Это также относится к знаменитой Vie de Saint Louis (Жизни Святого Людовика) Жана де Жуанвиля, который, родившись в 1224 году, был на 36 лет моложе Бланк, а при дворе Капетингов появился только в 1241 году, когда королеве было 53 года. Его рассказ представляет наибольший интерес, но следует помнить, что он написал его более чем через 50 лет после смерти Бланки, около 1305 года, когда он сам был уже 80-летним человеком с ослабленной памятью. Одно из главных достоинств его работы заключается в том, что в ней представлена точка зрения светского сеньора, интересы которого отличаются от интересов клириков. Так, вместо того, чтобы видеть в королеве благочестивую мать, воспитывающую сына в набожности, он иногда показывает ее жестокой и навязчивой женщиной и упрекает короля в том, что он слишком подчиняется ей, в том числе и в супружеской жизни. Недавние исследования позволили предположить, что Жуанвиль, очарованный своим персонажем, королем Людовиком, был склонен отождествлять себя с ним: как и Людовик, он осиротел в раннем возрасте и находился под властью чрезмерно заботливой матери, Беатрисы, вдовы Симона де Жуанвиля. "Когда король увидел, что все мы собрались, он осенил свои уста крестным знамением, призвав на помощь Святого Духа, как я думаю, он сделал это, потому что как говорила мне моя госпожа мать, если всякий раз, когда я хочу что-то сказать, я должен призвать помощь Святого Духа и сделать крестное знамение над своими устами".
Многие французские, испанские и английские хронисты также оставили рассказы о современных им событиях из жизни Бланки Кастильской, но она редко появляется в них, лишь мимолетно или косвенно, в виде простого упоминания и часто с женоненавистническими предрассудками. Ригор, монах из Сен-Дени, и Гийом Бретонский, капеллан короля, являются двумя основными источниками информации о периоде правления Филиппа Августа, в то время как священник Николя де Брейе рассказывает о коротком правлении Людовика VIII. Об эпизодах альбигойского крестового похода повествуют цистерцианец Пьер Сернейский и капеллан графа Раймунда VII Тулузского Гийом Пюилоранский. Анонимная Chronique de Tours (Турская хроника), работа каноника аббатства Сен-Мартен, и цистерцианский Aubri de Trois-Fontaines (Приют Труа-Фонтен) также предоставляют информацию, но она очень неполная. К этому следует добавить очень официальные Grandes Chroniques de France (Большие французские хроники), Chronique des rois de France (Хронику французских королей) Бетюнского Анонима, который также написал Histoire des ducs de Normandie (Историю герцогов Нормандии).
Есть также мимолетные упоминания о Бланке в работах ее испанских соотечественников, в Historia de rebus Hispaniae (Истории Испании) архиепископа Толедо Родриго Хименеса де Рада и Chronica latina regum Castellae (Латинской хронике королей Кастилии) Хуана, епископа Осмы. Особенно хорошо осведомлены английские священнослужители, такие как цистерцианец Ральф Коггсхоллский, бенедиктинец Роджер Вендоверский и, прежде всего, его коллега из аббатства Сент-Олбанс Матвей Парижский. Последний, родившийся около 1200 года, является автором обширной Chronica majora (Большой хроники), которая не лишена ошибок и пристрастий, но остается и по сей день незаменимым источником. Он отводит Бланке Кастильской более важное место, чем другие хронисты, и не колеблясь меняет свое мнение о ней по ходу повествования. До 1236 года он повторяет клевету баронов против нее: "Они были возмущены, — говорит он, — что королевство королевств, Франция, управляется женщиной", и более того, развратной женщиной, которая спала с графом Шампани и папским легатом, "женщиной, которая, как говорили, была запятнана спермой графа и легата и которая преступила границы вдовьей скромности". Но затем Матвей восхищается тем, как она правила королевством во время крестового похода Святого Людовика: "Бланка была великодушна, женщина по полу, но мужчина по характеру, новая Семирамида, благословение века, и она не оставила королевство Франция без утешения".
Некоторую информацию можно также найти в рифмованной хронике Филиппа Муске (или Мушке), члена семьи богатых купцов из Турне, который интересовался в основном зрелищными мероприятиями, и в хронике, известной как Ménestrel de Reims (Реймсский Менестрель), которая в основном является сборником анекдотов, передает слухи и сплетни ходившие при двое, а также сатирико-политические куплеты исходившие из дворянской среды.
Все это составляет разнородную, анекдотическую и не всегда надежную коллекцию, в которой Бланка Кастильская появляется лишь изредка и вскользь. Одним из главных достоинств книги Линди Грант является то, что в ней использован еще один источник, которым ранее пренебрегали из-за его сухости как бухгалтерского документа: счета личного двора королевы. Бланка Кастильская была первой королевой Франции, чьи личные счета, или, по крайней мере, некоторые из них, сохранились, в частности, за 1203, 1213, 1226, 1231, 1234, 1237, 1238, 1239, 1241, 1248 годы. С помощью каталога актов Людовика VIII, опубликованного Шарлем Пти-Дютайи, картотеки и реестра покупок наследия аббатства Мобюиссон, а также некоторых фрагментов писем и счетов, хранящихся в Национальной библиотеке, Национальном архиве, Библиотеке Мазарини и Библиотеке Арсенала, можно составить определенное представление о финансовой стороне жизни Бланки. Даже самые тривиальные расходы могут дать ценную информацию о занятиях, интересах, действия и намерениях королевы, при условии, что они интерпретируются с осторожностью и проницательностью.
Эти скудные источники, по крайней мере, позволяют проследить общие контуры жизни Бланки Кастильской и набросать ее портрет, не забывая при этом об ограниченности документальных данных о женщине XIII века. В отсутствие подлинной биографии мы можем попытаться восстановить силуэт этой властной женщины, изучить ее саму по себе, а не как простой довесок к своему святому сыну. Она была важной фигурой в истории Франции, обеспечивая преемственность королевской власти на протяжении трех царствований, действуя во благо которой, она сама слишком долго оставалась в тени. Пришло время показать ее не только как дочь, невестку, жену и мать королей, но и как королеву обладавшую собственной волей и увлекательной индивидуальностью.
I.1200: из Кастилии в Париж
23 мая 1200 года в очень скромной церкви норманнской деревушки Портморт, расположенной на северном берегу Сены, примерно в десяти километрах вниз по течению от Вернона, происходило бракосочетание. Женихом и невестой были два подростка, 13 и 12 лет. Столь скромная обстановка удивительна для личностей участников: невеста — Бланка, дочь кастильского короля Альфонсо VIII и его супруги Элеоноры, племянница английского короля Иоанна I Безземельного; жених — Людовик, сын и наследник французского короля Филиппа II Августа и его первой супруги Изабеллы де Эно, умершей в 1190 году. Обряд бракосочетания проводил архиепископ Бордо Эли де Малеморт. В маленькой церкви и снаружи находилась большая свита, большинство из которой были испанцами.
Но разве нельзя было найти более престижное место для празднования этого королевского брака между сыном короля Франции и дочерью короля Кастилии, брака, который скрепил примирение между двумя царствующими домами Франции и Англии, Капетингами и Плантагенетами? На это имелись особые обстоятельства. В то время Филипп Август стал объектом серьезной санкции со стороны Папы Римского, который наложил на его владения интердикт, т. е. там больше нельзя было проводить церковные службы и совершать таинства. Королевские владения начинались в десяти километрах к западу, в Живерни, где река Эпте впадает в Сену. Портморт находился на территории Плантагенетов, то есть в домене герцога Нормандии и короля Англии Иоанна, и интердикт там не действовал. Таким образом, Бланка Кастильская вошла в историю через черный ход, почти тайно.
Испания в 1200 году: Реконкиста и поиск союзов
Бланка только что прибыла из Испании, проехав более 1.000 километров из Бургоса, в сопровождении своей бабушки, Элеоноры Аквитанской. Эта поездка стала результатом соглашения, достигнутого между королями Франции и Англии в конце 1199 года, которое должно было разрешить столетний конфликт. Давайте вспомним факты.
С 1066 года, когда герцог Нормандии Вильгельм Завоеватель захватил корону Англии, англо-нормандская монархия была постоянной угрозой для короля Франции из рода Капетингов. Последний имел лишь теоретическую власть над своим огромным королевством, которое простиралось от берегов Ла-Манша и Атлантики до течения Шельды, Мёза, Соны и Роны и от Северного моря до Пиренеев. Эта огромная территория была разделена на множество взаимосвязанных территорий — фьефов — разного размера, которыми управляли люди, связанные с государем личными вассальными узами. В этой так называемой феодальной системе, общие черты которой хорошо известны, король находился на вершине пирамиды, он был сюзереном вассалов, которые приносили ему оммаж (вассальную присягу), обязуясь поддерживать его против любого другого сеньора. Если они не выполняли свои обязанности, король вызывал их в свой суд и мог конфисковать их фьеф: это называлось "commise". Однако сюзерен должен был обладать необходимыми возможностями для выполнения такого решения. Это было далеко не всегда так. Король мог полагаться только на ресурсы своего личного владения, "Королевского домена", небольшой, бесформенной территории, состоящей из нескольких фрагментов, протянувшихся от Компьеня до Буржа, через Париж, Этамп и Орлеан. В противовес ему, великие вассалы, герцоги и графы, управляли вотчинами, которые внушительной массой окружали владения Капетингов: Фландрия, Нормандия, Мэн, Анжу, Бретань, Шампань, Бургундия и огромная Аквитания с ее неопределенными границами.
С 987 года, с приходом к власти Капетингов, король Франции боролся за свое выживание и пытался о