Лысого, можно использовать повторно, но когда его открыли, обнаружили в нем уголь — доказательство того, что Каролинг жарился в аду.
Но отправился ли Филипп Август на небеса? Самое необычное, что некоторые современники выступали за его канонизацию, которая повысила бы престиж французской монархии, отстававшей в этой области от своих соседей. Если в Англии был святой Эдуард Исповедник, в Венгрии — святые Стефан и Ладислав, в Империи — святой Генрих II, то во Франции были только древние короли Меровинги, святость которых оспаривалась, такие как Гонтран, Дагоберты II и III, не говоря уже о бургундском Сигизмунде, и Карле Великом, канонизированным антипапой Пасхалием III в 1165 году. Несколько королей были названы "благочестивыми", например, Людовик I Благочестивый, Роберт Благочестивый, Людовик VII Благочестивый, но этого было недостаточно, чтобы сделать их святыми.
Аргументы в пользу канонизации Филиппа Августа были основаны, прежде всего, на некоторых "чудесных" знамениях, которыми была отмечена его жизнь, начиная с его рождения. Его отцу потребовалось три брака и пять лет неудачных попыток с третьей женой, Аделью Шампанской, прежде чем у него родился этот сын, а ранее рождались только дочери: разве это не замечательно? Как говорит Ригор, Филипп на самом деле был ребенком Провидения, как позже назовут и Людовика XIV. Более того, у его отца были видения еще до его рождения. Тот же Ригор сообщает о чудесах, которыми отмечено правление Филиппа: пшеница на полях, вытоптанных его кавалерией в 1185 году, выросла заново; источник воды появился, когда его армия находилась на грани обезвоживания во время кампании против Ричарда Львиное Сердце в 1188 году; в 1189 году он обнаружил ранее неизвестный брод, который позволил его войскам пересечь Луару. И еще битва при Бувине, чудесная победа, одержанная в воскресенье, над врагами Церкви, под пение псалмов. За месяц до его смерти комета возвестила о "ликовании небес, которые радуются скорому прибытию столь великого гостя". Когда его тело перевозили, на окраине Манта, точно на том месте, где был поставлен одр, произошли чудеса. И не случайно он умер как раз в тот момент, когда в Париже проходило заседание церковного собора. К этому следует добавить видения, в том числе видения одного кардинала, который в Риме, как говорят, видел душу Филиппа Августа, вырванную у дьявола самим Св. Дени, который забрал ее в чистилище, которое теологи просто выдумали, как блестяще показал Жак Ле Гофф.
Конечно, некоторые люди были канонизированы и за меньшее. Тем не менее, деяния короля посчитали слишком незначительными. Филипп Август сам ходил в крестовый поход, посылал своего сына против катаров, преследовал евреев и подавлял еретиков, но этих заслуг было уже недостаточно для Церкви XIII века, которая теперь требовала также образцового нравственного поведения. А этот отлученный от церкви король, двоеженец, "предававшийся еде и питью, женщинам и неистовым приступам ярости, не соответствовал новой модели святости", пишет Жак Ле Гофф. Так, что в святости Филиппу Августу было отказано.
Но ведь будет еще Святой Людовик. А между отвергнутым дедом и канонизированным внуком находилась Бланка Кастильская, свидетельница правления первого и воспитательница второго. Она явно присутствовала на похоронах своего грозного свекра, но полностью отсутствовала в документах: ни слова о ней не было сказано в завещании Филиппа Августа и в предсмертном разговоре короля с принцем Людовиком; ни одного упоминания в хрониках описывавших похороны. Будучи невидимым и немым свидетелем похорон короля, она, тем не менее, прониклась чувством ответственности, которая теперь ложилась на нее как на королеву Франции.
IV.Королева Франции(1223–1226)
Филипп Август умер 14 июля 1223 года и был похоронен 15 июля, а 30 июля его сын, принц Людовик, ставший королем Людовиком VIII, отправился со своей супруой, королевой Бланкой Кастильской, в Реймс на церемонию коронации. Терять время было нельзя: впервые король сменил своего отца, не будучи коронованным при жизни последнего, и даже если его право на престол не оспаривалось, интервал между смертью отца и коронацией сына должен был быть минимальным, так как это могло привести к вакууму власти.
Тем не менее, внушительной процессии потребовалось шесть дней, чтобы добраться из Парижа в Реймс, делая остановки в Бове и Суассоне. Это событие было исключительным: прошло почти пятьдесят лет после последней коронации в Реймсе, которой была была коронация Филиппа Августа в 1179 году. К сожалению, обстановка не соответствовала моменту: собор перестраивался, нынешних башен не существовало, хор не был достроен, и церемония проходила под открытым небом, в разгар строительства нефа. Однако вся символическая утварь была на месте, и длинный обряд прошел 6 августа без происшествий. На коронации присутствовали архиепископ Реймса Гийом де Жуанвиль, архиепископы Санса, Буржа, Руана, Лиона, многочисленные епископы, главные бароны, включая графиню Жанну Фландрскую, и короля без королевства Жана де Бриенна. Филипп Юрпель, единокровный брат короля, нес меч, знак власти, перед королевской четой. Аббат Сен-Дени привез регалии: скипетр, корону, посох, который позже назовут рукой правосудия.
Было одно новшество: впервые была проведена двойная коронация — короля и королевы. Бланка Кастильская также имела право на скипетр, корону и посох, но меньшего размера, чем у короля, и в то время как последний был помазан в пяти местах, голове, груди, плечах, между плечами и на предплечьях, святым маслом, принесенным ангелом семью веками ранее во время крещения Хлодвига, королева была помазана только в двух местах, плечах и груди, и обычным маслом, но, тем не менее освященным. Все это, перемежающееся псалмами, гимнами, молитвами, стоянием, сидением, коленопреклонением, благословениями и аккламациями, за которыми последовала торжественная месса, заняло бесконечное количество времени. Наконец, произошло то, чего все так долго ждали: банкет в епископском дворце, который также находился в стадии строительства. Празднество обошлось дорого: добрые жители Реймса с радостью возьмут на себя расходы, сказал король. На самом деле, похоже, что архиепископ остался в убытке, потому что в конце года он жаловался, что потратил на это событие 4.000 ливров. Презрев эти аптекарские счета, государи не стали задерживаться в Реймсе. 10 августа они вернулись в Париж проехав с остановками через Суассон и Компьень.
Какая роль была отведена королеве Бланке?
Для Бланки Кастильской, как и для Людовика, началась новая жизнь. Время пришло: ей 35, ему 36, и они ждали этого момента 23 года. Бланка смогла в полной мере воспользоваться почестями коронации. В кои-то веки она не была беременна: Филипп-Дагоберт родился в 1222 году, а следующий ребенок, Изабелла, появился на свет только в 1225 году. По словам всех хронистов, королевская чета жила в полной гармонии, что контрастировало с предыдущим правлением. "Ни одна королева никогда так не любила своего повелителя и не окружала его и его детей такой лаской. И король тоже любил их, и они так любили друг друга, что во всем были единомышленниками", — говорит Филипп Муске.
Можно ли перенести эти идеальные супружеские отношения на политическую сферу? Вмешивалась ли Бланка в дела правления во время царствования Людовика VIII, и если да, то каким образом? Из документов следуют два противоречащих друг другу наблюдения. С одной стороны, некоторые хронисты считают Бланку доминирующей фигурой в семейной паре, диктующей королю политические решения. "Король Людовик был человеком, настолько привязанным к своей жене, что подчинялся ей во всем", — пишет Матвей Парижский. С другой стороны, она почти не фигурирует в официальных актах: ее имя упоминается только в трех из 453, составленных в правление Людовика VIII, и из этих трех, два не имеют политического значения: основание часовни в Парижском соборе с учреждением аннуитета для некролога их сына Филиппа; упоминание ее имени как получателя пожертвования в завещании короля. Единственным более значимым документом является подтверждение для кастелянств Бапаума, Ленса и Хесдина как части ее личного удела в 1224 году, подтверждение, полученное по ее просьбе, что позволяло ей иметь личный доход, который мог быть использован для вознаграждения приближенных за определенные услуги. Кроме этих трех упоминаний, она фигурирует только в счетах расходов на потраченные ей суммы: например, 1.852 ливров и 4 денье за первую треть 1226 года, от общей суммы расходов в 37.480 ливров. Это означает, что королевская казна выделила на нее 4,9 % из бюджета, что весьма существенно.
Молчание официальных документов неудивительно: с увеличением числа актов формулировки канцелярии становятся короче, суше, в них больше не упоминаются обстоятельства, при которых были приняты решения, вопреки обычаю, который еще преобладал при Людовике VI и Людовике VII. Однако из других источников мы знаем, что Бланка несколько раз вмешивалась в политические дела и давала свое согласие, например, на поход против альбигойцев, который стала роковым для ее мужа. Она также предпринимала инициативы в отсутствие короля, например, организовала большую процессию в 1224 году, чтобы попросить божественной помощи во время кампании Людовика в Пуату. Она также поддерживала создание новых религиозных орденов, в частности, доминиканцев, с которыми ей было приятно дискутировать. В 1226 году магистр ордена, Журдан Саксонский, писал: "Она говорила мне об их делах своими словами, с удивительной фамильярностью".
В отсутствие документов, прямо указывающих на роль Бланки, очень трудно оценить, какую роль она сыграла в делах правления. Тем более что царствование Людовика VIII было таким коротким — чуть более трех лет, — что он, вероятно, не успел полностью развить свои навыки государя. Жиль Парижский вполне мог сказать, что "Людовик VIII управлял королевством с твердостью, расширяя и укрепляя дело своего отца", а Гонорий III вспоминает "львиное сердце короля, который управлял королевством галлов и в то же время был щитом церкви", но кажется, что этот король-"львиное сердце" был довольно слабым и впечатлительным, и очень домашним человеком. "Он не предавался обжорству, выпивке или разврату, ему было достаточно жены", — говорится в хронике Турского Анонима, чего явно недостаточно, чтобы стать великим государственным деятелем. Сдерживаемый своим отцом, направляемый Гереном, Бартелеми де Руа и Жаном де Несле, он был человеком, постоянно находящийся под влиянием, а его супруга, по-видимому, играла важную роль в ведении государственных дел. Показательно, что именно к ней обратился Папа 20 мая 1224 года, чтобы попросить ее вмешаться для оказания помощи латинскому императору Константинополя Роберту де Куртенэ. Гонорий III попросил "свою дражайшую дочь во Христе, прославленную королеву Франции" использовать свое влияние, которое он считал значительным, чтобы король прислал Роберту "быструю и подходящую" помощь: "Мы просим Ваше Величество, мы призываем Вас и увещеваем Вас с величайшей настоятельностью, чтобы Вы заботливо поощряли короля, Вашего мужа, действовать таким образом".