Так или иначе, королева и ее сын отправились в Реймс вскоре после похорон Людовика VIII в Сен-Дени. Нельзя было терять ни дня, и Людовик IX с матерью прибыли в Реймс 27 или 28 ноября, сделав по дороге только одну остановку в Суассоне. Церемония коронации состоялась 29 ноября, всего через три недели после смерти Людовика VIII в Монпансье. Учитывая доступные в то время средства передачи новостей и передвижения, это было исключительное достижение, которое свидетельствовало о срочности ситуации.
Это была, печальная коронация. Собор все еще находился в стадии строительства: с 1223 года работы практически не продвинулись. Архиепископа Реймса там не было: он умер от дизентерии во время возвращения из Лангедока. Коронацию проводил епископ Нуайона Жерар де Базош, что было менее престижно. Обычные ссоры о старшинстве нарушили порядок: графиня Фландрии и вдовствующая графиня Шампани боролись за честь нести королевский меч, который в итоге был доверен Филиппу Юрпелю. Самым серьезным аспектом были многочисленные неявки на коронацию без уважительной причины, которые представляли собой скрытую угрозу: Пьер Моклерк, Роберт де Дрё, Анри де Брейн, Гуго де Лузиньян, Гуго де Шатильон, новый граф Сен-Поль не соизволили присутствовать. Что касается графа Шампани Тибо IV, то он хотел бы приехать; его слуги даже начали готовить для него жилье в Реймсе, но Бланка Кастильская запретила ему появляться из-за его поведения при осаде Авиньона и слухов об отравлении Людовика VIII, которые широко распространились. В Реймсе его знамена было приказано сорвать, его слуги были изгнаны, а губернатору приказали не пускать его в город.
Конечно, были и знатные гости: римский легат Франжипани, король Иерусалима Жан де Бриенн и его молодая жена Беренгария, патриарх Иерусалима, герцог Бургундский, несколько епископов и брат Герен, который играл роль ангела-хранителя для Бланки и ее сына. Но атмосфера была не совсем праздничной, как хорошо отметил Жак Ле Гофф в своей прекрасной биографии Людовика Святого: "В Реймсе длительное время в одном из возводившихся соборов продолжалась весьма утомительная для ребенка литургия: его облачили в тяжелую мантию, дали в руки громоздкие инсигнии, надели увесистую корону, а далее — головокружительная атмосфера молитв, песнопений, ладана, странных обрядов, непонятных даже смышленому ребенку, которому, разумеется, в доступной для его возраста форме объяснили все, что будет происходить. Церемония, во время которой ощущалась тревога вследствие отсутствия на ней прелатов и знатных сеньоров, которые должны были бы толпиться вокруг мальчика. Затем — возвращение в Париж, которое хронисты обошли молчанием, не отметив никакого народного ликования, ни единого возгласа радости или ободрения".
Это было печальное начало правления молодого Людовика IX. Но именно на плечах его матери теперь лежала судьба Капетингской монархии, и именно в этих особенно трудных обстоятельствах она должна была проявить все свои способности. До сих пор она находилась в тени государей Филиппа Августа и Людовика VIII, а теперь заняла первое место. В возрасте 38 лет она действительно начала новую жизнь, навязывая себя как хранителя власти, как авторитарного суверена, которого боятся и уважают в королевстве, и как важного партнера в европейской политике.
V.Хранительница королевства: Бланка перед лицом баронов (1226–1234)
По возвращении из Реймса в декабре 1226 года Бланка Кастильская оказалась во главе королевства Франция, через три недели после неожиданной смерти Людовика VIII. Некоторое хронисты излишне драматизировали ее приход к власти, представляя королеву-мать как женщину в шаткой ситуации, изолированную и окруженную опасностью. Сам факт того, что она была женщиной в этом "мужском средневековье", как выразился Жорж Дюби, уже был серьезным препятствием. Более того, она была беременна, она была иностранкой, ей приходилось заботиться о своих несовершеннолетних детях, и она столкнулась со стаей недовольных баронов, которые искали малейшую слабину, чтобы отстранить ее от власти. "У Бланк Кастильской не было ни родственников, ни друзей в королевстве, — пишет Жуанвиль. И все же в течение 10 лет она с исключительным мастерством противостояла различным угрозам королевской власти, пресекая все попытки баронов, сохраняя интересы монархии и передав своему сыну сильную власть с престижем, не имеющим себе равных в христианском мире.
Шаткое положение Бланки, женщины и иностранки
Положение Бланки в конце 1226 года было, несомненно, шатким. Не было никакой правовой базы, определяющей характер ее власти. Регентство не было предусмотрен законом, а сам термин "регент" в его политическом смысле появился только в XIV веке. Правда, феодальный обычай предусматривал, что вдова может иметь опеку над своими несовершеннолетними детьми и опеку над земельными владениями, но она оставалась зависимой от совета вассалов. Формулировки в документах, составленных окружением покойного короля, с целью передать управление делами его вдове, расплывчаты: в них говорилось, что умирающий Людовик VIII передал ей "попечительство и опеку" над королевством и его сыном, или что она будет иметь "опеку" над ними. Поэтому она будет "попечителем", или "опекуном" короля и королевства, хотя неясно, какие полномочия это ей давало. Все должно было зависеть от ее способностей и сил оппозиции. Мы знаем, что, начиная с ноября и декабря 1226 года, ее имя, наряду с именем Людовика IX, фигурирует в 78 из 87 актов, что свидетельствует о ее важности в принятии решений.
Новый король, поначалу казался весьма невнятным. В 12 лет он был еще далеко не взрослым, но уже и не совсем ребенком. Перед коронацией его даже посвятили в рыцари. Однако к нему относились не как к таковому, что де-факто исключало его из власти. Следует помнить, что в Средние века о детстве людей говорили очень уничижительно, а точнее, вообще не говорили. Человек начинал реально существовать только тогда, когда он становится взрослым, то есть способным выполнять работу взрослого человека. А когда это король, то его работа — это война и управление. Вот почему Иоанн Солсберийский в своей Policraticus (Поликратии) 1159 года, вспоминая библейские примеры, заключает, как и книга Екклесиаста (X, 16–17): "Горе тебе, страна, чей царь — дитя". В 1209 году валлиец Жиро де Барри был еще более суров: "Если страной, даже если она когда-то пользовалась превосходной репутацией, управляет государь-ребенок, она проклята, особенно если, примитивная и необразованная, она вверена примитивному существу, которое должно еще получить образование".
Однако хронисты, признавая, что Людовик IX находился под опекой своей матери в 1226–1227 годах, считают, что эта опека была слишком тесной и длилась слишком долго. "Он не делал ничего, что было бы ей неприятно", — писал трубадур Сорделло, а по словам Матвея Парижского, бароны жаловались, что король "предпочитает совет женщины больше, чем верховенство справедливости", и "они были возмущены тем, что королевством королевств, то есть Францией, должна управлять женщина". Упрек повторялся постоянно. В Grandes Chroniques de France (Больших французских хрониках) "бароны доказывали королю, что королева Бланка, его мать, не должна управлять такой великой страной, как королевство Франция, и что это не для [женщины], чтобы делать такие вещи. Но король утверждал, что он достаточно силен, чтобы управлять своим королевством с помощью хороших людей, которые были в его совете. По этой причине бароны роптали и стали искать, как бы им заполучить короля к себе и держать его под своей опекой и властью".
Бароны не могли смириться с тем, что королевством правит женщина. "Франция очень несчастна, господа бароны, когда женщина владеет ею", — писал поэт Гуго де Ла Ферте, который обратился к государю: "Сир, пошлите за вашими баронами. Договоритесь с ними, приведите к власти своих верных баронов, которые возглавят Францию. И пусть священнослужители идут в свои церкви и молятся. Король, не лжет та пословица, которая гласит, что женщины умеют вредить тому, кто хочет любить баронов. Король, не верь, что страна привязана к женщине, но призови тех, кто любит носить оружие". Власть узурпирована "женским родом", что подтверждает Менестрель из Реймса: бароны, по его словам, "думали только о зле по отношению к королеве Франции". Когда они часто собирались вместе, то говорили, что во Франции нет никого, способного управлять страной. Они видели, что король молод, как и его братья, и не обращали внимания на на его мать. Более того, эта женщина была иностранкой, окруженная испанцами, говорили ее недоброжелатели, и она растрачивает королевскую казну, чтобы отправлять деньги в Кастилию. В одном из своих памфлетов Гуго де Ла Ферте пишет: "Правда ли, что она так любит своего маленького сына, что не хочет, чтобы он изнурял себя, часто деля богатства ее дома. Но она отдает и делится им в изобилии. Она много посылает в Испанию и вкладывает много средств в укрепление Шампани, окружая замки крепкими стенами". "Она авторитарна, жестока, свирепа, ― продолжает он, ― Если бы наша госпожа родилась в Париже, она была бы королевой по справедливости. Но ее сердце достаточно яростно, я думаю, чтобы возмутить знатного барона и воспитать вероломного предателя, так что она заставляет хороших выглядеть плохо, и благодетельствует самым неблагородным".
Ее также упрекали за ее духовное окружение, в частности, за доверие, которое она оказывала архиепископу Гийому (или Готье) Корнуту и его брату Альберику. В диалоговой песне, приписываемой графу Барскому в 1229 году, ее сравнивают с Дамой Херсен, набожной и нескромной волчицей, персонажем Roman de Renart (Романа о Лисе).
Слухи о романе с Тибо и кардиналом-легатом
Слухи о предполагаемой любовной связи Бланки с графом Шампани и кардиналом-легатом Франжипани не остались без внимания, так как она была вдовой и все еще привлекательной женщиной. Придворные стихи Тибо IV и чрезмерная снисходительность к нему Бланки усиливали подозрения. "Он и она, бок о бок, составляют друг другу компанию. И тот, кто давно коронован, не признается королем на улице", — пишет Гуго де Ла Ферте. По словам Матвея Парижского, Тибо испытывал сильную "плотскую страсть" к королеве, и это вызвало негодование баронов: "Эти же сеньоры часто жаловались при дворе короля Франции и в его присутствии, предлагая сбить спесь с упомянутого графа с помощью дуэли. Но их просьба всегда отклонялась королевой, которая была вершительницей всех государственных дел, из-за молодости и неопытности короля. По этой причине они уклонились от повиновения королю и королеве и решили нарушить спокойствие королевства Франции войной. Они возмущались тем, что их государыней стала женщина, чье ложе, как говорили, была осквернена графом Шампани и папским легатом, и которая нарушила обязанности скромности, налагаемые на вдову". Однако следует помнить, что Бланка, хотя и оставалась привлекательной, но в свои сорок лет имела за плечами одиннадцать родов и была на тринадцать лет старше Тибо, у которого, как говорится в одной песне, был "большой и раздутый живот".