– Признаюсь вам, господин директор, – начала графиня, – меня крайне удивила отставка прежнего доктора. Я вполне убеждена, что только благодаря ему больная была возвращена назад.
– Мне очень жаль, – возразил директор, но капеллан уже перебил его:
– Попытка бежать не так опасна, как последний инцидент, о котором мы узнали недавно.
– Последние события в вашей больнице показали, что несчастные, попадающие в ваш дом, постоянно подвергаются опасности, – поддержала капеллана графиня. – Мне их искренне жаль, а поэтому я хочу забрать к себе в замок ту самую больную, которая выдает себя за мою падчерицу.
– Надеюсь, что благородное и великодушное намерение графини не встретит с вашей стороны препятствий, – тут же добавил капеллан.
Директор сделал сиделке знак выйти, после чего обратился к графине и капеллану:
– Мне очень жаль, что я должен отказать вам, но я не в состоянии отпустить больную, о которой вы говорите. За ней установлено особое наблюдение. Оно тем более важно, что, по словам моего нового, очень ученого помощника, больная нисколько не страдает расстройством умственных способностей.
– Я полагаю, что заключение городских врачей заслуживает большего доверия, нежели мнение вашего помощника, который, вероятно, обманут хитростью больной или же видел ее только в минуты просветления. Но я приехала не для того, чтобы разговаривать об этом, а для того, чтобы получить от вас ответ, могу ли я взять к себе больную.
– Мне очень жаль, что приходится вам отказывать, – повторил директор, пожав плечами.
– Значит, вы решительно настаиваете на этом? – спросила ледяным тоном бледная графиня.
– Подумайте хорошенько, – вторил ей капеллан.
– Мне нечего думать, господа, я не могу отдать вам вверенную мне больную, – решительно произнес директор.
– Я не советовал бы вам упорствовать, – не сдавался Филибер.
– Довольно, господин капеллан, мы получили ответ, – пресекла дальнейшие его попытки графиня. – Господин директор сам должен понимать, насколько далеко простирается его власть. Если в заведении случится еще что-либо подобное, мы примем свои меры. Это мое последнее слово.
Холодно поклонившись директору, графиня в сопровождении капеллана направилась к выходу.
В приемной графиня нашла Леона Брассара в обществе Доры Вальдбергер.
Когда по знаку директора Дора вышла в приемную, она увидела перед собой отставного доктора. Оба они, еще недавно бывшие врагами, теперь, казалось, воспылали друг к другу взаимностью. Сейчас Дора куда более ненавидела нового доктора, а Леон не без основания имел свои виды на сиделку. Она хотела пройти, но он остановил ее.
– Теперь-то вы, пожалуй, хотели бы видеть меня на его месте, – тихо сказал он.
– Что ж, пожалуй. А что вас сюда привело снова, господин Самсон?
– Я лишь провожаю графиню, – ответил он. – Мы хотели забрать Лили. По доброте своей графиня хочет создать собственную больницу для умалишенных, и тогда, я уверен, вашему заведению придет конец.
– Графиня – больницу? – переспросила Дора.
– Да. Для этого она уже пригласила меня в замок. Что если и вам в новом заведении предложат хорошее жалованье?
Сиделка растерянно пожала плечами.
– А что здесь знают о намерении графини? – поинтересовалась она.
– Пока ничего, и вам я тоже рассказал по секрету, – предупредил Леон. – Пока точно еще ничего не решено, все зависит от обстоятельств. Если нам отдадут графиню, то дело расстроится.
– Нет, не отдадут, я слышала это.
– В таком случае, больница будет закрыта.
– А этот новый доктор, – злобно сказала Дора, – при нем я ни за что не останусь. Это шпион. Он за всеми следит, от него нет покоя даже ночью. Все он переиначил, ничем не угодишь.
– Я уже сказал, что скоро ваше заведение закроется, – повторил Леон. – И тем лучше для нас с вами, Дора. На деньги графини мы устроим новое.
Дверь отворилась, и в приемную вошли графиня с капелланом. Слова же Леона пробудили в сердце Доры новые надежды.
Директор хотел проводить гостью, но та наотрез отказалась, демонстрируя свое явное неудовольствие.
Увидев графиню, Дора низко поклонилась и, схватив полу ее платья, раболепно поцеловала. Графиня сразу же поняла, что сын ее успел склонить сиделку на их сторону. Она ничего не сказала, только бросила на Дору взгляд, который та отлично поняла.
«Он не отдает ее, – подумала Дора Вальдбергер. – Но ничего, это устроится иначе».
Графиня кивнула и пошла вперед с Филибером. Леон с Дорой следовали за ней.
«Это устроится», – подумал и Леон.
Графиня со своими спутниками села в экипаж, и они отъехали от больницы.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
I. СТАРЫЕ ВРАГИ
Был дождливый, темный вечер. Двое мужчин подошли к гостинице, в которой жили Гаген с Губертом. Один из них остался на улице, а другой вошел в здание, просмотрел список постояльцев, а затем справился у швейцара, у себя ли доктор Гаген.
– Господин Гаген и его спутник отправились в гавань, – сказал швейцар.
– Как, они уезжают? – спросил тот же господин.
– Да, вероятно. Они хотели узнать о времени отхода судна. Но вещи их здесь, значит, они вернутся.
Господин, спросивший Гагена, поспешно вышел на улицу и сказал своему спутнику:
– Его нет дома, но он вот-вот может вернуться. И он не один.
– Не один? – удивился Митнахт. – Гм, а где стоят лодки, перевозящие в гавань, Мак Аллан?
– Пойдемте, я провожу. Вы, наверное, хотите увидеть доктора Гагена прямо там?
– Я решил покончить с этим делом сегодня же, – мрачно отозвался Митнахт.
– Я думал, вы изберете иной путь, чтобы рассчитаться с ним, – сказал Мак Аллан, направляясь с Митнахтом к гавани. – Я-то хотел познакомить Гагена с Бэлой и предоставить вам случай встретиться с ним у ней.
– Теперь это неудобно, Мак Аллан, – возразил Митнахт. – Мы должны спешить. Вы же слышали, что он собирается в Европу, а этого я не могу допустить, – с угрозой добавил он. – Он не должен уйти от меня! Вы помните, что я вам вчера говорил? Я ни за что не могу упустить случая избавиться от этого человека. Он не должен вернуться в Европу.
– Вы так боитесь его? – удивился ирландец.
– Боюсь – не то слово, Мак Аллан. Я ненавижу его.
– Надеюсь, мы его скоро найдем, – помолчав, успокоил спутника Мак Аллан. – Мимо он не может проехать, мы заметим.
Мак Аллан привел Митнахта на берег. Там было оживленно, несмотря на вечер. Горело множество фонарей. Они освещали темную воду и мокрый камень пристани. Несмотря на дождь, на набережной было полно людей, нагружавших и разгружавших лодки с товаром. Слышались громкие голоса. Прохаживались полицейские.
– Здесь и подождем, господин Арно, – тихо сказал ирландец. – Кстати, я до сих пор не знаю личности разыскиваемого…
– Посмотрите туда! – перебил его Митнахт, обращая внимание на подходившую к берегу лодку с двумя пассажирами.
В этот момент свет фонаря упал на сидевших в лодке, и Митнахт вздрогнул.
– Гаген! – прошептал он. – А с ним рядом лесничий Губерт.
– Нашли, значит. Через пару минут они подойдут к берегу, господин Арно.
– Пойдемте, – сказал Митнахт и решительно направился к стоявшему поблизости полицейскому. Ирландец последовал за ним.
– Видите вон ту лодку? – Митнахт указал полицейскому на подплывших. – Бородатый человек в ней – давно находящийся в розыске, преследуемый за убийство лесничий Губерт Бухгардт.
– Вы убеждены в этом? – спросил полицейский.
– Несомненно! Я прошу вашей помощи и останусь при вас в качестве свидетеля, – заверил Митнахт.
Лодка уже подошла к пристани. Полицейский подозвал своего товарища, затем записал имя и показания Митнахта. Гребцы привязали лодку к причальной стенке и дали выйти Гагену с Губертом.
Перед ними сразу же оказались полицейские.
– Мы вынуждены вас задержать, – сказал один из них, – для установления личностей.
Губерт заметно испугался. Да и Гаген был неприятно поражен. Но, не узнав в сумраке Митнахта, стоявшего в стороне с ирландцем, он тут же показал полицейским свои бумаги.
Митнахт не слышал, что они говорили, но видел, как, заглянув в них, полицейский поклонился Гагену.
– Я требую обоих арестовать! – воскликнул, подходя к ним, Митнахт. – Вот он – подозреваемый в убийстве лесничий Губерт, а это…
Полицейский, наклонившись к Митнахту, назвал ему имя, прочитанное, очевидно, в документах.
– Это подложные бумаги! – немедленно стал доказывать Митнахт. – Я утверждаю: этот господин – доктор Гаген!
Вокруг них начали собираться любопытные.
– Управляющий, – мрачно проворчал Губерт.
– Я понимаю, господин Митнахт хочет нам насолить, – сказал Гаген, бросив взгляд на своего противника.
Два смертельных врага стояли друг против друга, и чаша, казалось, склонялась в пользу Митнахта.
Гаген и сам чувствовал шаткость своего положения. Его-то, конечно, в конце концов отпустили бы, но вот Губерт… И доктор был готов что угодно отдать, лишь бы выпутаться из этой истории.
И тут к Гагену подошел незнакомый господин и очень тихо, так, чтобы полицейские ничего не услышали, сказал:
– Я помогу вам и вашему спутнику. Доверьтесь мне! Я слышал о вас раньше и хочу помочь.
Гаген взглянул на незнакомца. Без сомнения, тот рассчитывал получить за свои услуги хорошую плату. Доктор еще ничего не успел ответить ему, как вдруг произошло событие, давшее инциденту совершенно новый поворот.
Пока Гаген и незнакомец тихо общались, Митнахт беседовал с полицейскими, а Губерт мрачно смотрел себе под ноги. Вдруг рядом с полицейскими в группе матросов началась потасовка. Она сопровождалась страшным шумом, воплями, угрозами. Казалось, дерущиеся собираются перегрызть друг другу глотки. У некоторых из них сверкнули в руках ножи.
Один из полицейских пошел узнать, в чем дело, и тут же попал в плотное кольцо дерущихся. Тогда второй полицейский поспешил к нему на выручку. И он тоже застрял в толпе скандаливших матросов. А между Гагеном и Губертом уже стоял господин, обещавший помощь.