— Нет, — тихо ответил Адин. Его убаюкивающий голос после воплей Дана звучал особенно мягко. — Но пойди ты против её желаний и Архи у тебя давно бы не было. Она, может, никуда и не ушла. Только от Архи там мало что осталось.
— Ты предлагаешь мне радоваться воспоминаньям? — прорычал Харрат. — А то и такие умники нашлись! «Вы провели вместе почти два года! Это уже немало! Стоит за это благодарить!».
Адин опять не выдержал — улыбнулся. Кто этот умный утешальщик, демон знал прекрасно. У Шая до сих пор глаз не открывался, заплыв синяком до самого виска. Хотя с момента неудачного утешения уже три дня прошло.
— Нет. Я предлагаю перестать налегать на демонический эгоизм, — серьёзно ответил ивтор. — Понимаю, думать прежде всего о себе для нас норма. Но, может, хватит? Ты себя слышишь? Я, мне, моё, у меня. Именно поэтому ты не сказал ей того, чего она ждала. Сам только что страдал, помнишь?
— Помню, — равнодушно отозвался хаш-эд, снова раскручивая перед глазами цепочку. — Ты прав, я прав. Всё правы. Это что-то меняет?
— Сейчас нет, но в будущем…
— Насрать мне на будущее, Ад, — абсолютно ровно сообщил Дан. — И ты, видимо, выдохся. Слишком умные и слишком правильные слова говоришь. Поэтому лучше помолчать.
Ивтор кивнул, соглашаясь с тем, что в данном случае лучше помолчать.
— Так или иначе, а нам пора. Все только тебя ждут.
— Много народу собралось? — по-прежнему равнодушно, совершенно не интересуясь ответом, спросил хаш-эд.
— Много. Кто у Архи лечился. Новобранцы, которых Ю зимой дрессировала. Деревенские. Так что порядком набралось.
— Ирраш вернулся?
— Нет. Он появлялся — вчера вечером и сегодня с утра. Но подходить не стал.
— Всё так же кошкой мечется?
Блондин кивнул, хотя Дан в его сторону даже и не смотрел.
— Почему я так не могу, а? Полжизни бы отдал, чтобы зверем хоть с недельку побыть. Наверное, ему проще. Разум-то тоже почти звериный. Носись себе, обдирай стволы да лосей заваливай. А повезёт, так медведь попадётся. Или светлый, — хаш-эд, медленно наматывая цепочку на палец, подтянул кристалл, зажав его в кулаке. — Кстати, интересная вещь. Мы вот говорим: «Полжизни бы отдал». И думаем, что это очень много. Вроде как щедро расплачиваемся. А тут — бац! — и оказывается, что это почти ничего. Половина от двадцати трёх — это же одиннадцать с небольшим. Мало.
— Пойдём, Дан, — повторил Адин.
Демон кивнул, повесил кристалл на шею, убрав его под рубашку. Поморщился — амулет Жизни, протестуя против такого соседства, ужалил, как медуза. И встал, тяжело опираясь на столешницу.
Народу действительно собралось немало. Но на выгоревшем пустыре, где раньше госпиталь стоял, живые всё равно выглядели жалкой кучкой. Может, оттого, что жались друг к другу, стараясь встать плотнее. И всё равно никакого единства тут не наблюдалось. Крестьяне собрались в стороне, солдаты сгрудились чуть поодаль, офицеры встали у самого помоста. Как раз позади опирающегося на костыль Адаша, Лилл и гвардейцев. Их было только четверо — Ирраш так и не явился.
Природа подгадала. Нахмурилась, затянула небо свинцовыми тучами, крапала мелким, назойливым дождиком. Будто на дворе не конец весны, а самая настоящая осень. Но сияющее солнце сейчас, наверное, кощунством показалось.
Высокий, в семь ступенек помост чернел на фоне горизонта плоским абрисом. Дрова под ним лежали аккуратно сложенными поленницами, а не валялись грудой. Солдаты — бывшие новобранцы и бывшие пациенты — не поленились. Накануне весь день тюкали топорами и скрипели телеги, возя бревна из леса. Хотя их никто об этом не просил.
Так они ещё и соорудили на помосте что-то вроде широкого ложа. А крестьянки — тоже по собственной инициативе — застелили его небелёным полотном. И засыпали цветами так, что казалось: тела, завёрнутые в тонкие саваны, лежат на цветочной перине. Сверху их закрывало цветочное же покрывало. Но оно стало необходимостью, а не проявлением заботы. Слишком уж явственно темнела под традиционными пеленами сгоревшая плоть. Хорошо ещё, что лица покойных полагалось накрывать плотными чёрными платками.
— Дяденька Дан, мне так жалко, так жалко… — просипела Ирруш, шмыгая носом.
Лицо у девчонки походило на подушку: красное, распухшее от слёз, глаз за щёлочками век не разобрать. Хаш-эд машинально кивнул, потрепав бесу по голове. Кивнул и Ллили, которая выглядела ещё страшнее Ирруш. Сжал плечо потерянно стоявшего в стороне Данаша. Демонёнок только глянул на него пустыми глазами и опять уставился на отца. Подойти к Тхия он боялся.
Впрочем, Тхия, кажется, вообще не понимал, где находится. Стоял, покачиваясь с носка на пятку, упёршись руками в поясницу и уставившись в одну точку поверх помоста.
— Начинайте, — кивнул Адаш жрецу, важно выпятившему пузо у самых ступенек.
Служитель изобразил подобострастную, но кислую улыбку, откашлялся и затянул басовито, как шмель: «Из Тьмы мы все вышли, Тьма примет нас по окончании пути…».
— Нет! — рявкнул Дан, закусил кончик уса, длинно втянув носом воздух. — Нет, не надо никаких молитв и речей, уважаемый. Давайте начнём сразу, без них.
В толпе крестьян кто-то придушенно ахнул. Над солдатами прошёлся гул, как порыв ветра, но тут же стих.
— Дан! — зашептал Адаш. — Ты что творишь? Я всё понимаю, но если тебе уж совсем тяжело, лучше уйди. Но дай проводить, как положено.
— Нет, — упрямо мотнул рогами хаш-эд. — Арха не от Тьмы. Да и Ю в Бездне делать нечего.
— Правильно, — совершенно неожиданно и абсолютно серьёзно поддержал лорда Шай. — Ничего этой стерве не обломится.
Дан шагнул вперёд, вынимая из жаровни горящий факел, обернулся на Тхия и пошёл к помосту. Один. В этот момент арифед и пришёл в себя. Переведя взгляд с горизонта на спину хаш-эда, он рванулся следом, перехватив руку Дана и жёстко её выломав, заставляя бросить факел на землю.
— Нет уж, этого ты у меня не отберёшь… — зарычал рыжий, скаля клыки. — Хватит, и так всё заграбастал. Когда же ты нажрёшься, сволочь?
— Тьма! Тхи, ты чего? — ахнул Шай, пытаясь оттащить взбесившегося рыжего от Дана. — Успокойся…
Но арифед блондина и вовсе не заметил. Он отпустил руку Харрата и вцепился в отвороты его камзола.
— Жену забрал, сына забрал, даже титул с замком забрал. А теперь и этого лишить хочешь? Я тебе поперёк глотки встал? Да и Тьма с тобой! Только скажи: за что ты меня так ненавидишь? Чтобы я хоть знал! А то придавлю, а потом от любопытства загнусь.
— Я у тебя всё забрал?! — со змеиным шипением просипел Дан, сжимая в кулаке ворот Тхия. — Да это всё из-за тебя, тварь! Это из-за тебя, твоей долбанутой жёнушки и выродка Арха погибла! Жалела всех, а вы этим пользовались, уроды!
— Дан! — Адин облапил демона за плечи, пытаясь оттащить хаш-эда от рыжего.
Но Харрат на него обратил внимания не больше, чем арифед на Шая.
— Вы совсем охренели? — рявкнул Адаш.
Да так, что даже жрец голову в плечи втянул. Вот только ни Дан, ни Тхия в его сторону даже не взглянули.
— Так я тебя сейчас за ней следом отправлю! — рыжий утробно рыкнул, продемонстрировав клыки до дёсен.
Лорд Харрат на угрозы размениваться не стал. Он просто стряхнул с себя Адина, всего лишь плечами поведя. И…
Что случилось дальше, никто из присутствующих толком и не понял. Даже те, кто знали, куда и как смотреть. Два демона вдруг стали едва различимыми мечущимися тенями. Их рёв, рык и шипение переполнили воздух, сделав его плотным, как масло. В помост что-то врезалось, один из столбов треснул вдоль, ложе опасно накренилось, тело шевельнулось, будто раздумывая: упасть или нет. Вырванная с корнем трава разлеталась фейерверком, засыпая комками земли шарахнувшихся в стороны зрителей. Истошно завизжала женщина. Ирруш, сунув оба кулака в рот, завыла, таращась в никуда побелевшими от ужаса глазами.
Неразборчиво гаркнул Адаш, зачем-то подняв обе руки вверх. Его фигуру вдруг оплели щупальца чёрного клубящегося мрака. Это стало последней каплей — пришедшие на похороны, а угодившие прямо в Бездну, вопя, бросились врассыпную. Даже офицерские нервы не выдержали. Адин плашмя рухнул на землю, подминая под себя орущую Ирруш и утягивая за руку Ллил. Шай ласточкой нырнул под помост, прихватив с собой Данаша.
День померк, словно чёрные щупальца, изгибающиеся вокруг кронпринца анемонами, высосали из неба тот немногий солнечный свет, что был. Дымный мрак потянулся в сторону размытых, как акварель по листу, теней.
— А что здесь, собственно, происходит? — поинтересовалась Арха. — Нам уже стоит прятаться или можно подождать чуть-чуть?
Мир замер. Щупальца опали, клубясь над мокрой травой безобидной дымкой. Даже убегающие притормозили оборачиваясь. Все, естественно, как один таращились на ведунью, легонько покачивающую кулёк у груди. И Ю, опирающуюся о плечо лекарки.
Лошадь, впряжённая в изрядно потрёпанную телегу, всхрапнула. Мол: «Вы как хотите, а я тут абсолютно ни при чём!».
— … — выдал наследник престола. Подумал и добавил, — Нет, это настоящий …, мать вашу! Тьма!
Адаш обречённо махнул рукой и поковылял куда-то, волоча костыль за собой.
Глава восемнадцатая
Жизнь — это движение! И во всех случаях мы движемся в сторону кладбища.
Самое обидное: до тракта они не доехали всего ничего. По крайней мере, мародёры решили, что «долги» на месте они взыскивать не будут — до дороги рукой подать. Какой-нибудь мимо проезжающий отряд может и помешать интиму. Арха как это услышала, так едва зубами от злости не заскрипела. И чего ей стоило, вместо того, чтобы росой любоваться, проехать чуть дальше? Только сокрушаться поздно было. Теперь-то чего? Скрепи не скрипи.
Сопротивляться она даже и не пыталась. Понимала, что ничего это, кроме пары дополнительных синяков, а, может, и переломов, не даст. Послушно слезла с телеги, без споров дала себе руки связать. На ведунью вообще апатия накатила. Даже мысли вроде: «Что же делать!» — не докучали. Лишь бы всё побыстрее закончилось. А там…