Леон между тем пришел в себя и снова бросился к Митнахту, однако тот успел отскочить и, забежав в соседнюю комнату, загородился круглым столом.
– Черт вас возьми! – вскричал он. – Что вам от меня надо?
Леон расхохотался.
– Вы знаете, что случилось с принцем Этьеном Аналеско, моим отцом? – прервав смех, крикнул он. – Я столкнул его в воду, а виноваты в этом вы.
– Что вы ко мне пристали, я вас не знаю! – окончательно возмутился Митнахт.
Леон не ответил, а бросился вокруг стола, чтобы вновь схватить Митнахта. Но тот тоже не стал дожидаться Брассара и побежал от него. Они некоторое время гонялись так друг за другом, пока, наконец, Леон не опрокинул стол и не бросился на своего противника прямо через него.
Снова завязалась борьба. Митнахт защищался изо всех сил, но давно известно, что сумасшедшие обладают силой прямо-таки сверхъестественной, и Брассару вскоре удалось схватить бывшего управляющего за горло.
Настала минута, когда кому-то из двоих, а то и обоим вместе суждено было расстаться с жизнью. План графини, казалось, блестяще удавался. Все крепче Леон сдавливал горло Митнахта, который уже чувствовал, что задыхается. Он хотел закричать, но смог только глухо застонать. Однако страх смерти добавил ему сил. Митнахт ударил Леона кулаком в лицо и собрался было оторвать его руки от своей шеи, но тут оба потеряли равновесие и свалились на пол.
В падении более счастливым оказался Митнахт. Ему удалось подмять под себя Леона, которого он начал давить всей своей немалой тяжестью. Несколько точных ударов в лицо довершили дело: Леон отпустил шею Митнахта. Но тот уже сам разъярился и перешел в наступление. Он вцепился в Брассара, и теперь Леон напрасно пытался вырваться. Митнахт с сокрушительной мощью ударил Леона по голове. Тот пошатнулся. Митнахт, воспользовавшись замешательством противника, схватил стул и, не помня себя от ярости, с разворота нанес ему новый удар, от которого Леон Брассар рухнул на пол со звериным предсмертным воплем.
Послышались приближающиеся шаги и голоса.
– Крик слышался отсюда, – раздался голос Бруно фон Вильденфельса. – Откройте эту дверь. Здесь что-то случилось.
Но ключа не оказалось, и пришлось повозиться, прежде чем выломали дверь.
Когда ее наконец открыли, на полу обнаружили плавающего в крови Леона, около которого стоял Митнахт, все еще держа в руках окровавленные обломки стула.
– Взять преступника! – приказал Бруно, показывая на Митнахта. – Кроме убийства Брассара он обвиняется в покушении на убийство графини Лили Варбург и в убийстве ее молочной сестры Марии Рихтер.
Пока слуги выполняли его приказание, Бруно наклонился к умирающему Леону.
– Он… он идет… посмотрите – из воды выглядывает его голова! – шептал Леон. – Это его голова, моего отца, принца Аналеско… Как он пристально смотрит… Прочь! Он всюду преследует меня… всюду… Я столкнул его в воду… ха-ха-ха…
Но смех умирающего становился все слабее. Он хотел еще что-то сказать, даже приподнялся, но уже началась агония, он задергался в предсмертной судороге и через несколько мгновений его не стало.
Не без труда лакеям удалось связать Митнахта. Он сопротивлялся как бешеный. По приказу Бруно его посадили в карету, чтобы отвезти в город.
Возвратившись в столовую, фон Вильденфельс нашел там только служанок и старого Вита.
– Где графиня? – спросил Бруно.
Вит указал рукой на дверь будуара. Бруно постучался. Никто не ответил.
– Доложите графине, что мне необходимо говорить с нею, – сказал Бруно горничной.
В замке царило необычное волнение, хотя никто толком не знал, что происходит. Компаньонка искала графиню, слуги сновали по замку.
В это время за окнами раздался стук колес подъезжающей кареты. Бруно сразу же догадался, в чем дело.
– Останьтесь тут, – сказал он Виту, – а я пойду помешаю бегству некоторых особ. – И поспешил вниз.
У подъезда уже стояла наготове графская карета, в которой сидел перепуганный Филибер.
В то время как Бруно очутился в передней, из других дверей показалась графиня.
Бруно пошел к ней навстречу.
– Господин капеллан может делать что угодно, – сказал он. – Вас же, графиня, я должен попросить возвратиться в замок для ответа на некоторые вопросы.
– Что это значит? – высокомерно спросила Камилла.
– Я должен помешать вашему отъезду, графиня, по причине выдвинутого против вас обвинения.
– Я поеду в город и буду жаловаться на оскорбительное обращение…
– Такая возможность вам скоро представится, графиня. Сейчас моя карета отвезет в город арестованного Митнахта, а потом вернется, и мы поедем с вами вместе.
Камилла поняла, что она проиграла, что Бруно не отпустит ее. Его последние слова красноречиво подтверждали это. Ни слова не говоря, она повернулась и пошла обратно. «Погибло, все погибло! Нет выхода и нет никакого спасения!» – билась в голове графини единственная мысль.
Но не успела Камилла войти в гостиную, как распахнулась дверь, и туда ворвался растрепанный Митнахт. Ему удалось вырваться из рук прислуги и, выскочив из кареты, вернуться в замок. Лицо его было искажено яростью, он задыхался.
– Ты донесла на меня… Все кончено… Я должен умереть… – бессвязно кричал он. – Но сначала умри ты! – воскликнул он. – Я не успокоюсь, пока не освобожу от тебя мир.
И прежде чем слуги успели вбежать вслед за ним, прежде чем Бруно успел опомниться от неожиданного появления бывшего управляющего, Митнахт ринулся к графине и вонзил ей в грудь нож по самую рукоятку. Камилла громко вскрикнула и упала на ковер.
Все случилось в считанные мгновения. Митнахта тут же схватили, но было уже поздно.
– Она, она виновата во всем! – кричал он, вырываясь, чтобы снова броситься на графиню. – Она хотела, чтобы сумасшедший, которого она прячет в замке, убил меня. Она – дьявол в человеческом образе!
– Свяжите его, – приказал Бруно.
Митнахта крепко связали и снова посадили в карету.
Графиня нашла в себе силы подняться с ковра и даже, несмотря на боль, вынуть нож из раны, из которой хлынула кровь. Она поняла, что жить ей осталось совсем недолго.
– Я послал за доктором, – сказал ей Бруно.
– Уже поздно, – сказала слабым голосом умирающая графиня. – Мне остались считанные часы. Никакая сила уже не в состоянии вернуть мне жизнь…
Бруно и сам видел, что графиня долго не протянет и нет смысла везти ее в город: она могла скончаться прямо по дороге. Графиня же мучительно о чем-то размышляла. Потом вдруг решилась и сказала тоном, не терпящим возражений:
– Принесите бумагу и перо, я буду диктовать.
Когда принесли нужное, Бруно велел всем, кроме Вита и камердинера Макса, выйти из гостиной.
– Я не хочу, чтобы Курт фон Митнахт избежал наказания, – начала графиня, – поэтому расскажу все, что было. Я умираю, но и он тоже должен погибнуть. Не подумайте, что я боялась смерти. Я давно уже ни во что не ставила жизнь.
– Это, пожалуй, лучше всего объясняет, почему вы так мало ценили жизнь других людей.
– После смерти графа, – продолжала умирающая, – я наследовала замок и поместья, деньги же графом были оставлены дочери Лили. Однако мы с Митнахтом хотели во что бы то ни стало завладеть и этим миллионом. По моему приказанию Митнахт в грозу напал на Лили и сбросил ее со скалы. Со смертью молодой графини деньги должны были перейти ко мне. И поначалу все складывалось благополучно для нас. Подозрение пало на лесничего Губерта Бухгардта… Но вдруг случилось непредвиденное… прошло время, и Лили объявилась. Сегодняшнее появление Вита все объяснило…
– Небу было не угодно, чтобы это преступление совершилось, – вставил Вит.
– Но одно влечет за собой другое, – продолжала Камилла. – Когда молодая графиня нашлась, мне пришло в голову воспользоваться ее сходством с Марией Рихтер. Последняя была в Гамбурге и хотела ехать в Америку, что способствовало исполнению моего плана, ведь в случае ее исчезновения никто бы не стал спрашивать о ней. Ее депешей вызвали обратно, и Митнахт встретил ее на станции. Поезд в город пришел ночью, и никто не видел Марию. Митнахт повез ее в замок. Я ждала их недалеко от обрыва. Когда они подошли к обрыву, Митнахт неожиданно напал на нее и сбросил в пропасть. Она даже вскрикнуть не успела. Что было потом, вы уже знаете. Труп Марии Рихтер был найден, и так как лицо ее было изуродовано при ударе о скалы, то не составляло труда выдать ее за настоящую графиню, результатом чего было то, что дочь графа признали умалишенной…
Голос графини стал заметно слабеть.
– Покойные граф с графиней также стали вашими жертвами, – напомнил Бруно.
– Я отравила их, чтобы достичь своих целей, – бесстрастно ответила графиня.
– Как отравили Вита и Милоша…
– Я же говорю, что одно влечет за собой другое, я же ни перед чем не останавливалась… – Камилла сделала паузу, переведя дух, и продолжила: – Митнахт был плохим исполнителем моих планов, но другого, к сожалению, у меня не было. Там, где я действовала сама, все было хорошо. Единственной моей оплошностью был тот момент, когда Виту удалось подсмотреть, как я сыплю яд в стакан графу. Во всех остальных случаях все мне благоприятствовало. Тем более что единственный опасный для меня свидетель, Вит, погиб, как я думала, во время бури. И не случись невероятного, не воскресни он из мертвых, ничто не могло бы доказать моей вины.
– Ваша судьба была в руках Этьена Аналеско. В тот день, когда он так неожиданно и безвременно погиб, князь собирался подавать на вас в суд за ваши преступления. Князя вы тоже не раз пытались убить руками Митнахта…
– О, смерть приближается быстрее, чем я полагала, я не успею закончить…
Графиня попыталась еще раз приподняться.
– Князь… – сказала она едва слышно. – Он стал жертвой собственной глупой страсти. Преследуя меня своей любовью, он отнял у меня всякую возможность обладать единственным человеком на свете, которого я любила. Он умер, чтобы не видеть, как я буду принадлежать другому…
Голос графини совсем ослаб, и Бруно показалось, что она уже умирает.