— Но, право, сударь как это возможно? Наши деньги стремительно теряют стоимость! — отозвался месье Лавуазье. — Несколько дней назад я подал нищему 100 франковую купюру. «Проклятый скряга», прошипел он мне в спину. Доходит до того, что, уронив ассигнацию, люди ленятся её поднять!
— С вами будет заключён договор по всей форме, через посредство нотариуса. Полагаю, никто не сомневается в честности наследника престола Российской империи?
— А как мы покинем страну?
— Паспорта уже готовы. Неужели вы считаете, что человек, позволивший покинуть страну несчастному королю Людовику, не сможет вывезти и вас тоже?
Наконец все «гости» мрачного дома распределились по его комнатам, и русские господа остались одни.
— Павел Александрович, как у нас обстоят дела с налаживанием нашей шпионской сети?
— Дела идут, Алексей Григорьевич! Мадам Де Мерикур оказывает в этом отношении неоценимые услуги!
— Ну и не только «в этом отношении», правда ведь?
— Алексей Григорьевич, давайте к делу! Я же не собираюсь допрашивать вас, как вы привезли в Россию княжну Тараканову!
— Ну отчего же? Можете спросить, и я, как благородный человек, совершенно честно ответил бы вам: это была искренняя любовь, глубокое и чистое чувство… бедная девочка!
— Ваше чувство юмора очень подходит этой стране в её нынешнем положении.
— Чувств юмора никогда не бывает лишним. Ну а как обстоят дела, какие новости в Париже?
— Новости всё более пожожи друг на друга. Алексей Григорьевич, вы знали бывшего графа де Монфор?
— Это тот, которого посадили в тюрьму Форс вместе с бывшим герцогом Вильруа?
— Да.
— Обоих знавал в свое время. А что?
— Вчера гильотинировали обоих!
— Туда им и дорога. Они до того боялись такого исхода, что шарахались от своей тени: за версту раскланивались, завидя красный колпак тюремного надзирателя, а как-то даже отказались играть в пикет, потому что им подали карты с королями и дамами!
— Но на эшафоте, надо признать, эти господа выглядели молодцом! Тут теперь модно красиво умирать. Недавно прошёл бал жертв — аристократы, не сумевшие вовремя сбежать, и пока ещё не попавшие в Тампль, устроили маскарад смерти. Нарядились в саваны, напудрились до мертвенно-бледного вида, нарисовали себе красные полосы на шеях, будто бы их гильотинировали, кто-то пришёл с петлёй на шее. Франция сошла с ума!
— Интересно, до чего всё это докатится…
— Да уже, похоже, дальше некуда! Раньше у них был король — ну, это понятно. Затем все дружно плюнули на короля, и появилось некое Учредительное собрание, заявившее, что оно теперь одно выражает волю народа, Потом избрали Национальный конвент, где главными были жирондисты. Затем монтаньяры сожрали жирондистов, и стали вершить дела по своему усмотрению. Теперь, похоже, приходит конец Конвенту: все дела вершит Комитет общественного спасения, Парижская коммуна, и даже якобинские клубы. Они назначают своих комиссаров, которые заливают провинции кровью. То, что происходит в Париже — сущая ерунда в сравнении с террором, охватившим, скажем, Вандею.
— Кстати, вы выяснили, куда отправили всю обстановку Тюильри, когда там разместили Конвент?
— Да, всё перевезено в отель Куатье. Говорят, на это потребовалось целых два месяца!
— И что же вы молчали? Эх, маладой челавек! Надо срочно этим заняться!
— Неужели вы решили отправить в Петербург кушетки и пуфы Людовика 16-го?
— Там есть кое-что интересное, то, что императрица хочет вернуть Марии-Антуаннете. Высокая политика, знаете ли! Кстати, вдову графа де Монфор тоже стоит посетить, не говоря уж о герцоге Вильруа — у него была отличное собрание картин, достойное того, чтобы пополнить собой коллекцию императорского Эрмитажа!
— Принц Александр, похоже, предпочитает украшать Академию наук — заметил Строганов.
— Ну, если хотя бы половина господ, с которыми мы сегодня познакомились, соизволит пошевелить мозгами и принять наше предложение, вся наука Франции переместится с Сены на Неву… И, думаю, это к лучшему!
Сегодня я получил очень радостную весть: Императрица Екатерина унаследовала небольшое немецкое княжество Йевер. Находящееся на побережье Северного моря, после смерти последнего принца Анхальт-Цербстского императрица Екатерина, родная сестра покойного, согласно местного законодательства унаследовала его владения. Княжество было небольшое, и, по всем меркам, не особенно примечательное. Но было у него одно несомненное и неоценимое достоинство: оно располагалось на берегу моря, причём, включало в себя берега бухты, называвшейся, немного по-китайски, «Нефритовой», и исключительно удобной для размещения флота. И это было просто великолепно!
Я немедленно составил и представил императрице план — разместить в Нефритовой бухте место для перевалки грузов и размещения тут российского военно-морского флота. Как почти всё побережье Европы, акватория бухты не замерзала зимой, что было крайне удачно.
Это место может быть очень удобно как для торговых и военных интересов, так и для размещения нашей резидентуры в Европе. А она растёт; работают уже несколько резидентур. Стареющий Алексей Орлов действует в паре с молодым Павлом Строгановым; известные своею продажностью господа Фуше и Талейран уже сотрудничают с ними. Даже пламенный Дантон оказался не чужд мирских страстей… жаль только, что его уже ждёт гильотина!
Глава 18
Вот уже несколько лет подряд мне не давал покоя один вопрос: где, из каких глубин достать мне те научные сведения, которыми я собираюсь облагодетельствовать человечество? Просто мои познания в физике, химии, электротехнике на самом деле довольно скромны и не выходят за пределы среднестатистических. А этого явно недостаточно для сколько-нибудь внятного движения вперёд! А ведь я учил всё это в школе, и неплохо знал и математику, и физику, а химию так и вообще любил! Ну а теперь, конечно же, почти ничего не помню.
Думал я, думал… думал-думал… и кажется, наконец, придумал. Гипноз!
Давным-давно смотрел я какую-то передачу, где рассказывалось о возможностях и особенностях гипнотических состояний. И, в частности, говорилось и о том, что хороший гипнотизёр может извлечь из мозга пациента такие сведения, которые тот считает давно уже забытыми. Механизм, как я понял, таков: информация, ушедшая из сознания, сохраняется, однако же, в подсознании, и может быть специальными приёмами извлечена на сеансе гипноза.
Конечно, первым делом начал я выяснять, как тут обстоит дело с гипнотизёрами. Выяснилась печальная истина: никаких гипнотизёров тут нет, как и самого этого термина! Имеется в наличии некий месье Месмер, изображающий что-то подобное, но увы, данный субъект давно и прочно несёт на челе клеймо шарлатана.
Я уже было отчаялся, когда получил от графа Орлова сведения о некоем маркизе Пюисегюре (вот же обозвал человека проклятый монархизм), основателе течения «животного магнетизма». Оказалось, этот господин, даром что ученик Месмера, стоит к реальному применению гипноза много ближе этого проходимца! По крайней мере, своего слугу он неоднократно и успешно помещал в это состояние и подробно изучил, что при этом с ним происходит.
После революции маркиз, как положено людям его титула, оказался в тюрьме. Я подсказал графу Орлову поискать способы достать маркиза оттуда, и назвал одну фамилию: «Видок». Этот юный парижский бандит оказался мастером тайных операций, и вскоре, где подкупом, где обманом, а где и прямым и грубым вскрытием тюремных оков интересующие меня люди стали один за другим попадать сначала в секретную штаб-квартиру моей личной спецслужбы, а затем появляться в Петербурге. Вкупе с обширными знакомствами «бывших» иезуитов это дало очень плодотворные результаты…
И вот мосье Аман-Мари-Жак де Шастне, маркиз де Пюисегюр, один из основоположников магнетизма, прямиком из самого Парижу, находится теперь в моём кабинете!
После традиционных любезностей, благодарностей за спасение маркизовой шеи от близкого знакомства с детищем мэтра Гильотена, и судорожного поиска общих знакомых, потихоньку подвожу его к сфере профессионального интереса:
— Расскажите, маркиз, каких успехов достигли вы в деле исследования сомнамбулизма, и, особенно, чем ваш метод отличается от практик мосье Месмера?
Маркиз к тому времени немного освоился, и отвечал мне уже вполне внятно:
— Мосье Месмер сделал многое для раскрытия тайны магнетизации, но в то же время он был на неверном пути, считая, что своею личностью источает какие-то там «магнетические флюиды». Это не так! Не в гипнотизёре тайна сомнамбулического погружения, а в магнетизируемом! И суть метода — внушение, для чего нужно полное доверие пациента. Я начал практиковаться на своём слуге, очень внушаемом парне, и достиг существенных результатов!
— А бывало в ваших опытах, что этот ваш Виктор, погружённый в сомнамбулическое состояние, вдруг начинал показывать знания, которыми он не обладал, будучи в сознании?
Аман-Мари в задумчивости закатил глаза.
— Иногда такое бывало. Его личность вообще очень сильно менялась после погружения в этот сон, и, бывало, он меня удивлял неожиданной мыслью или мнением…
— Меня интересует более акцентированный вопрос: сведения, которые субъект когда-то получил, но впоследствии позабыл или думает, что забыл. В случае вашего Виктора это может быть что-то из детства; а вот в моём случае… всё сложнее.
Маркиз понимающе поднял брови.
— Ваше высочество хочет добыть некие сокровенные воспоминания из глубин своей памяти?
— Именно. Вы попали в самую точку. Причём, подозреваю, что воспоминания эти будут облечены в особую форму — они содержатся в виде жизненного опыта другой, воображаемой личности, проживавшей в ином, опять же, прошу заметить, воображаемом мире.
— Да, эффект раздвоения личности — это первое, что я обнаружил в своих опытах со слугою!
— Давайте попробуем!
Маркиз усадил меня в удобное кресло и попросил ослабить узел галстука.