Людовику совершенно необходимо было подкрепление. Зимой 1216–17 годов он воспользовался перемирием с Уильямом Маршалом, чтобы вернуться во Францию и попросить помощи у своего отца. Прием был холодным, даже ледяным. Согласно Гийому Бретонскому, Филипп Август даже отказался разговаривать со своим сыном под предлогом того, что тот был отлучен от церкви. Было ли это ширмой, чтобы избежать папских санкций? Роджер Вендоверский предполагает, что король был впечатлен решительностью своего сына: "Когда король увидел настойчивость и решительность своего сына, он дал ему свое разрешение и отпустил его с благословением". Бетюнский Аноним согласен с этим. По его мнению, холодность Филиппа Августа с самого начала была направлена лишь на то, чтобы обмануть Папу: Людовик "спросил совета своего отца и его советников, которые убеждали его предпринять экспедицию. Его отец, однако, дал понять, что не хочет принимать в ней участие из-за заключенного им перемирия, но некоторые считают, что он сам посоветовал это сделать". Матвей Парижский более сдержан: "Когда король и супруга его сына услышали, что принц в такой крайности, велико было их смятение. Поскольку король Филипп не хотел рисковать, чтобы помочь своему отлученному от церкви сыну, после того как Папа неоднократно и сильно порицал его за данное им согласие, он оставил заботу об этом деле супруге Людовика. Последняя выполнила возложенную на нее обязанность и через короткое время привела на помощь своему мужу триста знаменитых рыцарей, прекрасно экипированных, в сопровождении сильного отряда воинов-латников".
Действительно, похоже, что Филипп Август решил сохранить нейтралитет в этой авантюре и оставить Людовика и Бланку на произвол судьбы, не заботясь о том, что его сын и невестка станут королем и королевой Англии. Именно в своих землях в графстве Артуа Людовику удалось собрать немного денег и набрать наемников, с которыми он, 22 апреля 1217 года, вернулся в Англию в сопровождении своего единокровного брата Филиппа Юрпеля. Дувр все еще сопротивлялся, но Людовику удалось взять Кентербери и Винчестер. Однако 19 мая французский отряд потерпел тяжелое поражение при Линкольне от восьмидесятилетнего регента Уильяма Маршала. Ситуация серьезно осложнилась. Проблемы множились. Начавшиеся было переговоры, приостанавливаются, потому что Людовик все еще верил, что победа возможна.
Филипп Август по-прежнему отказывался прислать помощь своему сыну, поэтому именно Бланка Кастильская взяла на себя инициативу по сбору войск, чтобы отправить их своему мужу. Ее выступление поразило современников, которые были удивлены тем, что эта молодая женщина бросила вызов королю Франции. Менестрель из Реймса даже рассказывал, что во время одной памятной сцены она, как говорят, бросила вызов королю: "Вы оставите моего господина умирать в чужой стране? Сир, ради Бога, ведь он должен царствовать после вас. Пошлите ему то, что ему нужно, хотя бы доход от его имущества". "Я ничего не буду с этим делать", — ответил король. "Нет, сир? Во имя Господа, я знаю, что я сделаю. Клянусь доброй матерью Божьей, у меня есть прекрасные дети от моего господина; я заложу их и найду многих, кто даст мне в долг", — сказала Бланка. "Бланка, я дам тебе из моих сокровищ столько, сколько ты захочешь, и ты поступишь с ними, как пожелаешь, но знай, что я лично ничего ему не пошлю", — сдался король. "Сир, вы прекрасно выразились!", — обрадовалась Бланка.
Эта крайне неправдоподобная сцена является плодом воображения менестреля, но тот факт, что она казалась правдоподобной современникам, показывает, что влияние Бланки Кастильской при дворе было теперь общеизвестно. Историки сомневаются, что Бланка Кастильская вместе с мужем "и его сообщниками" подверглась отлучению от церкви. Как это часто бывало, Церковь оставляла в своих решениях лазейки, допускавшие различные толкования в зависимости от потребностей и контекста. Бланка не упоминалась в отлучении по имени, но помощь, которую она посылала своему мужу, делало ее соучастницей. В любом случае, ни принц, ни она, похоже, не были впечатлены этим наказанием.
Бланка отправилась в Артуа, во владения Людовика, где встретилась с вассалами и представителями городов и ей удается собрать несколько сотен рыцарей и сержантов, а также флот из восьмидесяти кораблей, руководство которым было поручено грозному Эсташу Монаху, булонскому пирату худшего сорта, но очень эффективному в морских операциях. С ним были Роберт де Куртенэ, Мишель де Арне, Рауль де ла Турнель, Гийом де Барре, мэр Булони и граф Сент-Омер. Экспедиция закончилась катастрофой. В ночь с 23 на 24 августа она попала в шторм, а те корабли, которым удалось спастись, были захвачены или потоплены англичанами. Куртенэ и многие рыцари были взяты в плен а Эсташ Монах был обезглавлен на месте.
Для Людовика это стало концом приключений. 28 августа он вступил в переговоры, которые прошли 5 сентября на острове посреди Темзы под эгидой аббатов из Сито, Клерво и Понтиньи. 11 сентября был подписан договор в Ламбете, по которому Людовик отрекся от английского трона и попросил тех, кто его поддерживал, сложить оружие. 13 сентября, одевшись паломником, он прошел церемонию покаяния, во время которой легат снял с него отлучение от церкви и в качестве наказания назначил выплату 10 % от всех его доходов на крестовый поход. Однако это было не все: Уильям Маршал заставил его заплатить 10.000 марко серебром в качестве компенсации за расходы на войну. Это не относилось к тем, кто поддерживал его, в частности к артуасским судовладельцам и купцам, которые ссужали Людовику деньги и сдавали в аренду свои корабли. Принц обещал выплатить им компенсацию; тридцать лет спустя они все еще ждали обещанное. Точно так же легат отказал в помиловании английским священникам, которые поддерживали Людовика. Униженный, принц Людовик вернулся во Францию в конце сентября 1217 года. Бланка Кастильская так никогда и не стала королевой Англии.
1217 год стал для нее мрачным годом, в течение которого она также потеряла своего брата Энрике I, короля Кастилии, который был случайно убит упавшей с крыши черепицей, после всего лишь трех лет правления. Корона Кастилии перешла к сестре Бланки, Беренгарии, старшей дочери Альфонсо VIII. Но она предпочла уступить корону своему 16-летнему сыну Фернандо, а сама правила Кастилией до его совершеннолетия. "Она управляла королевством с такой мудростью и энергией, что никто не осмелился бы совершить акт насилия", — писал епископ Туйский Лука. Фернандо III, ее сын, воссоединил Кастилию и Леон в 1230 году, правил до 1252 года и был впоследствии канонизирован. Таким образом, две сестры из Кастилии, Беренгария и Бланка, имели схожую судьбу: обе были регентами во время несовершеннолетия своих сыновей, которые позже были причислены к лику святых.
1218–1223: время безвестности, рождение воспитание детей
Престиж Бланки Кастильской при дворе, безусловно, пострадал от неудачи Людовика. Одно можно сказать точно: она полностью исчезает из официальных реестров и хроник с 1218 года и до смерти Филиппа Августа в 1223 году. Вполне вероятно, что король считал ее ответственной за меры в поддержку супруга; в некотором смысле Филипп Август считал ее ответственной за всю эту катастрофическую авантюру, поскольку именно для защиты ее предполагаемых прав на английскую корону Людовик ввязался в эту кампанию, навлекая гнев Папы на семью Капетингов.
Очевидно, что в этот период принца и принцессу держали на расстоянии от государственных дел. Их придворные, такие как Орсон де Шамбеллан и Жан де Несле, не получили никаких важных постов. Даже в Артуа, который должен был стать владением Людовика, делами управлял непосредственно король через своего бальи Невелона. Людовик и Бланка не носили титулов графа и графини Артуа. Людовик несколько раз участвовал в решении мелких феодальных проблем, и его имя, как и имя его отца, фигурирует в нескольких королевских актах, например, о наследовании графства Шампань в 1221 году и графства Бомон в 1223 году, но все это было чисто формальным. Более того, Филипп потребовал гарантий от сторонников Людовика: Адама де Бомона, Гоше де Шатийона, Роберта де Куртенэ, которые должны были пообещать вернуть Конш и Нонанкур королю, когда это потребуется.
Чем же занималась Бланка в течение этих пяти лет? Большую часть этого времени она прожила в Париже, во дворце Сите, где Филипп Август проводил перестройку. Был построен большого зал для заседаний королевской курии, произведена реконструкция "королевских покоев", после которой личные покои короля разместились на втором этаже, а внизу располагались комнаты Ингебурги, которые Филипп никогда не посещал. Похоже, что Бланка в этот период, сблизилась с покинутой королевой, ведь обе они, датчанка, и испанка были жертвами капризных настроений государя.
Роль Бланки Кастильской сводится в это время к двум вещам: рожать детей и воспитывать их, в чем она и преуспела. За четыре года, с 1219 по 1223 годы, будучи лишенной возможности заниматься политикой, она родила четверых детей. Но, в знак отсутствия интереса к чете принцев, хронисты обычно не упоминают ни дат, ни мест рождения, ни даже имен новорожденных. Общий результат более или менее известен: 11 (или 12, учитывая, что были близнецы) детей за чуть более чем двадцать лет (1205–1226), очень почетный показатель даже тех времен. Но только пятеро достигли взрослого возраста, четверо умерли вскоре после рождения, а трое — в подростковом возрасте. И даже взрослые прожили недолго: Роберт погиб в 34 года, Изабелла умерла в 45, Альфонс — в 50, Людовик — в 56, а Карл — в 58.
Начало, как мы видели, было трудным: дочь, имя которой неизвестно, родилась и умерла в 1205 году; сын, Филипп, родился в 1209 году и был обручен с Агнессой Неверской; близнецы родились и умерли в 1213 году; Людовик родился в 1214 году; затем, Роберт в 1216 году, Жан Тристан в 1219 году (умер в 1232), Альфонс в 1220 году, Филипп-Дагобер в 1222 году (умер в 1235). Уже после вступления на престол родилась Изабелла, в 1224 или 1225 году, и возможно Стефанн в 1225 году, о котором больше ничего не известно. Последний, посмертный сын Людовика, Карл, родился вероятно, в марте 1227 года, согласно хронике монастыря Св. Мартена Турского. В то время Бланке еще не было 40 лет, и ее период фертильности не закончился, о чем свидетельствует живописный эпизод 1228 года, когда ей пришлось защищаться от того, что якобы ее не обрюхатил папский легат. Мы еще вернемся к этому.