Он показал это на своем мизинце.
— Сердечник быстро выйдет. Сунь его в карман и не забудь вернуть крышку на место.
Ухмыляясь, он протянул мне инструмент.
— Если открыть клапаны, шины сдуются. Без сердечника надуть их обратно будет нельзя, а запасные взять негде. Все решат, что шину прокололо гвоздем и ее надо латать.
— Хорошо придумано, — улыбнулся я, радуясь своей звездной роли в его плане. Кому придет в голову проверять, где сердечник, если крышка клапана на месте? Отец — настоящий гений.
— Теперь следующий шаг.
Он взял в руку картофелину и покрутил у меня перед лицом.
— Это надо будет засунуть в выхлопную трубу каждого фургона. Держи, будешь обрезать лишнее.
С этими словами он вытащил из кармана перочинный нож и протянул его мне.
— Затолкай картошку как можно глубже и аккуратно протри край трубы, чтобы ничего не было видно. Ты понял? Если поймешь, что не успеваешь вынуть все сердечники, начинай заталкивать картошку.
— А зачем она?
— Выхлоп не будет выходить, если труба забита.
Отец так и сиял улыбкой.
— Сначала двигатель заведется, но потом заглохнет, и перезапустить его уже не получится.
— Но зачем нужны и сердечники, и картошка?
— Потому что у тебя должен быть план Б.
Отец похлопал меня по плечу.
— Если справишься, это будут худшие гонки на фургонах с сеном в Уиндоу-Рок.
Я кивнул, заталкивая картофелины и перочинный нож в небольшой бумажный пакет.
— А что с сахаром? — поинтересовался Сэм.
Отец поглядел на упаковку, лежащую перед ним на столе.
— Если Дэвид насыплет сахар в бензобак, карбюратор забьется и фургон не поедет, но способ не очень надежный. Да и тащить с собой пачку сахара все-таки неудобно. Сегодня он нам не пригодится.
Сэм подпрыгнул на стуле:
— Давай я пойду! Я могу помочь.
— Когда станешь старше, будешь помогать, — ответил отец, — но не сейчас.
Сэм опустил глаза и покачал головой. Салли ласково взяла его за руку.
— Я справлюсь, — сказал я, ощущая одновременно и страх и гордость. Если меня поймают, мне достанется от отца, и Лонни окажется в неловком положении. Но если план сработает, я стану героем.
С наступлением сумерек я набросил куртку и побежал к зданию старшей школы Уиндоу-Рок, находившемуся примерно в ста ярдах от нашей, младшей. В темноте меня не было бы видно, но двор школы заливал яркий свет. По краю парковки в ряд стояли четыре фургона, груженные сеном, и вокруг суетились одноклассники Лонни. Они входили и выходили в школьные двери, болтая и смеясь. Как же мне незаметно подобраться к фургонам?
Пару минут я изучал обстановку. Потом заметил, что в фургонах пока что никого нет и они стоят пассажирской стороной против света — в полной темноте. Если все сделать правильно, можно вытащить сердечники из клапанов по этой стороне, оставшись незамеченным. А уж добраться до выхлопных труб — вообще раз плюнуть.
На случай, если времени не хватит, я начал с картошки. Забравшись под первый фургон, я попытался затолкать картофелину в выхлопную трубу, но она оказалась великовата, и я срезал лишнее отцовским перочинным ножом. Потом аккуратно обтер края трубы рукавом свитера, а очистки затолкал в бумажный пакет. Забив все выхлопные трубы, я перешел к первой шине.
Сердечник вывинтился легко, и шина засвистела, как проколотый мяч. Опасаясь, что кто-нибудь услышит этот свист, хотя все и были довольно далеко, я немного прикрыл клапан, и звук стал тише. Сзади у фургонов шины были двойные, поэтому я спустил три у первой машины, прежде чем перейти к следующей. Сердечники я спрятал в карман, как велел отец.
Как только я выкрутил сердечник у последней шины, кто-то закричал:
— Едем!
Я спешно вернул крышку на место и бросился бежать к краю парковки, вдоль которого шла канава.
Сердце колотилось у меня в ушах. Наверняка кто-нибудь меня заметит.
— Сидр уже в кузове! — выкрикнул кто-то из подростков.
Я сделал глубокий вдох и пополз по темному полю, отделявшему старшую школу от младшей. Лежа на животе, я смотрел, как старшие ученики залезают в фургоны с сеном, а взрослые сопровождающие усаживаются в кабины. Заработали моторы.
Я опять чувствовал себя невидимым и всесильным.
Когда я вернулся домой, отец ходил взад-вперед по кухне с выпученными глазами.
— Что, черт побери, ты там делал так долго?
Сэм с Салли захлопали в ладоши, когда я вывалил на стол картофельные очистки, а потом достал из карманов дюжину сердечников. Отцовское лицо растянулось в улыбке.
— Тебя кто-нибудь видел?
— Нет. Я сдувал шины с пассажирской стороны, но сзади их было по две, а к другой стороне никак не подберешься.
Его глаза вспыхнули гневом:
— Почему ты не спустил их все?
— На парковке были дети и сопровождающие. Меня бы поймали, стань я возиться с колесами при свете. Но я затолкал картошку во все трубы. Далеко они не уедут, и половина шин у них полностью сдута, так что и скорость им не набрать.
— Ты как настоящий шпион! — восхитилась Салли.
Отец улыбнулся и потрепал меня по голове. Я с облегчением выдохнул. Мне все удалось — значит, сегодня побоев не будет.
— Этих гаденышей надо было проучить за то, что не позвали Лонни. Думаю, картошка и спущенные шины уже сделали свое дело.
Лонни весь вечер провела с другими одноклассниками, которых тоже не пригласили. Она не знала, что мы сделали, чтобы за нее отомстить, и наверняка бы этого не одобрила. Но мы, остальные, считали, что исправили громадную несправедливость.
Глава 27
— Сегодня повезу вас троих в Гэллап, — сказал отец на следующее утро, пока мы с Сэмом и Салли ели свои кукурузные хлопья и смотрели телевизор. — Мы поедем с Вэнсом и двумя его ребятишками.
Отец становился все нервознее; в тех редких случаях, когда он оказывался дома, ему было трудно усидеть на месте, и глаза его так и бегали из стороны в сторону. Он мог закрыться у себя в спальне и часами говорить по телефону, точнее, кричать. Поездка в Гэллап была первой, которую мы собирались предпринять семьей, если не считать вылазок за продуктами. Лонни решила остаться дома и поработать над школьным проектом.
Вэнс занимал ту же должность, что отец, но в другом офисе БДИ, в Навахо, штат Нью-Мексико, в двадцати минутах езды от Форт-Дефайнс. Отец называл его Пьяницей Фрицем.
Мне он казался довольно отталкивающим со своими глазками-бусинками, синюшной бледной кожей, пухлыми руками и ногами и дыханием, разившим виски и табаком. Тоска в его глазах напоминала мне о маме.
— Дэвид, тебе надо будет присмотреть за Сэмом, Салли и детишками Вэнса, — сказал отец. — Они того же возраста, что Салли и Сэм, ничего сложного. Мы вас высадим у кинотеатра, а потом заберем. Справишься? Не будет никаких неприятностей?
Я кивнул, хотя на деле как раз предпочел бы ввязаться в неприятности, швыряясь «вишневыми бомбами» из старых запасов, купленных у мистера Пино.
Вэнс подрулил к нашему дому на новеньком серебристом «Бьюике-Электра». Я никак не ожидал, что у этого противного человечка может быть такая элегантная машина. Он что, тоже ворует и перепродает инструменты, как отец? Мы с Сэмом и Салли втиснулись на заднее сиденье к двум его молчаливым детям, которые смотрели в окно, явно не обрадованные перспективой знакомства с нами и поездки в Гэллап с отцом. Пока «Бьюик» подпрыгивал на колдобинах по нашему проселку, Вэнс вытащил из-под своего кресла бутылку виски и предложил отцу сделать глоток.
— Я знаю, где можно найти пару хорошеньких упругих мексиканских попок, — сказал он, забирая у отца бутылку и прикладываясь к ней. Жидкие белесые волосы едва покрывали его лысину; на затылке краснела болячка.
— Я и не думал, что такие еще остались, — хохотнул отец.
— В «Шалимаре» куча доступных мексиканских девиц, плюс напитки за полцены и живая музыка.
— Тогда едем.
Отец протянул руку за бутылкой и отпил еще виски.
Въехав в Гэллап, они высадили нас перед кинотеатром «Вождь» на Коул-авеню, в одном квартале от «Эль Морро», где я когда-то порвал экран снежками. Афиша возвещала, что сегодня показывают две картины: «СМЕРТЕЛЬНОЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ — О ДВУХ ПАРНЯХ, КОТОРЫЕ НЕНАВИДЯТ ДРУГ ДРУГА» и «БЕЛЫЕ БЕДНЯКИ — ПОСМОТРИТЕ, КАК ОНИ ЖИВУТ». Темы были мне настолько близки, что я мог бы сам написать сценарий для обеих.
Отцы выдали каждому деньги: на билеты, хот-дог и напиток.
— Скоро вернемся, — попрощались они. — Из кинотеатра никуда не уходить.
Кресла были мягкие, уютные, а реклама и мультики — ничуть не хуже, чем сами фильмы. Когда обе ленты закончились и в зале зажегся свет, мы сбегали в туалет и вернулись, усевшись на другие места. Контролеры, похоже, не заметили. В семь часов «Смертельное противостояние» началось снова. Я раз за разом выбегал на улицу проверить, не приехали ли отец и Вэнс. Но мимо проезжали только пикапы с пьяными парнями, петлявшие по дороге.
Было уже девять, но «Бьюик» никак не появлялся. Я вернулся в зал, где шел очередной показ «Белых бедняков». Через пару часов кинотеатр закроется.
Свои хот-доги мы давным-давно съели, и в животах у нас урчало. Сэм несколько раз копался в мешках с мусором у входа в зал. Между сеансами мы бегали между рядов, выискивая стаканы с недоеденным попкорном, огрызки хот-догов и конфеты, рассыпанные по полу. Сэм нашел целую упаковку мармеладок, но делиться не захотел.
— Скажи, пускай даст нам тоже, — обратилась ко мне Салли.
— Это я их нашел! — воскликнул Сэм и, запрокинув голову, высыпал содержимое пакетика в рот. Весь его подбородок был усыпан сахарной пудрой.
Во время одной из многочисленных вылазок Салли в туалет я вдруг услышал ее плач и поспешил на помощь. Контролер держал ее за руку.
— Вы тут сидите весь день, а за дополнительные билеты не платили, — сказал он.
— Отец высадил нас тут и еще не вернулся, — ответил я. — Нам больше некуда идти.
Контролер перевел взгляд с меня на Салли и отпустил ее.