было не очень благоприятным. Прежде всего, Париж находится под папским интердиктом: бесчисленные колокольни молчали, церкви были пусты, и никаких торжеств по случаю бракосочетания не планировалось. Во-вторых, город в то время был настоящей строительной площадкой. Бланка и ее эскорт, прибывшие из Нормандии, подошли к городу с запада, с правого берега, и первое, что они увидели, была совершенно новая крепостная стена, строительство которой началось в 1190 г. На правом берегу она была почти закончена и имела высоту от 6 до 8 м, ширину у основания 2,6 м, фланкирована 39 башнями диаметром 7 м и имела пять ворот. Снаружи, на берегу Сены, только начинала подниматься огромная башня, 18 метров в диаметре которая скоро достигнет 30 метров в высоту; вокруг нее сотни рабочих начинали закладывать фундамент квадратной формы ― будущий Лувр. Крепость, предназначенная для защиты западной окраины города со стороны Нормандии, была завершена только в 1210-х гг. Что касается левого берега, то работы по возведению стены только начинались, начиная с Нельской башни напротив Лувра. Около пятнадцати лет Бланка наблюдала за ходом работ, в результате которых был построен целый пояс укреплений длиной 5.100 метров, фланкированный 77 башнями и занимающий 250 гектаров, что сделало Париж самым большим укрепленным городом королевства, опередив Пуатье (180 га), Тулузу (154 га), Бурж (110 га) и Труа (80 га), общей стоимостью 14.185 ливров.
По словам монаха Ригора из Сен-Дени это была "превосходная стена, с башнями и воротами, расположенными соответствующим образом, стена, которая была завершена за короткое время", а хронист Гийом Бретонский уточняет, что эта стена также выполняла функцию привлечения населения в столицу, побуждая владельцев многочисленных свободных земельных участков строить там дома: "Филипп, великодушный король, окружил весь Париж кольцом стен от южной части до Сены с обеих сторон, заключив очень большой участок земли в окружность стен и призывал владельцев полей и виноградников сдавать эти земли и виноградники в аренду жителям для строительства домов или самим строить эти новые жилища, чтобы весь город оказался заполненным домами до самых стен". Строительство этой стены потребовало многочисленных земельных экспроприаций, но добрый король, "хотя в силу писаного закона он мог строить стены и рвы на чужой земле для общественной пользы королевства, предпочитая, однако, справедливость строгому закону, компенсировал владельцам из своей казны причиненный им ущерб".
Внутри стен Бланка обнаружила город с хаотичной застройкой, смесью трущоб, заборов, садов, виноградников и даже болот вдоль берегов Сены, а также сельскохозяйственных угодий на востоке, на правом берегу, в районе, который стали называть Ле Марэ, где выращивали овощи и фруктовые деревья и который каноники Нотр-Дама взялись очистить с 1176 года. В городе наблюдалась значительная скученность, вдоль грязных переулков, от которых исходил зловонный запах. Мы знаем одну историю, рассказанную Ригором: "Случилось так, что король Филипп Август, остановился в Париже. Он ходил по королевской резиденции, размышляя о делах королевства, и подходил к окнам дворца, из которых время от времени смотрел на Сену, чтобы развлечься: проезжавшие по городу повозки, запряженные лошадьми, тогда распространяли невыносимое зловоние, извергая грязь, настолько, что король, гуляя по своему дворцу, не мог этого вынести. Поэтому он задумал трудный, но необходимый проект, от которого его предшественники уклонялись из-за сложностей и расходов. Созвав горожан с прево города, он приказал в силу своей королевской власти, чтобы все улицы и переулки всего Парижа были вымощены твердым и прочным камнем. Ибо в этом отношении христианнейший король старался, чтобы город переменил свое древнее имя: Лютеция называлась прежде по запаху грязи (lutum), но в то время жители, отвергнув это имя, данное их городу из-за запаха, назвали его Парисом, по имени Париса Александра, сына Приама, царя Трои". За исключением причудливой этимологии, давайте вспомним, что Филипп Август предпринял мощение главных городских артерий в 1184 году, но это касалось только четырех основных улиц: Сент-Оноре, по которой прибыла Бланка, Сент-Андре, Сен-Жак и Сен-Дени, красивой магистрали шириной 10 метров, покрытой булыжником толщиной 35–40 сантиметров, по которой проходили праздничные и похоронные процессии, ведшей к знаменитому аббатству с королевской усыпальницей.
В Париже везде были строительные площадки. Особенно это касалось церковных строек. В городе было не менее тридцати приходов, некоторые из которых были крошечными, с несколькими домами на одной стороне улицы: 14 на правом берегу, 7 на левом, 12 на Иль-де-ла-Сите, и каждый из них имел свою церковь, к которой следует добавить часовни. Некоторые из них перестраивали, чтобы адаптировать к стилю, который был в моде с 1144 года: остроконечные арки, пересекающиеся в каждом отсеке апсиды. Таковы были Сен-Жюльен-ле-Повр, Сен-Мартен-де-Шам, Сен-Пьер-де-Монмартр, Сен-Жермен-де-Пре.
Но самым крупным строительным проектом был собор Нотр-Дам, начатый в 1163 году при епископе Морисе де Сюлли. Когда Бланка Кастильская прибыла в столицу в 1200 году, с 1182 года были завершены и покрыты крышей только хоры, высота которых составляла 32,5 метра. На западном фасаде строились портики: Богородицы на севере и Страшного суда в центре. Для северного крыла были повторно использованы скульптуры старого собора XII века. Королевская галерея и витражами пока оставалась лишь проектам. Бланка была свидетелем постепенного возведения огромного памятника архитектуры, включая королевскую галерею, завершенную в 1219–1224 годах при епископе Гийоме де Сенье, и двух 69-метровые башен, законченных незадолго до ее смерти в середине века. Морис де Сюлли также перестроил епископский дворец к югу от собора, а к площади вела улица Нев-Нотр-Дам шириной 6–7 метров. Он также построил новый Отель-Дье, расположенный неподалеку, вдоль берега Сены.
В нескольких сотнях метров от него, на западной оконечности Иль-де-ла-Сите, находился дворец, где разместились Бланка и Людовик. Чтобы попасть туда с правого берега, нужно было пересечь Большой Мост с его четырнадцатью арками, занятыми водяными мельницами. Вход на мост защищал укрепленный замок — Большой Шатле. Построенный в середине XII века, Большой Мост являлся продолжением улицы Сен-Дени и вел прямо к дворцу. Чтобы перейти на левый берег, нужно было воспользоваться деревянным Малым Мостом, который вел к улице Сен-Жак, подходы к мосту защищал замок Малый Шатле. Этим единственным двум мостам в Париже, периодически угрожали разливы Сены, как, например, в 1196 году, а вскоре разлив в 1206 году, разрушил три арки Малого Моста.
Население Парижа в 1200 году оценивалось в 50.000 — 60.000 человек и быстро увеличивалось. В течение XIII века оно утроилось. Вероятно, это был уже самый большой город на Западе, хотя фламандские и тосканские города еще могли соперничать с ним по размерам. Ежедневное пропитание такого большого количества людей с помощью транспортных средств, доступных в то время, было сложным делом, что оправдывало повсеместное присутствие инфраструктуры, предназначенной для снабжения города продовольствием. В городе находились сотни хлебных печей, мельниц под арками мостов и скотобоен, сосредоточенных в районе Большого мясного рынка, на правом берегу, у въезда на Большой Мост, что позволяло сбрасывать отходы прямо в Сену. В 1183 году Филипп Август перенес старый Гревский рынок в район Шампо, где по его приказу были построены крытые рыночные залы, давшие название этому месту на правом берегу, как сообщает Ригор: "Желая примирить красоту и величайшее удобство этого заведения, он при посредничестве того же слуги, который был очень искусен в такого рода делах, сделал два больших дома, которые народ называет halles, в которых в дождливую погоду все купцы могли бы очень удобно продавать свои товары и которые защищали бы их ночью от проникновения воров. Для большей предосторожности вокруг этих же залов он приказал построить ограждающую стену, рекомендовав сделать достаточное количество дверей, которые всегда оставались бы закрытыми на ночь, а между ограждающей стеной и залами купцов установил крытые лавки, чтобы в дождливую погоду торговцы не прекращали торговлю и тем самым не понесли ущерба".
Чтобы дела живых не нарушали покоя мертвых, ведь рыночные залы граничили с одним из крупнейших кладбищ Парижа — Шампо или Святых-Иноков, и чтобы скот и люди не топтали могилы, где трупы были едва прикрыты несколькими сантиметрами земли, король в 1186 году приказал построить вокруг кладбища стену.
Парижский потребительский рынок находился в руках купеческой ассоциации Marchands de l'Eau (Водных Торговцев), которые монополизировали торговлю на Сене, Марне и Уазе вплоть до Манта. В 1220 году Филипп Август предоставил им право "criage", право надзора за весами и мерами, сбора налога на продажу соли, а также юрисдикцию в отношении мелких правонарушений, совершенных с помощью палок или камней, в обмен на ежегодную плату в 320 ливров. Эти хорошо организованные торговцы устраивали свои собрания в доме Maison aux Piliers, на краю Гревской площади, где обычно разгружались баржи. Их значение в жизни города сделало их предшественниками муниципальной администрации.
Ведь в Париже не было коммуны. Управление городом представляло собой неразрывный клубок юрисдикций, источник бесконечных конфликтов между королем, епископом, канониками и аббатствами, которые имели власть над той или иной частью территории, той или иной категорией населения, тем или иным видом правонарушений. Между королем и епископом, в частности, постоянно возникали споры по поводу налогов и юрисдикции над купцами. Полицейские функции в городе выполняли прево замков Малого и Большого Шатле.
Розничная торговля и ремесла находились в руках лавочников, которые еще не были объединены в структурированные гильдии, хотя около дюжины профессий были официально признаны, например, мясники, которые прочно обосновались вокруг Большого Моста, пекари, драпировщики, галантерейщики, резчики, ювелиры, старьевщики, а также книготорговцы, пергаментщики, копиисты, иллюминаторы, переплетчики. Эти купцы и ремесленники платили королю ежегодную пошлину "hauban", чтобы иметь возможность заниматься своей торговлей, но только в 1268 году прево Этьен Буало в своей знаменитом