создали и Высший суд, и суды присяжных, а воз и ныне там?
— Полагаю, Ваше величество, что дело упирается в запутанность самого русского законодательства. Ведь и в гражданской, и в сфере уголовного судопроизводства все основывается на Уложении 1649 года, к коему за истёкшие полтораста лет присовокупили бесчисленное множество манифестов и указов, часто весьма противоречащих друг другу! Судам трудно разобраться в деле, пользуясь таким нескладным законодательным материалом. Законы должны быть просты и легкоупотребимы — сие знали и говорили еще древние греки!
Да…. Как говаривал Пётр I, от старых блох трудно избавиться! Что же, пора принимать решительные меры!
— Николай Семенович, давайте поступим так: я даю вам Сперанского, и вы в ближайший год создаете проект Гражданского уложения, а на следующий год — Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. Как только эти законы выйдут, утверждаем их в Верховной Думе, в Сенате, вводим в действие, и все старые, запутанные законы, какие только не есть — отменяем напрочь!
В глазах Мордвинова мелькнул испуг — такой решительности он, видимо, не ожидал — но возражений не последовало.
— Ладно, с законодательной сферой понятно. Давайте перейдём к экономическим делам. Какие меры вы намерены принять в первую очередь?
— Полагаю, Ваше Величество, что первое богатство государства должно состоять в числе народа. Правительству надобно всячески способствовать преумножению населения, но притом — придумывать способы к его изобильному прокормлению и к обеспечению будущего его благосостояния, ибо приумножение народа полезно токмо тогда, если каждый доволен своим бытием и жизнь его не подвержена нищете, наготе, гладу! Притом, благосостояние частное есть начало и основание общественного. Надобно дать народу возможности обогащаться, и тем возвышать общее благо. Когда капиталы обратятся на общеполезные предприятия, когда все то, что доныне большею частию мы у чуждых народов заимствовать принуждены, производимо будет внутри пределов наших, тогда токмо взойдет Россия на степень предназначенного ей совершенства, и тогда лишь сможет она ступить в сравнение с теми державами Европы, кои в течение веков и с великими усилиями успели сего достигнуть. Ныне мы достигли многого на сём пути, и надобно нам продолжать всячески развивать богатства частные. Правительство, которое в богатстве частном усматривает и свое процветание, дает полную свободу промышленности всякого рода, достигает богатства и изобилия в казенных доходах, ибо из богатого источника возможно почерпать многое! У нас же теперь дела с преумножением богатства весьма нехороши…
— Отчего же? — угрюмо спросил я.
Мордвинов доложил, что в последние годы весьма ухудшилось положение дворянства. Мало кто из них сумел приспособиться к новым условиям, и большая их часть по-прежнему жила с доходов от поместий, ныне сильно уменьшившихся. Правда, возникло несколько неожиданных последствий: так, за отсутствием средств дворяне стали активнее поступать на службу, и на военную, и на гражданскую государственную, и даже на частную — в нарождающиеся, разного рода, купеческие и промышленные компании. Многие начали понимать, что сколь-нибудь значимые средства можно добыть лишь в промышленности, торговле и финансах, и начали отдавать сыновей на технические факультеты Московского, а также недавно появившихся Северо-Западного, Харьковского и Казанского университетов, в Санкт-Петербургское Коммерческое училище; многие, наслушавшись бывалых моряков, поступали в Морской корпус и школу гражданских моряков в Английском дворце. Ну и, наконец, растущая и победоносная армия поглощала немалое число молодых дворян, традиционно склонных к этому почётному в обществе занятию.
— И что вы планируете сделать для возрождения дворянского благополучия? Вернуть крепостное право не предлагайте — такого я не допущу!
Николай Семенович возмущенно замотал головой.
— Ваше Величество! Нет никакой необходимости прибегать к столь отчаянным мерам! Частная польза и частное обогащение суть основание всеобщего процветания! Главной обязанностью своею, как канцлера я вижу сохранение капиталов в целости их. Истребление одного частного капитала влечет за собой не только разорение и бедность многих частных людей, но и причиняет невозвратимую потерю и для государственного казначейства! Надобно всецело преумножать капиталы, устроить для них частные банки и разного рода сберегательные кассы! А из капиталов надобно ссужать тех, кто восхочет открыть разного рода промышленные заведения. Взирая на всю обширную площадь России, простирающуюся от города Архангельского до Астрахани, от западной границы до восточной, нельзя ни под каким видом оспорить, чтобы на ней не было множества мест таких, где фабрики с удобством и величайшими выгодами заведены быть могут! Дворянам лишь нужно более времени, дабы осознать, куда им надобно теперь прилагать свои усилия!
Итак, со слов Мордвинова выходило, что он сохранит мою экономическую политику. Меня это более чем устраивало.
— Хорошо, приготовьте законопроект касательно банков и иных финансовых заведений. Особое внимание обратите на механизм взыскания просроченных долгов. У нас уже много денег было роздано зря — нужно прекратить эти злоупотребления!
Затем мы переговорили о кандидатурах министров. Румянцев и Модерах сохраняли свои места, причём оба они становились вице-канцлерами — заместителями Николая Семёновича. На место главы «Общества Меркурий» Николай Семенович прочил Александра Николаевича Радищева, занимавшего доселе место начальника Департамента Таможенного дела в Министерстве Коммерции.
— Нет, Радищева я предназначил на другое место — пояснил я Мордвинову. — Как вы, должно быть, знаете, сейчас мы приступаем к присоединению в наши владения полуострова Малакка, Новой Голландии, которую теперь следует называть «Южная Земля» — Австралия, и Луизианы. В Малайе, как вы знаете, имеются обширные оловянные копи — следует заняться расширением этих промыслов. Также, имеется прекрасная возможность устроить там хлопковые плантации, выращивать сахарный тростник, кофе и индиго. Последнее особенно важно — этот краситель идёт на покраску мундиров наших солдат. Губернатору Муловскому даны на сей счёт необходимые указания.
Далее мы заговорили про наши заморские колониальные приобретения. Здесь нам предстояло сделать три важные вещи: во-первых, как уже сказано, оккупировать территорию полуострова Малакка, передаваемую нам англичанами согласно прошлогодних мирных соглашений. Во-вторых, утвердиться в Луизиане, и, в третьих, пора было заняться Австралией.
Австралия — целый материк, требующий изучения. Нам следует устроить поселения на южном берегу, в самом благоприятном климате, (предположительно там, где в известном мне мире располагался Мельбурн) и исследовать как побережье, так и глубины этого континента. Для этой цели нанят немецкий путешественник и естествоиспытатель Александр фон Гумбольт. Он должен прибыть теперь в Сингапур, куда для путешествия по австралийским пустыням направлены персидские верблюды и погонщики-парсы.
Что же касаемо до Луизианы, принятой в аренду от Испании (соглашение это держалось в тайне, так что официальной процедуры ещё даже не состоялось), то в это недавнее наше приобретение мы собирались силами Добровольного флота организовать перевозку эмигрантов из Европы. Высадив в Новом Орлеане, мы будем отправлять их пароходами вверх по Миссисипи, принимая плату за перевозку маисом, пшеницею и хлопком, которые мигранты вырастят на новых землях. Губернатором Луизианы я собираюсь назначить Радищева.
— Кого же можно поставить на почтовое ведомство? — осведомился Мордвинов.
— Со дня на день я жду приезда в Эрфурт Семена Романовича Воронцова. Он, как вы знаете, освобожден от обязанностей посла в Лондоне, и ныне свободен для назначений. Вот ему-то и предложите сей пост!
— Да. Семен Романович, я уверен, прекрасно справится.
— Кстати, Александра Романовича, я полагаю, тоже можно вернуть из ссылки. Кстати, где он ее отбывает?
— В своих Костромских имениях, Ваше Величество!
— Предложите ему возглавить Западно-Сибирское наместничество. Да, и чем теперь занят Александр Александрович Саблуков? Он мог бы возглавить компанию «Русский Дом», а то Николай Петрович Румянцев уже разрывается на куски!
Саблуков этот был примечательной фигурой. В так и не состоявшееся царствование Павла I он должен был поспорить с императором по поводу окраски мундиров, за что оказался в опале. Конечно, теперь уже трудно сказать, кто там был прав, а кто- нет, но сам факт того что Александр Александрович, отстаивая свое мнение, осмелился спорить с императором, определенно, говорил в его пользу!
— Он возглавляет Департамент Землемерия, Ваше Величество!
— Эта должность явно мала ему. Давайте назначим его на «Русского дома»