— Да всегда. Разная я, одинаковой скучно жить. Я, может, тоже не верю, что ты вечно ворчишь, как старая бабка.
— Я? — тяжело поразилась Арха. — Когда это я ворчала?
— Ну, дай подумать… За последние четыре дня? Постоянно. Вот я и сделала вывод, что у вас с хаш-эдом что-то нескладно. Ты давай, давай, выкладывай. Вместе придумаем что-нибудь. А дальше меня это всё равно никуда не уйдёт. Не с кем мне сплетничать.
Ведунья вздохнула. Впрочем, вполне возможно, что это вовсе и не вздох был, а просто очередной клуб дыма.
У Архи было стойкое ощущение, что мозги её вынули из головы и положили в бутылку. А теперь они плывут, как привязанные, за спиной хозяйки. Только невидимые. Почему плывут, зачем их класть в бутылку и кто это сделал, она понятия не имела. Но в реальности случившегося ведунья не сомневалась. И это веселило. Как и задуманный план.
Несмотря на то, что разум решил временно помахать лекарке ручкой, объяснения Арруши девушка не только поняла, но и чётко запомнила. И ни разу ещё с пути не сбилась. Указанные ориентиры она находила без труда, каждый раз радуясь, словно ей подарок преподнесли. Да и нежелательных встреч ей удалось избежать. Слух странно обострился — девушка шорох одежды проходящих мимо слуг улавливала шагов за двадцать. И успевала вовремя спрятаться, чувствуя себя при этом ужасно ловкой и скрытной.
Впрочем, прятаться помогал и тот факт, что Арха была босой. А лёгкие шёлковые покрывала, в которые шаверка закутала лекарку от макушки до пят, совсем не сковывали движения и, казалось, что тело под ними вообще ничего не весит. Кстати, кости тоже куда-то подевались, остались только мышцы — гибкие и сильные.
Наконец, переждав, когда очередная служанка со стопкой каких-то тряпок свернёт в боковой коридор, Арха выскользнула из тёмной ниши и очутилась перед нужными дверьми — с мозаикой в виде синей птицы. Не удержавшись и всё-таки хихикнув, лекарка достала из-под покрывал браслеты с колокольчиками, предусмотрительно завёрнутые в платок, и застегнула их на запястьях и щиколотках. Тихонечко приоткрыв дверь, она протиснулась внутрь.
Гостей семейство Нашкас встречало с поистине императорским размахом. Эта комната была больше, чем у самой лекарки. Хотя и в её собственной спальне можно запросто парады устраивать. Кровать вовсе уж невообразимых размеров возвышалась на подиуме в три мраморных ступеньки. Магические светильники не разгоняли, а только подсвечивали темноту снизу, от пола. А посередине залы нежно журчал фонтанчик. Впрочем, они их тут по всему дому понатыкали. Только благодаря постоянно льющейся воде жара с улицы в комнаты и не пробиралась.
Ведунья крадучись, на цыпочках, подошла к бассейну, снова подавилась смешком и встала в позу: скрещённые в запястьях руки над головой, спина выгнута, грудь вперёд, левая нога, опирающаяся на пальцы, выставлена перед собой. Покрывала скользнули по бедру, открывая его до самого паха. Мозги в бутылке заволновались, считая задуманное не самой удачной идеей. Но лекарка только цыкнула на них, мысленно загнав пробку поглубже — чтобы всякие особо умные не мешались — и тряхнула кистями, позволяя колокольчикам звякнуть.
Демон отреагировал мгновенно. Дан даже не сел, а сразу вскочил на четвереньки, сжимая в руке кинжал, больше смахивающий на средних размеров меч. Глядя на напряжённые мышцы обнажённого хаш-эда, его пульсирующие красным глазам под путаницей растрёпанной шевелюры, мозги немедленно утихли и притаились в своей стеклянной таре.
«Давай, девочка, жги!» — присвистнул здравый смысл, усаживаясь поудобнее.
— Арха? — неуверенно спросил Дан, пятерней пытаясь убрать спутанные волосы с лица.
Ведунья только загадочно улыбнулась в ответ. С большим трудом стараясь не хихикать — смешки задуманное могли только испортить. Впрочем, видеть её ужимок демон не мог. Открытыми у девушки остались только глаза — всё остальное пряталось под покрывалами. Да и по глазам её сложно было опознать. Она и сама не подозревала насколько эффективно краска для ресниц и век превращает ничем не примечательные органы зрения в настоящие очи.
— Э… — смутился Дан, пытаясь вытянуть из-под себя покрывало. — Я тебя не ждал и…
«Ты не ждал, а мы припёрлись!» — улюлюкнул внутренний голос на шаевский манер.
В общем-то, Арха тоже ждать ничего не собиралась. И уж точно она не хотела дожидаться, пока рогатый умудриться прикрыться. Его нагота ей по душе пришлась. Точнее, не по душе, а несколько другим частям тела. Но понравилась.
Лекарка медленно и плавно пошла по кругу, отщёлкивая ритм кастаньетами, зажатыми в пальцах. Бубенчики на браслетах позвякивали в такт. Двигаться так, как ведунью Арруша научила, получилось не сразу. Всё-таки не предназначены женские бедра для выписывания восьмёрок в воздухе. Да и на демона Арха засмотрелась совсем некстати. Но если девушка чего-то захочет, то она этого добьётся.
Дан, нервно откашлявшись, сел на постель, недоуменно глянул на кинжал в собственном кулаке и опять уставился на ведунью, даже не догадавшись оружие убрать.
— А, собственно, ты что…
Вероятно, рогатый хотел поинтересоваться, что это она такое делает, да последним словом подавился. Потому что как раз в этот момент лекарка расстегнула застёжку и первое — самое верхнее покрывало — спланировав как бабочка, бесшумно опустилось на пол, оставив плечи ведуньи голыми.
Всего покрывал осталось шесть, если считать коротенькую вуаль, закрывающую лицо от глаз до подбородка: на голове, на груди и два от талии до пола. И — да, ткань была почти прозрачной. Почти, но не совсем. И ещё на бёдрах лежала золотая цепочка с такими… заманчиво-указующими висюльками.
В общем, пока Арха извивалась, как змея, глаза демона становились всё больше и больше. Пару раз он руку поднимал, видимо, хотел её в шевелюру запустить, да забывал.
— Котёнок, а может… не надо? — протянул он тихо и как-то очень жалобно, когда покрывало слетело с головы ведуньи.
«Нет, милый, надо!» — ехидно сообщил здравый смысл.
А сама лекарка снова едва не захихикала, глядя на абсолютно обалдевшую физиономию демона. И чуть не грохнулась, томно изгибаясь назад. Пришлось незапланированно рано отстёгивать покрывало с груди. Ведь спектакль обязан продолжаться до победного финала и зритель не должен заметить промахов актёров.
Дан ничего и не заметил, только сглотнул так громко, что ведунья услышала это даже за сухим клацаньем кастаньет и перезвоном бубенчиков. Впрочем, ей самой глоталось с трудом — горло вдруг не то перехватило, не то жаром опалило. Да и дыхание начало сбиваться некстати. А ритм стоило ускорять по нарастающей. Собственно, он и сам собой ускорялся.
— Остановись, пожалуйста, — от просящего тона и следа не осталось. Обычно так рогатый рычал, когда в бешенстве изволил пребывать. Вот только некоторые подробности ничем не прикрытой демонической анатомии непрозрачно намекали, что дело не в злости. — Тут нельзя и…
Ответом ему стало покрывало, соскользнувшее с бедра.
— Тьма! — выдохнул хаш-эд.
И ведунья с ним была абсолютно согласна. Только Тьма знала, что тут происходило. Задуманное как весёлая шутка, а, заодно, и способ отомстить хаш-эду за его демонстративное игнорирование, превращалось в нечто… странное. Хихикать Арху больше не тянуло. Тело двигалось само, словно оно это всё изначально умело и тренировки Арруши тут совсем не при чём. А дыхание становилось с каждой секундой становилось тяжелее. И усталость к этому не имела никакого отношения.
Просто так Дан на неё раньше никогда не смотрел.
— Не снимай! — хрипло, как простуженный, приказал рогатый, кивнув на вуаль, когда последнее из покрывал оказалось на полу.
Мгновенно, как будто по волшебству, демон очутился рядом. Вроде бы даже с места не двинулся, а уже стоял, и Арха кожей чувствовала его тепло. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Потому что между ней и хаш-эдом осталось только немножко воздуха, да тонкая ткань на её лице.
А потом и воздух пропал.
Так странно Арха себя ещё никогда не чувствовала. С одной стороны, лекарке было невероятно, ужасно, дико плохо. Проснувшись в спальне Дана — естественно, в одиночестве — она едва сумела собрать раскиданные по всей комнате покрывала. При этом каждый наклон казался ведунье её лебединой песней. Череп как будто камнями набили. И они там явно не помещались, грозя проломить тонкие, как пергамент, кости и вывалиться наружу.
Путь от покоев демона до своих показался пыткой. Лекарка и представить себе не могла, как она ночью умудрялась спрятаться в этих щелях и нишах, где и ребёнок не поместится. А уж для того, чтобы избежать нежелательных встреч, потребовались поистине титанические усилия. Но до спальни она всё-таки добралась. И просто рухнула на кровать, послав во Тьму и купальни, и завтрак, и служанок.
Но с другой стороны, стоило тошноте и головной боли чуть-чуть отступить, и в душе ведуньи начинали цвести розы, петь птицы, всходить солнце и порхать бабочки. В общем, на Арху накатывала доселе неведомая эйфория. И развлечения шаверских женщин тут ни при чём. В смысле, их традиция курить какую-то невероятную пакость никакого отношения к эйфории не имела. Бабочки, цветы и прочие восторги оказалась прямым следствием шаверских ухищрений по привлечению внимания мужчин.
И — да, Архе было стыдно так, что она простыню на голову натягивала, как будто это могло помочь спрятаться от собственного смущения. Странно, но способ не помогал — под простыней всё произошедшее ночью вспоминалось ничуть не хуже, чем без неё. И стереть дурацкую улыбку от уха до уха натягивание постельных принадлежностей тоже не могло.
Но потом опять накатывала тошнота с головной болью, и лекарка принималась клясть шаверские развлечения, вспоминая весь богатый лексикон Ирраша и Ируш вместе.
С постели её подняло только сообщение, что Дан ждёт девушку в саду. Тут уж пришлось забыть и про страдания, и про восторги. На то, чтобы вскочить, вымыться на скорую руку и одеться не потребовалось и десяти минут. Почти столько же она потратила, пытаясь доказать, что ни фиридже, ни сопровождение матроны ей для встречи с собственным мужчиной не нужны. В итоге победили местные правила. Толстая и усатая — действительно усатая! — шаверка заявила, что просто никуда не пустит девушку одну и не закутанную наподобие мумии. Пришлось лекарке уступить.