В лесу Raismes, между Валансьеном и Турнэ, жил отшельник, который, по слухам, был не кто иной, как император Константинополя Балдуин IX, отец графини Жанны, официально погибший во время войны с болгарами в 1206 году. Слухи разрастались, подпитываясь пророчествами о Спящем Императоре. Говорили, что Балдуин не умер, он просто долго отмаливал свои грехи и вернется к власти во Фландрии, которая пережила пик процветания под его правлением. Дворяне, особенно те, кто обвинял Жанну в раболепстве перед королем Франции, навещали отшельника в его хижине, и вполне вероятно, что именно они были ответственны за начавшееся невероятное приключение. Жители городов, переживавших кризис и пострадавших от сильного голода в 1225 году, охотно верили в приход этого неожиданного спасителя.
В апреле возбужденная толпа отправилась на поиски императора-отшельника и с триумфом вернула его в Валансьенн. Один из его племянников подтвердил, что это действительно был Балдуин, также поступили аббаты Сен-Васт в Аррасе и Сен-Жан в Валансьене. Лже-Балдуин взял на себя эту роль, действовал как настоящий государь, раздавал фьефы, посвящал в рыцари и скреплял грамоты печатью. Простые люди почитали его как пророка, святого, они вырывали его волосы, которые, согласно хроникам, были пышными и очень длинными; они жадно пили воду после его омовений. Облаченный в пурпурный плащ, он был коронован в мае как граф Фландрии и Эно, император Константинополя и Фессалоники. Ему были переданы ключи от Лилля, Гента и Брюгге. "Если бы Бог сошел на землю, его не приняли бы лучше", — говорит один хронист.
Эта коллективная истерия могла бы быть просто еще одной гротескной иллюстрацией пророческих и милленаристских течений того времени, но она быстро приняла тревожный политический оборот. Графиня Жанна разоблачала самозваного графа-отшельника, но его массово поддерживали жители городов, которыми манипулировали антифранцузски настроенные дворяне. Вокруг него собралась настоящая армия, которая вела настоящую войну против войск Жанны, ошеломленной этими событиями. Лидеры движения отвергали сюзеренитет короля Франции над Фландрией, и король Англии Генрих III не преминул воспользоваться случаем: он признал самозванца истинным графом Фландрии и предложил заключить с ним союзный договор.
Людовик VIII готовится к военному вмешательству, но перед этим он пригласил Лже-Балдуина на встречу в Перонн. Там последний не смог ответить на вопросы об интимных сторонах жизни семьи графа. Разоблаченный, он сбежал. Выяснилось, что на самом деле он был бургундским крепостным Бертраном Рэ, который участвовал в крестовом походе на Константинополь в 1204 году в качестве менестреля и был талантливым актером и пародистом. Простые люди не сдавались: они продолжали поддерживать своего мессию, который поначалу укрепился в замке в Валансьене, а затем снова бежал. В конце-концов. схваченный, он был повешен в октябре на рыночной площади в Лилле.
Этот эпизод, по крайней мере, показал одно: графине Жанне нужен был супруг, от которого она родит детей, чтобы обеспечить престолонаследие в графстве, и который сможет держать графство в твердой рукой, чтобы обеспечить порядок и послушание в больших городах, таких как Лилль, Гент, Ипр и Брюгге, в частности. Тут-то и появился Пьер Моклерк, он был не прочь жениться на наследнице Фландрии после того, как женился на наследнице Бретани. Этого было бы достаточно, чтобы аннулировать брак Жанны и Феррана. Всегда была возможность договориться с Папой о такой операции, потому что правила о степенях запретного родства были очень гибкими. Поэтому в Риме была начата процедура аннулирования брака по причине кровосмешения и неконсумации между Жанной и Ферраном.
Для Людовика VIII это было неприемлемо: уже будучи главой Бретани, Пьер Моклерк стал бы слишком могущественным вассалом, если бы добавил к своим владениям Фландрию, тем более что он опасно сближался с королем Англии, который только что, в 1224 году, вернул ему графство Ричмонд. Людовик VIII решил вернуть Жанне ее законного супруга Феррана, освободив его из тюрьмы в Лувре. Графиня была недовольна этим, ведь вместо того, чтобы начать новую жизнь с молодым Пьером Моклерком, она была вынуждена вернуть в свою постель супруга, который уже двенадцать лет гнил в капетингской тюрьме. Но ей пришлось принять очень суровые условия, навязанные ей ее сюзереном в соглашении, подписанном в Мелёне в апреле 1226 года. В этом договоре она обязалась выплатить королю огромную сумму в 50.000 ливров, половина которой должна была быть выплачена при освобождении Феррана, назначенном на 25 декабря; еще она должна была выплатить 10.000 ливров в качестве компенсации государю за расходы, понесенные во время борьбы с Лже-Балдуином. Кроме того, Жанна должна была заложить Лилль, Дуэ и Эклюз; в Дуэ король получал право содержать гарнизон за счет Фландрии в течение 10 лет и Жанна не могла строить новые крепости без разрешения короля. Таким образом, фламандский вопрос был на время улажен, причем таким образом, который мог удовлетворить и Бланку Кастильскую, имя которой не фигурирует ни в одном из этих эпизодов, но следует помнить, что Ферран Португальский был братом мужа ее сестры Урраки.
Завещание Людовика VIII (июнь 1225 года)
1225 год ознаменовался для королевской четы составлением документа, проливающим свет на их семейную политику: в июне Людовик VIII составил свое завещание. Ему было всего 38 лет, но несчастные случаи случаются даже с королями, особенно когда ты средневековый король-воин, и было очень важно составить план наследования владений, даже если это означало его пересмотр несколько раз за время правления. Этот документ был особенно важен в данном случае, поскольку Людовик умер в следующем году.
Завещание предусматривало щедрые выплаты, но они не имели ничего общего с сумасшедшими суммами в завещании его отца, которые так и не были урегулированы. Монастыри и монашеские ордена, в соответствии с обычаем, получили щедрую помощь: 6.600 ливров для ордена премонстрантов, плюс 6.000 ливров для распределения между 60 монастырями, 6.000 ливров для аббатов цистерцианцев, 2.000 ливров для аббатств цистерцианцев, 4.000 ливров для аббатства Сен-Виктор, 20.000 ливров для монастыря Дье, 3.000 ливров для сирот и бедных женщин. Кроме того, его слуги получали 2.000 ливров. В сумме это уже более 50.000 ливров. Кроме того, казна должна была быть использована для основания и одаривания аббатства каноников Регула Сен-Виктора в честь Нотр-Дам. "Его дражайшая супруга Бланка, прославленная королева Франции", получала 30.000 ливров, а его дочь Изабелла — 20.000 ливров. Это составляло еще 50.000 ливров.
Но главное касалось пятерых сыновей. И тут Людовик принял решение, которое имело далеко идущие последствия для королевства и вызвало много споров среди историков: он разделил королевские владения. В действительности это было условное разделение. По существовавшей тогда традиции было принято, чтобы старший наследник выплачивал компенсацию своим младшим братьям и обеспечивал их "средствами к существованию" или выделял земельное владение (апанаж), которое должно было отойти к короне, если владелец умирал без наследников. Таким образом, старший сын, Людовик, получал титул короля и королевские владения в том виде, в котором они существовали в начале правления Филиппа Августа, плюс Нормандию, золото и серебро хранившееся в Лувре а сокровищница в Тампле должна была использоваться для общего пользования. Младшим детям доставались территории, завоеванные Филиппом Августом и Людовиком VIII: Роберту выделялось Артуа, за исключением Ланса, Хесдина и Бапаума, которые были частью владений королевы Бланки; Жану — Анжу и Мэн, Альфонсу — Пуату и Овернь, а Филиппу-Дагоберту пришлось довольствоваться церковной карьерой. На самом деле, поскольку Жан умер в 1227 году, именно Карл, который еще не родился на момент составления завещания, стал графом Анжуйским.
Несколько известных историков сурово оценили это расчленение королевских владений. Шарль Пти-Дютайи в своей классической работе La Monarchie féodale en France et en Angleterre (Феодальная монархия во Франции и в Англии X—XIII веков) говорит, что Людовик VIII создал "опасный прецедент" и "поставил под угрозу монархическое единство". Он также приписывает это пагубное решение Людовика VIII влиянию его супруги: "Я склонен видеть в этом результат влияния, которое, без сомнения, оказывала на него жена, Бланка Кастильская; для матери, даже для такой, как эта, желание хорошо наделить своих детей и предупредить зависть, может легко взять верх над соображениями политики". Это, с одной стороны, недооценка политического чутья Бланки, а с другой — переоценка опасности разделения владений. По мнению современных историков, практика выделения апанажей способствовала переходу населения этих крупных фьефов от квазинезависимости к полной инкорпорации в королевский домен. "Что касается этих графств, медленная подготовка к аннексии кажется предпочтительнее несвоевременной ассимиляции, которая была бы плохо воспринята их населением", — пишет, например, Жерар Сивери.
Легат Франжипани и крестовый поход в Лангедоке
Когда Людовик VIII составлял свое завещание, он вряд ли подозревал, что ему осталось жить всего шестнадцать месяцев. Именно злополучная проблема альбигойцев стала причиной его смерти.
Весной 1225 года в Париж прибыл новый папский легат: Романо Франжипани (Бонавентура), кардинал-дьякон Сант-Анджело-ин-Пескерия. Получивший образование в парижских школах, интересовавшийся культурными новинками, такими как повторное открытие трудов Аристотеля, он перевел на латынь труды еврейского философа и ученого Маймонида (Моше бен Маймон), а также был горячим сторонником недавно созданного доминиканского ордена. Этот интеллектуал был горячо рекомендован Папой Гонорием III, который в письме к французским епископам представил его как "человека, прославленного благородством его расы и нравов, замечательного своей личностью и мастерством". Хорошо принятый Людовиком и Бланкой, с которой он был интеллектуально близок, легат быстро вошел в круг власти, участвовал в заседаниях Совета и в течение нескольких лет играл существенную роль. Франжипани настолько сблизился с Бланкой Кастильской, что вскоре поползли слухи о том, что между ними существуют интимные отношения.