На его счастье, было темно. Только хозяин дома нес под полой маленький потайной фонарь.
Разговор прекратился. Пришедшие начали осторожно подниматься по лестнице. Ралей приоткрыл свой фонарь, освещая ступени. Лица идущих оставались по-прежнему в тени, хотя Гагену очень хотелось узнать, кто же был рядом с Ралеем. Очень уж голос незнакомца напоминал ему голос Митнахта.
И Гаген не ошибся: следом за хозяином гостиницы шел Митнахт.
Джон Ралей не успел порыться в вещах Гагена, поэтому приход бывшего управляющего оказался явно некстати.
– Иностранец еще наверху? – спросил Митнахт.
– Да, сэр, он, кажется, лег спать.
– Мне бы надо переговорить с ним.
– Да, сэр, я знаю, что вы хотите ему сказать… Через полчаса было бы уже поздно, а пока рановато…
– Как это понимать? – удивился Митнахт.
– Иностранец приказал истопить печку в своей спальне, а она плоха – легко можно угореть.
Митнахт искоса взглянул на странного хозяина.
– Стало быть, он может угореть?
– Очень возможно. Он сам того хотел.
– Так пойдемте быстрее!
– Я боюсь, сэр, что теперь уже поздно…
– Но кто же вас просил это делать?
– Сам иностранец, сэр, и никто другой. Но я надеялся, сэр, что вы останетесь довольны. Ведь, насколько я помню, вы жаловались, что не можете жить с ним вместе. Но давайте подождем еще четверть часа…
– Кто просил вас мешать мне? – раздраженно сказал Митнахт. – Разве я не говорил вам, что сам приду свести с ним счеты?
– Я думал оказать вам услугу, сэр, – стал оправдываться Ралей. – Я не думал, что вам это будет неприятно.
– Давайте посмотрим, что с ним.
– Как вам будет угодно, – сказал Ралей. – Тише, сэр! Осторожней! – предупредил он, провожая Митнахта в прихожую. – Дайте мне руку. На лестнице совсем темно.
Оба медленно и осторожно поднялись по лестнице и очутились перед комнатами Гагена.
– Откройте дверь! – приказал Митнахт.
Ралей толкнул дверь, которая была только притворена, и Митнахт сразу же почувствовал тяжелый запах угара. Ралей поднял фонарь и начал поспешно оглядывать комнату, ища прежде всего знакомую сумку. Ее нигде не было видно.
– Посветите-ка туда, – указал Митнахт на полуоткрытую дверь в спальню.
Джон Ралей навел свет фонаря на постель. Она была пуста, хотя и смята. Все говорило о том, что еще недавно на ней лежали. Оставались в комнате и некоторые вещи Гагена, но сам он исчез.
– Что это значит? – воскликнул Митнахт. – Постель пуста!
– Постель пуста? – эхом откликнулся Джон Ралей, недоверчиво осматривая спальню, хотя одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться в справедливости слов Митнахта.
– Сбежал! – рявкнул Ралей. – Но он не успел выйти из дома. Когда мы вошли, я запер за собой дверь. До этого она тоже была заперта, так что он не мог уйти. Мы перероем весь дом, сэр, но мы найдем его.
Хозяин гостиницы страшно разволновался. Еще бы – добыча, на которую он так рассчитывал, уплывала из рук. С фонарем в руке бросился он обшаривать все углы дома, так что Митнахт едва поспевал за ним. Но все поиски были бесполезны – иностранец исчез. Вдруг Ралей, припомнив что-то, бросился сломя голову вниз по лестнице.
– Проклятие! – воскликнул он в бешенстве. – Второй выход… Там… Внизу…
И он указал Митнахту на спуск в подвал, из которого был незапертый выход на улицу, о чем Джон совершенно позабыл. Бледный от ярости Ралей спустился в подвал. Митнахт последовал за ним.
Опасения хозяина гостиницы подтвердились: дверь на улицу была открыта. Гаген, очевидно, бежал именно этим путем. Не говоря ни слова, Митнахт бросился в погоню. Ночь выдалась не столь темной, как минувшая, и местность просматривалась на довольно большое расстояние. Митнахт сразу же заметил далеко от гостиницы человека, идущего к городу. Тот подходил к первым домам предместья. Это, скорее всего, и был Гаген.
Не медля ни минуты, Митнахт направился к нему.
Гаген, должно быть, не замечал преследования, так как шел ровно, не увеличивая темпа, и Митнахт вскоре почти догнал его.
Гаген наконец заметил, что за ним идут и, обернувшись, тотчас же узнал своего преследователя.
– Стойте! – крикнул ему Митнахт. – Защищайтесь! Теперь вам не уйти от меня. Защищайтесь же! Один из нас должен умереть… Я знаю – вы меня ненавидите, но моя ненависть сильнее. Земля слишком мала для нас двоих!
– Остановитесь, Митнахт! – воскликнул Гаген, видя, что тот бежит к нему с кинжалом в руке. – Однажды я уже чуть не стал вашей жертвой, берегитесь же второго раза.
– Защищайтесь! – заорал в бешенстве Митнахт. – Я вызываю вас на поединок.
– Назад! Ни шагу дальше! – решительно сказал Гаген, вынимая револьвер. – Убирайтесь, Митнахт, или я буду стрелять.
Митнахт дьявольски расхохотался.
– Подобный случай не часто представляется. Стреляйте!
– Еще раз говорю вам: назад!
Раздался выстрел, но Митнахт остался невредим. Гаген выстрелил снова. И снова промах. Митнахт казался заколдованным.
И в ту же минуту его кинжал вонзился в грудь Гагена. Доктор упал, даже не вскрикнув.
Бросив взгляд на тело врага, Митнахт огляделся, но никого не заметил поблизости. Он поспешил к городу, оставив Гагена лежать на дороге.
Но тут ему пришла мысль, что враг его, быть может, только ранен. Тогда Митнахт вернулся и еще несколько раз воткнул кинжал в грудь Гагена. Убедившись, что тот лежит бездыханный, он оставил, наконец, своего врага и быстро пошел к городу.
Джон Ралей издали видел, как сошлись Митнахт и Гаген. До его слуха долетело несколько слов из их разговора, потом он услышал два выстрела, очень его испугавших. Хозяин гостиницы опасался, что звук их мог быть услышан на улицах предместья полицейскими, которые, конечно, не замедлили бы явиться, чтобы узнать, в чем дело, а это для Джона Ралея могло означать очень большие неприятности. Вслед за выстрелами он увидел, что один из противников упал на землю, а другой сначала пошел было прочь, но потом вернулся и нагнулся над лежащим, словно ища что-то на нем. Может быть, он забирал деньги и драгоценности иностранца.
Последнее предположение возбудило алчность Ралея, и он, уже больше не в состоянии владеть собой, бросился к месту схватки. Тем более что Митнахт все дальше уходил от тела Гагена.
Через несколько минут Ралей был возле окровавленного иностранца. Джон осветил убитого своим потайным фонарем и, встав на колени, взялся обыскивать карманы жертвы Митнахта. Увы, хозяин гостиницы ничего существенного найти в них не смог. Или иностранец хорошо припрятал свои деньги, или их успел прихватить победитель. К последней мысли Джон Ралей склонялся больше.
Вдруг в отдалении ему послышались чьи-то голоса. Он поспешно притушил фонарь и, взвалив на плечи бездыханного Гагена, понес его назад в гостиницу, чтобы там в безопасности окончательно обобрать его, а труп надежно скрыть. Положив Гагена на постель, еще хранившую его тепло, Джон стал раздевать его, стараясь не упустить ничего более или менее ценного.
VII. ЛИЛИ ПРЕПЯТСТВУЕТ СВОЕМУ СПАСЕНИЮ
В больнице Святой Марии незримо и незаметно готовилось ужасное злодеяние. Оно было близко, и никто не мог предотвратить грозящую опасность, как невозможно бывает остановить готовый извергнуться раскаленной лавой вулкан. В общем, катастрофа была близка и неминуема. В руках одного человека оказалась участь сотен людей, ничего о том не подозревавших.
Новый доктор был честным, благородным человеком, безгранично преданным долгу и своему делу. Он употреблял все знания и силы, чтобы помогать несчастным больным.
Он обратил особое внимание на Лили не случайно. Не со слов Бруно, а основываясь на собственных наблюдениях, пришел он к убеждению, что она вполне здорова. Загадочная история молодой графини, окончившаяся заточением ее в дом умалишенных, очень взволновала Вильма. Он вспомнил, что уже не раз подобные заведения служили для достижения бесчестных целей и скрывали в своих стенах жертвы преступлений. Ему подумалось, что и в данном случае происходит нечто похожее, хотя каковы побудительные мотивы этого – он не знал.
– Городской врач, пославший вас сюда, вероятно, был введен в заблуждение. Вы так же умственно здоровы, как и я, и было бы несправедливо удерживать вас дальше в этой больнице, – однажды прямо и откровенно сказал Лили доктор Вильм.
– Значит, я могу надеяться, что мне будет позволено выйти отсюда? – обрадовалась девушка.
– Без сомнения. И даже очень скоро. Что вам здесь делать, когда вы совершенно здоровы? Я говорил об этом директору. Он, правда, не совсем еще верит в это, но я надеюсь убедить его. Предварительно же я обязан сообщить об этом графине Варбург. Директор намекнул мне, что я должен так поступить.
– Моей мачехе? – испуганно сказала Лили и попросила: – Прежде всего дайте знать фон Вильденфельсу, чтобы он мог увезти меня к своей матери. Я не хочу возвращаться в замок. Лучше смерть!..
– Успокойтесь, прошу вас. К чему так волноваться? Давайте все спокойно обсудим, – сказал доктор. – Надо исполнить необходимые формальности, предписанные законом. На директоре заведения и на мне лежит большая ответственность. И в таком щепетильном случае, как ваш, мы должна быть особенно осторожны, чтобы не нажить неприятностей, поэтому мы и должны немедленно уведомить о вашем состоянии всех, кто принимает участие в вашей судьбе. Например, судебного врача доктора Феттера…
– И его тоже… Не знаю почему, но я боюсь его… С тех пор как он оговорил меня в суде.
– Доктор Феттер честный и достойный человек, которого я в высшей степени уважаю и ценю.
– Но ведь из-за него я попала сюда.
– Заблуждение! Ошибка! Врачи, бывает, ошибаются в диагнозе. Вы представить себе не можете, как иногда трудно сделать верное заключение, основываясь на каких-нибудь ничтожных признаках. Но будьте спокойны. Я постараюсь все уладить.
– О, как я благодарна вам за вашу доброту! – с чувством сказала Лили.
– Но, главное, я хочу увидеть графиню Варбург, – сказал доктор. – По тому, что я о ней знаю, можно сделать вывод, что дама эта принадлежит к числу очень интересных особ. И я бы хотел посмотреть, как примет она известие о том, что вы совершенно здоровы. Мне вообще хотелось бы понять, что за личность эта графиня, особенно после того, что узнал я о ней от вас и господина асессора.