Благочестие Бланки Кастильской находилось под сильным влиянием цистерцианской духовности. Это видно из произведения, написанного специально для нее одним из членов ее окружения, имя которого неизвестно, но который, несомненно, был ее приближенным, поскольку он обратился к ней в прямой, знакомой манере и позволил себе дать ей смелый совет относительно христианской морали: "Знайте же, моя дорогая и самая любимая госпожа, что все, что происходит с ними [проклятыми], может произойти и с вами. Ибо вы, как и они, живете на земле, и в землю возвратитесь, когда придет день смерти, который наступает рано или поздно. Вы наверняка умрете, но не знаете ни как, ни когда, ни где, ибо смерть преследует нас и поджидает повсюду. Поэтому, если вы мудры, вы будете готовы к ней всегда. […] Если вы следуете плоти, то будете наказаны во плоти. А если будете услаждаться плотью, то будете мучиться во плоти. Если вы желаете роскошных одежд, то из-за ваших роскошных одежд вы будете облеплены молью и червями. Ибо правосудие нашего Господа не может судить отдельно от того, что мы заслужили своими делами. Ибо кто любит чревоугодие более, нежели воздержание, похоть более, нежели целомудрие, тот следует за диаволом и пойдет с ним в муку вечную. Тщеславие обманывает его, любопытство управляет им, удовольствие сбивает его с пути, похоть оскверняет его, зависть мучает его, гнев беспокоит его, печаль злит его".
Кто мог позволить себе так обращаться к королеве? Выдвигаются два имени: епископ Шартрский Гийом и епископ Парижский Гийом Овернский. Текст на латыни озаглавлен Audi domina (Слушай госпожа). Французский перевод был сделан, возможно, по приказу Бланки, цистерцианской монахиней из Мобюиссона или Сент-Антуана, для распространения среди придворных дам под названием Miroir de l’âme (Зеркало души). Автор, или переводчик, объясняет: «Есть много причин, почему она называется "Зеркалом души". Ибо как мы видим мужчину и женщину, смотрящихся в материальное зеркало, чтобы исправить то, что может быть им неприятно, так и душе подобает иметь зеркало, с помощью которого она может исправить пороки и грехи, исходящие от тела и ведущие ее к адским мукам, и украсить себя, глядя в это зеркало, добродетелями, ведущими душу и тело к райской радости. […] И по этой причине, благороднейшая, дражайшая и любимейшая госпожа, я посылаю тебе это зеркало, глядя в которое ты сможешь удалить пятна греха и украсить свою душу и тело добродетелями. Поэтому молюсь, чтобы ты приняла его с благодарностью, если тебе угодно».
Прекрасный экземпляр, датируемый 1295 годом, хранится в библиотеке Мазарини с посвящением "Очень благородной и могущественной даме, мадам Бланке, милостью Божьей королеве Франции, я посылаю вам эту книгу под названием "Зеркало души", которую я написал для вас". Письмо очень аккуратное, а в петле буквы "P" первой строки, которая очень витиевата, мы видим цистерцианскую монахиню, стоящую на коленях и предлагающую книгу королеве. Содержание, непосредственно вдохновленное проповедями Святого Бернарда, представлено как предупреждение. В конце времен кто-то укажет на вас и скажет: "Смотри, это она, которая когда-то была королевой Франции". Так что вы скажете тогда? Автор извиняется за то, что вынужден напоминать ей об обязанностях христианки: "Я говорю это, мадам, не потому, что вы плохо делаете все эти вещи, но я говорю это для того, чтобы вы все больше и больше загорались желанием делать все хорошо". Являются ли намеки на целомудрие, роскошные одежды и тщеславие просто остроумной риторикой, или это отголосок слухов о предполагаемых любовных отношениях королевы и папского легата? Вероятно, нет, поскольку Бланка, конечно, не потерпела бы этого, хотя она и распространила этот текст, копия которого была и у ее дочери Изабеллы. В любом случае, это свидетельствует о склонности королевы к цистерцианской духовности.
Однако она не впадала в излишества, свойственные ее сыну и дочери. Как мы уже говорили, набожность Бланки Кастильской была относительно просвещенной, о чем свидетельствует дело о святом гвозде и арбитраж по Талмуду. Конечно, она разделяла легковерие своего времени по отношению к самым невероятным реликвиям, но она проявила определенную открытость к новым идеям в богословии. Она наслаждалась беседами с доминиканскими богословами и интересовалась литургическими и пастырскими реформами, за которые выступал IV Латеранский собор 1215 года. В юности ее привлекали идеи Амальрика из Бена и его последователей амальрикан об упразднении земных иерархий в конце времен и приходе Антихриста. Она была также чувствительна к пророческому экстазу начала XIII века, поддерживаемому атмосферой крестовых походов.
Отношение Бланки к крестовым походам было неоднозначным. Вся ее жизнь была отравлена идеей крестового похода, начиная с поражения ее отца в бите против Альмохадов при Аларкосе в 1194 году, до смерти ее сына Роберта и пленения ее сына Людовика в Египте в 1250 году: Крестовый поход Реконкисты в Испании, крестовый поход против альбигойцев во Франции, в котором она потеряла мужа в 1226 году, Константинопольский крестовый поход в 1204 году, детский крестовый поход в 1212 году, пятый крестовый поход на Восток в 1217 году, крестовый поход Фридриха II в 1229 году, крестовый поход баронов в 1239 году, крестовый поход Людовика IX в 1248 году, крестовый поход "пастушков" в 1251 году; и постоянные призывы Папы, который настаивал на новых, всегда повторяющихся, всегда катастрофических экспедициях. В 1237 году Григорий IX даже предложил Бланке, чтобы она отправилась в поход сама; он также хотел крестового похода против Фридриха II; императрица Мария Константинопольская и император Балдуин хотели крестового похода для защиты Латинской империи; Альмохады, мамлюки, турки, монголы, катары: у христианского мира было впечатление, что он окружен нарастающим потоком неверных и еретиков.
Крестовый поход был повсюду, и как добрая христианка, выросшая в условиях Реконкисты, Бланка Кастильская не могла не одобрять это движение, вплоть до того, что позволила себя убедить "Магистру Венгрии" и его "пастушкам". Победа ее отца при Лас-Навас-де-Толоса наполнила ее гордостью. Но одно дело — одобрять крестовые походы, а другое — отправлять в них своего мужа и сыновей. Бланка Кастильская разрывалась между своей любовью к семье, как жена и мать, и своими обязанностями, как искренне верующая христианка и правительница государства; между Бланкой-женщиной и Бланкой-королевой существовала несовместимость, и этот разрыв был драмой ее жизни. Крестовый поход забрал ее мужа и сына.
Бланка и ее церковное окружение
Религия вдвойне тяготила плечи Бланки: как женщина она была подвержена всем предрассудкам, обязательствам и женоненавистническим религиозным запретам этого "мужского средневековья", а как королева она должна была подчиняться директивам церкви и предписаниям Папы. Как она могла избежать этого, имея постоянное окружение, которое на 90 % состояло из церковников? В списке раздач одежд на Пятидесятницу их упоминается 28 в 1231 году, 20 в 1239 году. Клириками ее капеллы руководили капелланы, некоторые из которых известны по именам, например, Пьер де Шамбли в начале 1230-х годов, брат Жоффруа в 1239 году и некий "мастер Пьер" в 1241 году. В это время практика исповеди стала общей, поскольку Латеранский собор 1215 года постановил обязательное ежегодное причастие, а государи завели для себя постоянных духовников. У Людовика IX это был доминиканец Жоффруа де Болье, а у его сестры Изабеллы — магистр Амори, канцлер Парижского собора, которому, согласно жизнеописанию Агнессы д'Аркур, было трудно не заснуть во время бесконечных исповедей своей скрупулезной подопечной. Выслушивать исповедь святой, которая не совершает грехов, но воображает, что совершает их, видимо было утомительным занятием. В случае с Бланкой Кастильской в хрониках не упоминается личный духовник, но считается, что эту функцию должен был выполнять епископ Парижа Гийом Овернский. Капеллан, которому помогали несколько священнослужителей, отвечал за раздачу пожертвований и ведение счетов. Один священнослужитель, похоже, играл важную роль в окружении Бланк: Этьен де Монфор, казначей Сен-Меллона в Понтуазе, который несколько раз упоминается в актах и не всегда с хорошей стороны: он присвоил псалтырь из колледжа Сен-Меллона стоимостью 25 солидов и так и не вернул ее, несмотря на неоднократные требования архиепископа Эда Риго. Этот эпизод иллюстрирует скромные средства, доступные в то время даже в кругах власти: присвоение простого молитвенника стало почти государственным делом, которым архиепископ занимался лично. Нам также известны имена еще нескольких священнослужителей на службе королевы, таких как Ришар де Турни и Пьер де Лисси.
Большинство этих священнослужителей названы как "магистры", что означает, что они обучались в университетах, обычно в Париже. Их щедро вознаграждали, раздавая одеяния по случаю крупных церковных праздников и, прежде всего, раздавали церковные привилегии, которые были источником немалого дохода: канонические пребенды, капеллы, должности кюре и, для самых важных, епископства. Бланка Кастильская была окружена внушительной когортой прелатов. Магистр Гийом Корнут, архиепископ Санса, был ее главным политическим советником до своей смерти в 1241 году. Она постоянно советовалась с ним; именно он организовал великие литургические церемонии: коронацию Людовика IX в 1226 году, его бракосочетание в 1234 году, прием тернового венца в 1239 году. Он был главой настоящего семейного клана: его брат Обри был деканом Тура, затем епископом Шартра с 1236 по 1243 год; другой брат, Жиль, сменил его на посту архиепископа Санса, а после него архиепископом стал еще один член семьи, Анри; его двоюродный брат, Эд Клеман, был аббатом Сен-Дени. Другие стали канониками; племянница — настоятельницей цистерцианского монастыря Ла Жуа-ле-Немур; сестры и племянницы входили в круг фрейлин королевы.
Другим важным епископом среди советников Бланки был цистерцианец Гийом Шартрский. Сначала настоятель Прейи, затем аббат Понтиньи, в 1218 году он получил епископство Шартрское. Он был приближенным королевы, которой оказывал полную поддержку. Гийом занял у нее 1.000 ливров в 1230 году; освятил главный алтарь Ройомона в 1232 году, подарил Роберту коня в 1234 году и получил мантию в 1231 году. Адам де Шамбли, епископ Санлиса с 1229 года, также был парижским магистром и входил в круг близких советников королевы. Современник описывает его как "хорошего проповедника и богослова", он