– Итак, в письме были угрозы, – продолжила рассуждения Низа. – А что случилось дальше? После того как вы об этих угрозах узнали?
Отвечать не хотелось. Ну вот совсем! Тем не менее я сказала:
– Ринар заявил, что отпустить меня не может. Что я навсегда останусь здесь.
Храмовницы дружно расцвели совершенно невероятными улыбками, а через миг я услышала слова, от которых сердце сжалось еще сильнее.
– Кажется, кто-то влюбился, – протянула Низа.
– Не кажется, – откликнулась Лария. – Точно!
Не выдержав, я закрыла лицо руками и глубоко вздохнула. Безумно хотелось поверить, но…
– Да при чем тут любовь? – убирая руки, возразила я. – Просто он, видимо, не знал, как сказать.
– Ринар не знал? – рассмеялась Низа.
– Скорее, пытался остаться хорошим в твоих глазах, – добавила Лария проницательно. – Хотел спихнуть свое решение на собор. Мол, это не я, это служители храма виноваты.
Увы, но не согласиться с этим выводом было сложно. Вот только…
– Нет, я все равно не понимаю. Ведь это абсолютная детскость. Глупость, достойная подростка, а никак не короля.
– Думаю, ему простительно, – вступилась за правителя Лария. – Ведь он никогда не влюблялся. У него это в первый раз.
– И, как понимаю, в последний, – добавила Низа. И тут же поспешила вернуться к главному: – А что дальше? Как вы на эти слова отреагировали?
– Обрадовалась, – чувствуя прежнее смущение, призналась я. – А потом расстроилась и разревелась.
– А он?
– Разозлился и…
– Что? – подтолкнула «шапка» нетерпеливо, а я на несколько коротких, но таких удивительных секунд провалилась в воспоминание.
Если предположить, что Ринарион и впрямь испытывает какие-то чувства, то события того дня обретают совсем другой смысл. Ведь он решил, что причина моих слез в том, что придется остаться в этом мире. А потом напомнил про письмо, адресованное Юльке, и нарвался на весьма жесткий ответ. И да, в тот момент я была крайне убедительна. Ну а дальше мне выдвинули совершенно хамский ультиматум, и…
– Леди Светлана! – Низа аж заерзала.
– И ничего, – помедлив, выдохнула я. – Простите, но там уже личное.
Храмовницы дружно скисли, что же касается меня…
Мысль о том, что мои чувства взаимны, согрела сердце, однако верить я все-таки не спешила. Ведь на вопрос о свадьбе его величество скривился, и еще – я тут, а он до сих пор не пришел. И решение о переносе храма не отменил, хотя знает, насколько это для меня важно. Вот как такое поведение понимать?
Однако, невзирая на сомнения, сердце пело и трепетало, а к губам буквально прилипла совершенно глупая улыбка. И мысли устремились в облака, так что оклик матушки Ларии я услышала раза с третьего, наверное.
– Света! Света, ты с нами? – вопрошала она.
А после того как я отрицательно мотнула головой, расплылась в очередной улыбке и поинтересовалась:
– Хочешь побыть одна?
Я внезапно поняла – да, очень. И, конечно, кивнула.
– Тогда можешь идти, – сказала Лария. – Комната для тебя наверняка готова. Если в коридоре никого не встретишь, то там на стене есть колокольчик. Позвони, и кто-нибудь обязательно придет и проводит.
– Спасибо, – поднимаясь с насиженного стула, сказала я.
– Не за что… – вновь просияла Лария.
Келья, в которую меня поселили, была столь же крошечной и аскетичной, как и та, где обитала настоятельница. Впрочем, тут, как поняла, все комнаты такие: все-таки храм – обитель духа, а не плоти.
После просторов дворца подобный минимализм, включая голые, покрытые побелкой стены и очень низкие потолки, должен был давить, но я чувствовала себя вполне комфортно. Даже кровать, на которую сразу улеглась и которая оказалась не жесткой, а прямо-таки каменной, не напрягала.
Просто я была не здесь. Несмотря на то что особой склонностью к фантазиям никогда не страдала, всецело витала в облаках и вернуться на землю не могла. А думала, разумеется, о Ринаре. Ну и обо всем, что случилось за последние дни.
Мне вспоминалось пробуждение в королевской кровати, первая встреча с его величеством и статуэтка, которой намеревалась в правителя Накаса запустить. Алое покрывало, которое так и норовило сползти, первый телепортационный скачок, благожелательность Визо, знакомство с Сантой и вообще все.
Отдельно и особенно ярко вспоминались губы, руки и, как ни странно, бесчисленные недовольные гримасы. Ну и жар, который посещал каждый раз, едва Ринарион оказывался ближе положенного…
Сейчас жар тоже присутствовал, но, к моему огромному счастью, это напоминало лишь тление. И очень хотелось верить, что до стадии настоящего жара, который может заставить плюнуть на принципиальность и покинуть храм раньше, чем его величество одумается, не дойдет.
То есть да. Да, я по-прежнему намеревалась держаться! Хотя мысль о том, что Ринарион, возможно, тоже что-то испытывает, будила желание оказаться как можно ближе. Чтобы попробовать проверить. Чтобы попробовать понять. Чтобы…
Но я все-таки держалась! Героически дожила до обеда и даже попробовала храмовую кухню – столь же аскетичную, но вполне вкусную. До ужина тоже дотянула, а вот потом…
Когда на мир опустилась ночь, а морось, капавшая с неба последние несколько часов, превратилась в тугой ливень, стало невыносимо. Я почувствовала себя лишенным дозы наркоманом! Причем хотелось вовсе не интима, а просто ощущения, что он здесь, рядом.
Только Ринар был далеко. Более того, он так и не пришел. И это било по нервам с невероятной силой. Он заставлял мерить шагами тесную, освещенную светом единственного магического фонаря келью и молчаливо выть.
В какой-то момент я даже шагнула к двери в твердом намерении покинуть храм, чтобы… нет, не увидеться, а объясниться! Чтобы спросить у его величества – почему?! Но вовремя это желание укротила.
Отвесив себе дюжину мысленных пощечин и напомнив о гордости, решительно шагнула к еще застеленной кровати. А в следующий миг подскочила и едва не взвизгнула. Просто стук в дверь прозвучал слишком неожиданно и на фоне царящей вокруг тишины оглушительно громко.
Отвечать не хотелось, но мысль о том, что посетителем может оказаться король, заставила развернуться и стремительно пересечь узкое пространство. Откинуть крючок, на который дверь запиралась, и осторожно эту самую дверь приоткрыть.
Увы, но надежда не оправдалась. Только вместо положенного разочарования я испытала толику страха. Просто там, в коридоре, стояла матушка Фивия. Как всегда, доброжелательная, но…
Все-таки прав был тот, кто сказал, что паранойя заразна. Отношение Ринариона и сегодняшние гримасы Низы сделали свое дело, и смотреть на Фивию как прежде, без эмоций, я не могла. Зато отлично сознавала неадекватность такого отношения и сделала все, чтобы свои эмоции скрыть.
– Матушка? – спросила я недоуменно.
– Я увидела свет из-под вашей двери, – с обычной благожелательностью ответила та. – Не можете уснуть?
Я невольно прислушалась к тишине и с некоторым неудовольствием отметила, что мы с Фивией, кажется, единственные, кто еще на ногах. Этот момент заставил мысленно поежиться и вызвал необъяснимое желание захлопнуть дверь, но я опять сдержалась. И ответила совершенно честно:
– Нет, не могу.
– Я так и подумала, – отозвалась Фивия.
В следующий миг мне протянули кружку, над которой поднимался заметный парок.
– Я заварила для вас успокоительный чай. Выпейте, он поможет.
Подумав, я кивнула, предложенную кружку приняла и невольно почувствовала себя героиней старого фильма о трех мушкетерах. Угу, той самой Констанцией Бонасье, которая в Бетюнском монастыре с миледи воркует.
Только я, в отличие от книжно-киношной героини, пить предложенное зелье не собиралась. Нет, умом понимала, что напиток, скорее всего, безопасен, но подхваченная от Ринара паранойя была сильней.
– Спасибо, матушка Фивия.
– А платье? – вновь заговорила та. – Вы ведь не сможете расстегнуть самостоятельно.
Это была чистейшая правда, только чувство тревоги усилилось, поэтому…
– Не волнуйтесь, справлюсь.
С этими словами я отступила от двери, дабы поставить чашку на столик, а когда вновь повернулась к Фивии, увидела на ее лице неестественно широкую улыбку. Следом прозвучало:
– Не верите?
Я недоуменно приподняла бровь, а храмовница улыбнулась еще шире.
– В мои благие намерения не верите.
Это был уже не вопрос, а констатация факта. И как на подобное ответить? Нет, ну в самом деле?
– Мне известно о вашем прошлом, – пытаясь выкрутиться из неловкой и в общем-то пугающей ситуации, сказала я. – Но каждый имеет право на ошибку…
– Не лгите, – перебила Фивия.
Я искренне растерялась, и собеседница эту реакцию, конечно, заметила. И продолжила с некоторой задумчивостью:
– Его величество не раз требовал у Ларии если не прогнать, то хотя бы перевести меня в другой храм подальше отсюда. Годы верной службы его не убеждали. Король верил, что я просто жду удобного случая. Что, если он был прав?
Все. Уровень тревоги достиг пика, но растерянность оказалась сильней. Дело в том, что улыбка Фивии поблекла, а голос звучал слишком спокойно. Полагаю, именно поэтому я не закричала, а просто шагнула к двери, взялась за ручку и сказала:
– Уйдите.
Вот теперь улыбка вспыхнула снова, а я услышала тихое и насмешливое:
– Нет.
Раньше, чем успела хоть как-то среагировать, Фивия махнула рукой, и мир перед глазами подернулся странной серой дымкой. Я попыталась закричать, но даже рта раскрыть не смогла. С ужасом и какой-то отстраненностью наблюдала, как татуировка, украшающая одну из рук храмовницы, оживает. Как черный узор вытягивается, превращаясь в призрачные щупальца. Как эти щупальца тянутся ко мне.
Несколько бесконечных секунд, и тьма обвилась вокруг горла, а дымка, застилавшая глаза и лишавшая воли, растаяла. Только легче от этого, увы, не стало. Как и секунду назад, ни пошевелиться, ни закричать я не могла.
А Фивия вновь посерьезнела…