Людовик же находится в статичной позе; он восседает на более современном троне, ноги на ковре, корона на голове, в правой руке скипетр, а в левой — маленький шар, символическое изображение власти императорского типа. Его лицо очень молодо; он почтительно слушает советы матери, с заинтересованным видом большого подростка. Правда, на нем есть королевские регалии, знаки власти, но ведет разговор его мать, и ее руки более выразительны, чем руки ее сына. Бланка представлена в своей роли воспитательницы и регента.
Это еще не все. Сцена на миниатюре явно отсылает к священному образу Христа и Богородицы. Король является образом Бога — rex imago Dei; он представляет Христа, а его мать находится по правую руку от него, как в сценах триумфа Богородицы. Связь между Бланкой Кастильской и Марией очевидна, ее усиливает лазурно-синяя мантия, в которую она одета. Как показали исследования Мишеля Пастуро, синий цвет появился в литургическом облачении около 1200 года, тогда как до этого он был очень редким явлением. Богородица изображалась в темных тонах (черный, серый, коричневый, фиолетовый, темно-зеленый), показывая траур. Именно в начале XIII века она начала носить голубую мантию, которая отныне сделала ее узнаваемой. Сравнение Бланки Кастильской с Девой Марией может показаться дерзким, однако оно иллюстрирует роль воспитательницы, которой королеве была отведена.
Практически невозможно было отделить частную жизнь от публичного жизни государя, поскольку каждое его действие и слово обязательно имело политические последствия. Хроники сообщают только "исторические", а значит, публичные факты; только счета королевского двора позволяют нам, несмотря на их сухость, проникнуть в интимную жизнь королей и королев и раскрыть часть их личности, при условии, что эти документы пережили превратности истории. К счастью, это относится к Бланке Кастильской, даже если документы неполные и не всегда позволяют провести четкую границу между женщиной и королевой.
Бланка, будучи женщиной, очевидно, хотела бы знать, красива ли она. Невозможно сказать. Неизвестно даже, была ли она блондинкой или брюнеткой; во время ее бракосочетания, в возрасте 12 лет, хронисты писали, что она была красива, а в 56 лет Менестрель из Реймса все еще говорил о ее "стройном теле" и описывал ее как "элегантную", но все это очень условно. Тот факт, что в сороковые годы у нее были предполагаемые романы с папским легатом, с Тибо Шампанским и даже с Раймундом Тулузским, говорит, по крайней мере, о том, что она не была уродиной. В любом случае, счета ее отеля показывают, что она заботилась о своей внешности. Весной 1234 года она потратила более 150 ливров на платья, ткани и украшения; в важных случаях она демонстрировала определенную роскошь, которую считала необходимой для поддержания своего ранга; потребовалось несколько повозок в сопровождении 24 арбалетчиков и 20 сержантов, чтобы перевезти церемониальные одежды и подарки, когда она отправилась на встречу с Маргаритой в Санс.
Пока ей не исполнилось 60 лет, она находилась в добром здравии, гораздо лучшем, чем ее муж и дети. Разумеется, у нее были врачи, и кровь ей пускает некий Жоффруа Миньяз. Мы знаем, что она болела в 1238 году и особенно в 1251 году, но не известно, чтобы она была хронически больна, и ее одиннадцать родов, похоже, не слишком ослабили ее.
Жена и мать
Бланка была любящей супругой, составлявшей тесную семейную пару с Людовиком VIII на протяжении двадцати шести лет. Людовик был верен ей до такой степени, что, согласно некоторым источникам, отказался переспать с юной девственницей — средством, предложенным врачами для излечения его последней болезни. Пара разделяла вкус к интеллектуальным дискуссиям и богословию, и Бланка глубоко переживала смерть супруга.
За двадцать два года у них родилось двенадцать детей, включая близнецов, и ключевым аспектом личности Бланки является ее роль матери. Опять же, невозможно отделить супругу от королевы, поскольку ее дети были будущими правителями, принцами и графами, что придавало особое значение их воспитанию. Половина из них умерла при рождении или совсем маленькими: дочь, имя которой неизвестно (1205), Филипп (1209–1218), близнецы (1213), Жан (1219–1232?), Стефан (1225). Филипп-Дагоберт умер в 13 лет (1222–1234?). Роберт погиб во время крестового похода в возрасте 34 лет (1216–1250). Только четверо из двенадцати пережили свою мать: Людовик (1214–1270), Альфонс (1220–1271), Изабелла (1223–1270) и Карл (1227?–1285).
Редко какая королева была так близка со своими детьми и так участвовала в их воспитании. Это признают все хронисты. По словам Гийома де Сен-Патюса, «упомянутая дама хорошо заботилась, воспитывала и обучала Монсеньера Роберта, который с тех пор стал графом Артуа, Монсеньера Альфонса, который с тех пор стал графом Пуатье, и Монсеньера Карла, который с тех пор стал графом Анжу, а затем королем Сицилии, ее сыновей и братьев короля. И с ними мадам Изабелла, которая была дамой святой жизни. […] Мадам Бланк не только хорошо воспитывала их до смерти отца, но еще более усердно делала это после. Она сама воспитала короля как того, кто должен был править таким великим королевством, и за это она любила его больше всех остальных. И он был воспитан хорошо и свято благодаря предусмотрительности своей матери, которая подавала ему хорошие примеры. Она учила его делать все те вещи, которые, по ее мнению, были хорошими и угодными Богу. Она научила его избегать того, что противоречит Божьей воле. И сам Папа Иннокентий IV писал ей: "Все верные присоединяются к похвале вашего сына, ибо с детства вы учили его страху Господню и Его любви. Вы научили их любить правильно и полезно"».
Выбор имен, очевидно, имел политическое значение. Первенец мужского пола был назван в честь своего деда Филиппа, а после его смерти в 1218 году это имя было повторно использовано в 1222 году и связано с именем Дагоберта, самого известного короля из династии Меровингов и основателя аббатства Сен-Дени. Точно так же Бланка назвала одного из близнецов в честь своего отца, Альфонса, а затем в его же честь своего седьмого ребенка. Людовик был назван в честь своего отца; Роберт — традиционное капетингское имя, вышедшее из моды, а Жан напоминал о связи с английской монархией, поскольку Бланка одно время считала, что имеет на нее права после смерти своего дяди Иоанна Безземельного. Имя Карла иллюстрирует желание связать род Капетингов с родом Каролингов, а Этьен (Стефан) — это просто имя крестного отца ребенка, Этьена де Сансера. Что касается Изабеллы, то она носит имя своей бабушки по отцовской линии, Изабеллы де Эно.
Существовала сильная эмоциональная связь между Бланкой и ее детьми, которые никогда не находились далеко от нее. Бланка, конечно, много путешествовала, но на короткие расстояния, между Мелёном, Лоррисом, Мантом, Пуасси, Парижем и Понтуазом, и при малейшей тревоге возвращалась в столицу. Так, в 1239 году она поспешила из Мелёна в Венсен, где заболел Карл. Она часто брала своих детей с собой в путешествия, а после смерти мужа некоторые из них проживали в Ройомоне или близлежащем поместье Асньер. Бланка явно любила детей: помимо своих собственных, она заботилась о детях Жана де Бриенна, короля Иерусалима: Альфонсе, Людовике и Жане, "детях Акко", которых она любила как своих собственных. Мы знаем имена некоторых членов персонала, отвечавшего за принцев: кормилица Роберта, Алита де Пари, кормилица Изабеллы, Элен Буисемонт, сопровождавшая ее на протяжении всей жизни, и три человека, отвечавшие за уход за Робертом: Дени, Перрио де Лоррис, Галлез. Примерно с 1230 года у каждого принца был свой штат и свой отель.
Их моральное и интеллектуальное воспитание было строгим: даже Людовика в 14 лет наставник бил, если он плохо учил уроки. Все они приобрели довольно высокий культурный уровень: Изабелла и Карл даже были способны исправлять ошибки на латыни допущенные их клерками при составлении документов. Бланка лично занималась религиозным воспитанием своих детей: она была их "святым корнем" (sancta radix), как выразился сам Карл д'Анжу, а Жоффруа де Болье, говоря о воспитании Людовика Бланкой, проводит параллель с библейской историей Иосии и его матери Идиды. Дети Бланки почти ничего не знали о своем отце, который умер молодым. Когда Людовик VIII умер, Людовику было 12 лет, Роберту — 10, Альфонсу — 6, Изабелле — 3, а Карл еще не родился.
Бланка Кастильская, будучи королевой, также использовала своих детей в качестве фигур на политической шахматной доске. Обручения, браки, расторгнутые помолвки имели под собой чисто дипломатические расчеты: в 6 лет Филипп был обручен с Агнессой, наследницей графства Невер; в 8 лет Жан обручен с Иоландой, дочерью Пьера Моклерка; в 7 лет Альфонс обручен с дочерью графа Ла Марш а в 2 года Изабелла была обручена с сыном того же графа. Ни одна из этих помолвок не привела к браку: это были лишь временные соглашения, которые менялись в зависимости от политической ситуации. Так, в 1229 году Бланка решила отменить обручение Альфонса с дочерью графа Ла Марш и заключить другое, более выгодное, с дочерью графа Тулузского. Что касается Изабеллы, то договор предусматривал выплату Лузиньянам 5.000 серебряных марок в случае невыполнения обязательств; обычно, согласно феодальному обычаю, девочку должны были отправить на воспитание к будущим свекрам. Но Бланка отказалась расстаться со своим ребенком, и проект брака в итоге был отменен. В 1243 году для Изабеллы была найдена гораздо более привлекательная пара: Конрад, сын и наследник императора Фридриха II, и даже Папа высказался за этот союз. Но Изабеллу привлекала жизнь монахини, и она отказывалась выходить замуж. Бланка уступила, и это решение свидетельствует о ее характере, в котором уважение к стремлениям дочери уравновешивало политический расчет. Действительно, в монархической истории крайне редко случается, чтобы дочь короля или королевы могла успешно противостоять выбору супруга, навязанному ее родителями. Для Бланки Кастильской ее дети, безусловно, были политическими фигурами, но она была готова учитывать их желания в определенных пределах.