Дети с разными характерами
Как и в любой большой семье, у каждого ребенка был свой характер, и отношение Бланки к каждому из них было разное. Роберт, родившийся в 1216 году, был набожен, как и все остальные, любил поэзию, музыку и пение, но он был шутником, и не всегда утонченным: именно он приказал забрызгать сыром графа Тибо Шампанского, а во время пира, его старшего брата обслуживали акробаты, ходящие на ходулях. В 1237 году он получил Артуа в качестве апанажа, а через брак с Матильдой Брабантской стал родственником императора Фридриха II. Он также получил кастелянство Пуасси и Хесдин, Ланс и Бапаум. Роберт был человеком с горячим характером — блестящим рыцарем, мечтающим умереть, сражаясь с неверными. Его желание было исполнено, поскольку он по глупости погиб в битве при Мансуре, частично спровоцировав катастрофу своим легкомысленным отношением. Однако он был любимым братом короля Людовика IX, который глубоко переживал его смерть и даже пытался добиться его канонизации как мученика. Зато Матвей Парижский, английский хронист, совсем его не уважал и представил его как "хвастливого и непристойно ругающегося в манере французов", видимо за то, что во время крестового похода Роберт высмеивал английских рыцарей, у которых, по его словам, был хвост на заду.
Его брат Альфонс, родившийся в 1220 году, был полной противоположностью этого энергичного человека. Сдержанный, холодный, молчаливый, скрупулезный и дотошный, "он хранил свою землю в мире […], он прекрасно любил Бога и почитал святую Церковь […], он любил религиозные ордена, он был зеркалом рыцарства […..], он любил бедных, щедро раздавал […], суровый мститель […], у него были только болезни и страдания, но здоровье его души укреплялось", — пишет Рютбеф в Complainte du comte de Poitiers (Жалобе графа де Пуатье). У него действительно было слабое здоровье, и в 1251 году, по возвращении из крестового похода, его поразил частичный паралич. Вылеченный еврейским врачом, он восстановил часть своих сил и провел остаток жизни, управляя своими огромными владениями. В 1241 году он получил Пуату и Овернь в качестве апанажа, к которому добавилось наследство, полученное его супругой Жанной в 1249 году: графство Тулуза. Этот серьезный человек, любивший богословские дискуссии, часто жил в Париже, где у него был свой дворец рядом с Лувром. Его преданность была близка к преданности матери: это не мешало ему вести образ жизни, соответствующий его рангу, и Бланка испытывала к нему настоящую нежность, усиленную тем, что он страдал физически.
Но любимым сыном Бланки — случай с Людовиком явно иной — был ее последний, посмертный сын Людовика VIII, младший, Карл. Она проявляла к нему чрезмерную снисходительность, которая, способствовала превращению принца в эгоиста. "Ужасный ребенок в семье", как пишет Жак Ле Гофф, как и все избалованные дети, он был беззаботен, буен, жаден и амбициозен. Его поведение сильно раздражало его старшего брата Людовика, который был старше его на 13 лет. Особенно после катастрофы в Египте, когда король больной и расстроенный, на корабле, который вез их в Акко, узнал, что его брат Карл, граф Анжуйский, проводит время за игрой в кости. Жуанвиль, который сопровождал их, пишет: "Он [король] также жаловался мне на графа Анжуйского, который был на его корабле, что тот совсем не составляет ему компанию. Однажды он спросил, что делает граф Анжуйский, и ему ответили, что он играет в кости за столом с сеньором Готье де Немуром. И он пошел туда, шатаясь от слабости, вызванной его болезнью, и взял кости со стола и бросил их в море, и очень рассердился на своего брата за то, что он так поступал".
История показательна. Карл, который в 1246 году женился на наследнице графства Прованс, Беатрисе, получил графство Анжу в качестве апанажа, и поэтому был хозяином двух отдельных владений, одно в королевстве Франция, другое в империи, и он был в плохих отношениях со своими провансальскими подданными, которые несколько раз восставали против него. Он также, как мы уже видели, вмешался в запутанный процесс наследования Фландрии и Эно и Бланке, которая, по общему признанию, была уже слаба в то время, не хватало твердости в отношении сына. Позже он занялся рискованным итальянским предприятием.
Со своей дочерью Изабеллой Бланка Кастильская столкнулась с проблемой другого рода. Родившись в 1223 году, Изабелла получила такое же религиозное и интеллектуальное образование, как и ее братья. Ее мать лелеяла ее и одевала в "очень красивые и богатые украшения", писала настоятельница Лоншана Агнесса д'Аркур в сочинении Vie de la princesse Isabelle (Жизнь принцессы Изабеллы), которое является одновременно биографическим и агиографическим произведением. С двух лет она была предназначена в супруги сыну графа Ла Марша, но Бланка не могла заставить себя отправить ее ко двору Лузиньянов, и от этого плана вскоре пришлось отказаться. С ранних лет Изабеллу привлекала набожность; будучи подростком, она избегала игр "с женами своих братьев и другими дамами" и оставалась в своей комнате, "чтобы учиться слушать Божественное Писание, […] работать с шелком и делать палантины и другие покровы святой церкви", пишет Агнесса д'Аркур. Она восхищалась своим старшим братом Людовиком, будущим святым, и старалась подражать ему, что очень беспокоило ее мать, которая пыталась умерить ее чрезмерную набожность благочестивыми увещеваниями: поскольку Изабелла "никогда не ела досыта хлеба", Бланка сказала ей, что "если она съест хоть кусочек, то получит 40 солей для раздачи бедным". Ее мать "умоляла ее сказать хоть слово королю, ее брату, или хотя бы поговорить с ним о каком-нибудь набожном деле", а "за одно слово с братом она иногда обещала ей сорок солей, чтобы раздать бедным". Изабелла молилась, медитировала, приводила нищих к себе домой и подавала им "хлеб, вино, суп и еду своими руками". Бланка была обеспокоена тем, что дочь погрузилась в чрезмерную набожность, которая граничила с поведением неподобающим для ее положения: "Изо дня в день, все больше и больше, она полностью отдавала себя молитве и делам совершенства… Она презирала все телесные богатства, чтобы ее душа могла приобрести украшения добродетели и смирения". Гувернантка, Элен де Буисемон, порола ее "маленькими железными цепями, часто до крови, от которой даже ее одежда покраснела".
В дополнение к своим нездоровым экстравагантностям, которые угрожали ее здоровью, Изабелла дала обет целомудрия, считая, что грех плоти является самым отвратительным из всех. Поэтому, когда в 1243 году в возрасте 20 лет ее планировали выдать замуж за Конрада Гогенштауфена, она заявила категорический отказ. Даже Папа не смог убедить ее, и она заболела, причем настолько, что родные опасались за ее жизнь. Тогда Изабелла проживала в Сен-Жермен-ан-Ле; Бланка Кастильская, охваченная паникой, спешно приехала туда; она посоветовалась со святой женщиной, которая предсказала, что Изабелла выздоровеет, но "ее сердце никогда не будет принадлежать миру и вещам этого мира". Изабелла хотела остаться девственницей, и Бланка уважила ее желание.
Однако принцесса не хотела уходить в монастырь. При дворе она вела святую жизнь, например, в 1245 году она последовала в Клюни на встречу с Папой. Позже она основала монастырь Бедных Клариссинок в Лоншане, чья настоятельница Агнесса написала ее биографию, из которой взяты вышеприведенные истории, с целью добиться ее канонизации. Все вышеописанное показывает сильную материнскую любовь Бланки к своим детям, но также и ее неодобрение чрезмерной религиозной строгости Людовика и Изабеллы. Последняя была причислена к лику блаженных в XVI веке.
Бланка, мать Людовика Святого: стесняющая материнская любовь
Бланка Кастильская особенно заботилась о воспитании своего старшего сына, Людовика, после смерти первенца Филиппа в 1218 году. Это самая известная черта ее жизни, благодаря которой она вошла в историю и коллективную память: Бланка Кастильская — это прежде всего "мать Святого Людовика". Жуанвиль, как и другие хронисты и свидетели на процессе канонизации короля, сосредоточились именно на этой материнской роли, которая является очень упрощенным аспектом личности Бланк и которая, к сожалению, затмила остальную ее деятельность, которая была гораздо важнее.
Отношения между Бланкой и ее сыном Людовиком были на самом деле довольно сложные. Последний биограф Бланки Кастильской, профессор Линди Грант из Университета Рединга, зашла так далеко, что в 2016 году написала о "фрейдистской любви между матерью и сыном". Грант основывается на рассказах Жуанвиля, которые иллюстрируют собственнический — мы бы даже сказали, кастрирующий — характер Бланки, ревнующей свою невестку Маргариту и вмешивающейся в интимную жизнь Людовика и его супруги.
Людовик не очень хорошо знал своего отца. Ему было 12 лет, когда он умер, но даже до этого он в основном отсутствовал, и во всех словах Людовика, переданных Жуанвилем, он ни разу не упоминает Людовика VIII. Бланка Кастильская была для него и отцом, и матерью. Это тем более очевидно, что, по мнению хронистов, главная заслуга Бланки заключалась в том, что она вела себя как мужчина. Особенно ярко это выражено в отрывке Жоффруа де Болье, для которого королева была "совершенной virago", то есть женщиной демонстрирующей изобилие мужских достоинств:
Когда он начал царствовать, ему было всего около двенадцати лет, сила, рвение, прямота, власть, с которой его мать управляла, охраняла и защищала права королевства, те, кто был тогда в окружении короля, являются свидетелями этого; и все же в то время у короля в начале его правления было много и сильных противников. Но благодаря заслугам и умелой предусмотрительности его матери, которая всегда показывала себя совершенной virago и, естественно, привносила в свой женский ум и пол мужское сердце, смутьяны королевства были посрамлены и вынуждены уступить, а дело короля восторжествовало.
Гийом де Сен-Патюс говорит о том же: "Его матерью была почтенная королева Бланка, которая после смерти своего господина короля религиозно воспитывала своего сына, начавшего царствовать в возрасте 12 лет; она имела мужество мужчины в сердце женщины и энергично, мудро, властно и непреклонно управляла и охраняла права королевства, защищая его от многих противников благодаря своей доброй предусмотрительности". В другом отрывке из своей