«Почему же мы, по крайней мере, не плачем подобно Адаму и Еве? У нас же большею частью забота о стяжании благ, только, к сожалению, часто земных и временных, а не небесных. Забываем мы, что земные блага скоропреходящи и неудержимы, тогда как блага небесные вечны, бесконечны и неотъемлемы».
Амвросий Оптинский
Представления об успехе меняются от эпохи к эпохе, как, например, и образ женской красоты в истории человечества. И поэтому важно стремиться понять, к чему призван Богом непосредственно ты. И если удается достигнуть такого понимания, человек, безусловно, достигает успешности, о чем будет явно свидетельствовать его душа, даже если общество будет о нем иного мнения.
Например, известно, что члены городского совета Лейпцига долго не хотели давать Иоганну Себастьяну Баху[1] должность кантора[2] церкви святого Фомы, а когда все-таки предоставили ему эту должность, один из них сказал: «Если не удалось заполучить лучших, придется работать с посредственным». Как мы знаем, этот «посредственный» именно в Лейпциге[3] написал свои выдающиеся шедевры: «Пасхальную ораторию», «Страсти по Матфею» и «Монументальную мессу».
Но в жизни никогда не бывает стандартных ситуаций, иногда, напротив, именно внешняя оценка общества приносит человеку понимание, к чему он призван. Например, некто, считавший себя великим писателем, умудрился издать книгу, но она оказалась никому не нужна. Мы далеко не всегда можем адекватно оценить свои способности, а сегодня, когда уровень отчуждения от самого себя слишком велик, отказ от мечтаний становится особенно важным этапом в поиске своих личных талантов. Человек воспарил, а его опускают по земле походить — это вообще всегда полезно.
«Иногда жизнь складывается так, что человек очень рано начинает осознавать, к чему он призван. Тогда вопрос о выборе пути решается сам собой: человек становится тем, чем он всегда хотел быть.
Но нередко юноша на пороге зрелости не знает, чему посвятить жизнь. У него либо слишком много вариантов, и он колеблется, не зная, что выбрать. Или, наоборот, ему кажется, что он ни на что не способен, и он в нерешительности стоит на перепутье. Как в таком случае быть? Как молодому верующему человеку найти свое призвание и не обмануться, не ошибиться, не вступить на ложный путь?
Прежде всего, нужно помнить, что „от Господа пути человека исправляются“ (Пс. 36: 23). Твоя жизнь будет по-настоящему достойной и драгоценной только в том случае, если ты проживешь ее так, как это угодно Богу. Бог всегда считается с твоей волей, но попробуй и ты узнать Его волю: может быть, Его воля и твоя совпадут. „Скажи мне, Господи, путь, воньже пойду, яко к Тебе взях душу мою“ (Пс. 142: 8). Эти слова или другие подобные им могут стать ежедневной молитвой христианина, который еще не нашел своего пути. Не надо бояться молиться Богу своими словами, изливать перед Ним чувства сердца. Если ты усердно молишься о том, чтобы Господь Сам открыл тебе твое призвание, такая молитва не останется неуслышанной».
Митрополит Иларион (Алфеев)
Протоиерей Андрей Лоргус
Для меня пример преодоления диссонанса прежде всего являют люди, соединяющие христианскую веру с активной работой, творчеством и призванием. Есть целая плеяда молодых ученых, которые, будучи чадами Церкви, активно работают в науке. Много добрых примеров можно увидеть сегодня в издательском деле России. В современном большом бизнесе и политике есть успешные верующие люди. Если человек стремится к успешности не ради реализации чувства зависти или самоутверждения на фоне ошибок и слабостей других, а с желанием реализовать свое призвание, — этот человек не закапывает свой талант в землю, а пускает его в дело.
Мне кажется, золотая середина заключается именно в том, что человек стремится быть христианином, при этом его профессиональные амбиции, его стремление реализовать свое призвание не являются преградой для нравственной, аскетической и духовной жизни. В русском языке слово «амбиция» приобрело дополнительное, скорее отрицательное, смысловое значение — «горделивость». А в английском языке ambition — это то, что мы называем стремлением. И мне кажется, в этом значении есть положительный христианский оттенок смысла — это как раз стремление реализовать свое призвание. Ведь призвание — это звонок от Господа, и если человек отвечает всей душой, то в стремлении реализовать свое призвание и быть успешным перед Господом он воплощает идею преображения мира, которую проповедовал святитель Григорий Палама[4]. Человек призван в этот мир, чтобы преобразить его. Культура, наука, технологии — это и есть формы преображения мира словом, текстом, музыкой и теми достижениями, которые идут на пользу человеку. Весь мир открыт христианину, и весь мир ждет той самой соли, о которой говорит Христос: Вы — соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям (Мф. 5: 13).
Мир, в котором мы живем, — это зона нашей ответственности. И если мы ничего не делаем, отказываемся использовать данные нам способности — это, конечно же, пассивный бунт против Бога. «Еще не пришло время. Я не могу. Я ничего не знаю. У меня не получится. Я такой несчастный. Я жертва», — за всем этим скрывается пренебрежение Божественным даром. У таких людей, как свидетельствует Евангелие, отнимается и то, что было им дано: ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет (Мф. 25: 29). Отнимется по одной простой причине: если ты свой талант закапываешь в землю, зачем тебе он? Верни его.
«Печальная участь ожидает того, кто наделен талантом, но вместо того, чтобы развивать и совершенствовать свои способности, чрезмерно возносится и предается праздности и самолюбованию. Такой человек постепенно утрачивает ясность и остроту ума, становится косным, ленивым и обрастает ржавчиной невежества, разъедающей плоть и душу».
Леонардо да Винчи
Вы упомянули грань, которую нельзя перейти. В этом контексте можно сказать о некоторых областях, которые никак не могут служить преображению мира, сферах человеческой деятельности, которые всегда будут противоречить христианству. Предположим, человек добился успеха в производстве оружия, средства убийства, — это никогда не может быть христианским делом. Это про́клятое ремесло, ведь проклятие лежит на первом убийце в истории человечества: восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его. И сказал Господь [Бог] Каину: где Авель, брат твой? Он сказал: не знаю; разве я сторож брату моему? И сказал [Господь]: что ты сделал? голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли; и ныне проклят ты от земли, которая отверзла уста свои принять кровь брата твоего от руки твоей (Быт. 4: 8–11).
Всякое оружие массового поражения — ядерное, химическое, бактериологическое — вещь дьявольская. Некоторые возразят: «Оружие необходимо». К сожалению, да. Но если мы говорим о Божественном призвании, реализованном в карьере, — конечно, в этой области оно невозможно. Я знаю людей, которые участвовали в работе над оружием массового поражения, они испытывают гигантское чувство вины, потому что опасность, как дамоклов меч[5], висит над всем человечеством.
Конечно, в армии, в спецслужбах или в структурах охраны порядка убивать иногда приходится, но для христианина это всегда будет грехом, трагедией, и это всегда будет связано с тяжелейшим чувством вины. Такие люди, и я свидетель тому, приходили в церковь и спрашивали: «Батюшка, как быть? Это допустимо?» Я убежден, что ни у одного священника не повернется язык сказать: «Да, сынок. Иди с миром и убивай».
Безусловно, любая деятельность, построенная на взятках и откатах, основанная на обмане и манипуляциях, — изначальное зло. Производство табака, алкоголя и наркотиков; торговля людьми, причем в последнюю, безусловно, включены все, кто связан с так называемым рынком нелегальных мигрантов; конечно же, порнография и все, что связано с бизнесом, основанным на сексуальных извращениях, — дело про́клятое. Области медицины, занимающиеся убийством и искажением гендерного человеческого облика, пограничными репродуктивными технологиями. Всем этим христианин заниматься не должен.
Подвижные границы необходимого: где можно и где нельзя экономить
Владимир Лучанинов
Мы знаем, что человек обязан обеспечивать свою семью, зарабатывать деньги. Я хочу дать своей семье все самое лучшее, в частности, в обеспечении здоровья и в образовании детей. Государство предоставляет бесплатную медицину, но я убежден, что качественную медицинскую помощь моим детям смогут оказать только в платных клиниках. Для кого-то платные клиники, которые кажутся мне эталоном совершенства, имеют знак низкого качества, потому что эти люди доверяют здоровье своих детей только тем медицинским центрам, где счета идут на сотни тысяч. То же самое можно сказать и об образовании. Многие люди совершенно искренне убеждены, что хорошее образование можно получить исключительно за границей. Как определить, что ты не переходишь грань в понимании насущного и чрезмерного?
Протоиерей Андрей Лоргус
Евангельское призвание «блаженны нищие духом» — это вообще-то не про зарплату. Быть нищим или бедным, неспособным оплатить врачей или учителей, — нет такого призвания. Выбор качества врача, или учителя, или школы, или поликлиники — это, собственно говоря, не духовный вопрос. Но в случае, когда человек покупает вторую машину, потому что первая недостаточно шикарна, мы уже должны говорить о духовном повреждении. Если, глядя на соседа, кто-то говорит: «У него более дорогая квартира, и я должен купить себе такую же», — или при выборе зимнего курорта для отдыха с семьей на лыжах: «Болгария — не комильфо, поедем во Францию или в Швейцарию», — с большой вероятностью можно предположить духовное повреждение. Если подобных мотивов нет, не может быть и готовых предписаний о границах, такие выводы всегда делаются ситуативно. Выбор врачебной помощи, например, всегда должен быть ориентирован на врача, которому доверяет семья, все должно определяться его личностью и квалификацией. То же можно сказать и об учителе: образование может быть бесплатным, а может — и дорого