Я как можно медленней шел к старшей школе, обдумывая, что буду говорить. Завуч, мистер Мартин и мистер Джексон сидели за столом, дожидаясь меня. Мистер Джексон напряженно мне улыбнулся, потом закрыл дверь и опустил жалюзи на окнах.
— Ты не мог бы еще раз снять джинсы? — попросил меня он.
— Пожалуйста, не надо! Если отец узнает…
— Сейчас же снимай.
Голос его был добрым, но решительным.
Я развернулся, расстегнул ремень и спустил джинсы до колен. Мистер Мартин охнул.
— Я же вам говорил! — сказал мистер Джексон.
— Я часто падаю, и у меня появляются синяки.
Я старался говорить убедительно, но не мог сдержать слез.
— Мы тебе не верим, — ответил мистер Мартин. — Мы считаем, кто-то взрослый тебя бьет.
— Нет!
Я в панике затряс головой.
— Никто не бьет меня, сэр. Пожалуйста, никому не говорите!
Отец не должен был об этом узнать. Натягивая обратно брюки, я старался подавить слезы, но не мог. Я уставился на синий логотип с головой индейца на ковре с надписью под ним: «Старшая школа Уиндоу-Рок, база команды „Скаутов“».
— Дэвид, — обратился ко мне мистер Мартин, — если все в порядке, ты же не будешь против, если мы позвоним тебе домой и узнаем, где ты так сильно разбился?
— Нет! — воскликнул я. — Отец решит, что я проболтался. Нам некуда идти. Мы живем без мамы. Никому другому мы не нужны. Я буду носить спортивные шорты, если надо. Я все сделаю!
Мистер Мартин и мистер Джексон переглянулись, а потом мистер Мартин успокаивающим жестом положил руку мне на плечо.
— Если захочешь поговорить, я всегда здесь.
Снова вытерев слезы краем футболки, я кивнул. С этого дня я всегда переодевался в шорты на физкультуре. Никто в классе не обращал внимания на мои ноги, и отца в школу так и не вызвали.
Глава 28
Я перестал читать газеты, потому что мы их не выписывали, а развозчик в Болотном квартале не требовался. По крайней мере, в школе у нас была библиотека. Новости никого не интересовали до пятницы 22 ноября 1963 года, когда убили президента Кеннеди. Учителя говорили о его смерти, как о конце света. Следующие два дня мы все время сидели в гостиной за телевизором, но когда все закончилось, население Форт-Дефайнс вновь замкнулось в себе, игнорируя события внешнего мира.
К концу года моя жизнь в Болотном квартале более-менее наладилась. Дети по-прежнему швырялись в меня камнями и бутылками из-под кока-колы, но побоев мне в большинстве случаев удавалось избегать. Однако после Рождества мне пришлось столкнуться с новой проблемой: билагаана по имени Кэл, переехавшим в Форт-Дефайнс из Феникса. Его записали в мой класс. Вместо того чтобы стать объектом издевательств и запугивания со стороны подростков из хоганов и трейлеров, он сумел завлечь их в свою банду.
Это казалось невероятным. Кэл являлся для них идеальной мишенью. У него были светлые волосы, голубые глаза, очки и такие тощие руки и ноги, каких я раньше не видел. Но он курил «Кэмел», жевал табак, пил виски и имел доступ к оружию: кастетам, пистолетам и ножам.
— Я порезал кучу народу и перестрелял еще больше, — похвалялся Кэл на школьном дворе. — И перетрахал большинство девчонок из восьмого класса за их хоганами.
Очень скоро он прознал, что у нас, Кроу, нет матери, а отец редко бывает дома. Как-то вечером, после ухода Эвелин, до нас с улицы донесся его голос:
— Открывайте, или я надеру вам задницы!
Мы с Сэмом и Салли смотрели телевизор в гостиной. Я подбежал к входной двери, за которой стоял Кэл. С самого переезда в Болотный поселок мы не запирали дверей, возвращаясь из школы. Он прошел в кухню, за несколько секунд отыскал отцовский бурбон «Олд Крау» в шкафчике под раковиной и сделал большой глоток.
— Эй! — начал было Сэм, но я положил руку ему на плечо и покачал головой. Кэл был злющий, как наш отец, и обожал драться, причем с применением оружия. Отцовская выпивка не стоила того, чтобы получить ножом в живот.
Кэл поставил бутылку на стол и двинулся по комнатам. В отцовской спальне он заметил мелочь, лежавшую на комоде. Я шел за ним, но боялся произнести хоть слово. Он сунул монеты себе в карман и ушел. На следующее утро отец выпорол нас с Сэмом за пропавшие деньги. Если бы мы рассказали ему про Кэла, он избил бы нас еще сильнее за то, что мы позволили чужому человеку хозяйничать у нас дома.
В школе Кэл зажал меня в углу уборной.
— Где твой старик держит деньги? Я зайду вечером, и ты мне дашь десятку, а то тебе не поздоровится.
Отец не хранил дома наличные, но я знал, что Кэл может позариться на его винтовку, кольца, хорошую одежду и бутылки с бурбоном. Когда Эвелин тем вечером ушла, я запер дверь, чувствуя себя ужасным трусом.
Вскоре Кэл явился к нам под окна и стал стучать, но я его не впустил. Он колотил в дверь и дергал за ручку.
— Только попробуй мне не открыть! — орал он.
Я приложил палец к губам, приказывая Сэму молчать. В тишине мы трое смотрели друг на друга и ждали. Кэл выкрикнул еще что-то, пару раз ударил в дверь ногой и ушел.
На следующее утро на перемене он схватил меня за ворот рубашки и подтянул к себе.
— Сегодня я к тебе приду. Смотри открой, не то пожалеешь!
Он вытащил из ботинка выкидной нож и прижал лезвие к моему горлу.
— Я разделаюсь и с тобой, и с твоим стариком.
Придя домой из школы, мы с Сэмом рассказали о нем Эвелин.
— Скажите отцу, — посоветовала она. — Он знает, что делать.
Я поморщился и покачал головой.
— Нельзя. Отец прикажет вернуть назад деньги и виски — да еще и выпорет меня. Он скажет, я должен дать отпор Кэлу.
Когда Эвелин ушла, я уселся в гостиной, едва дыша от страха. Услышав, как Кэл колотит в дверь, Сэм и Салли разбежались по своим спальням. Я медленно приоткрыл дверь, пытаясь помешать ему проникнуть внутрь, но он прошел мимо, как будто меня там не было. Из кармана его куртки торчала пачка сигарет и зажигалка, в остальных карманах тоже что-то бугрилось.
— Ну и где у твоего старика деньжата? Только не эта паршивая мелочь!
Я последовал за ним в отцовскую спальню, не говоря ни слова. Я не представлял, как его остановить. Никакие мои проделки и розыгрыши не готовили меня к встречам с людьми вроде Кэла.
— Он держит мелочь на комоде, — продолжал тот, — но где-то же должны быть и настоящие деньги. Давай их мне, сейчас же!
— Убирайся, Кэл!
Я постарался, чтобы голос мой звучал твердо. Мне пришлось встать между ним и шкафом, где отец хранил оружие.
— Скоро вернутся папа и Лонни, тебе лучше уйти.
Он сунул руку в карман и вытащил оттуда пистолет 22-го калибра.
Я застыл на месте.
Улыбаясь, он приставил дуло к моему лбу и спустил курок.
Я повалился на пол, весь дрожа и представляя себе, как мои мозги брызгами разлетаются по всей спальне. Кэл расхохотался и сунул пистолет обратно в карман.
— В следующий раз он будет заряжен. Скажи своему старику, моя банда и с ним разделается.
Кэл вышел за дверь, и я из окна гостиной смотрел, как он шагает по дороге. Даже собаки его не трогали.
— Что ты станешь делать? — спросила Салли. — В следующий раз он может тебя убить, а что будет с нами?
Я не знал, что ей ответить. Я дрожал всем телом, вспоминая щелчок курка возле своей головы.
Пару минут спустя в дом вошла Лонни, и Салли разразилась слезами.
— Кэл пытался застрелить Дэвида из пистолета. Он украл папины деньги и виски, — бормотала она между всхлипами. — Он приходит каждый день и пугает нас.
— Идите-ка все сюда, — сказала Лонни, и мы пошли следом за ней в гостиную.
— Когда папа приедет домой, мы расскажем ему про Кэла.
Она села на диван, и Салли прижалась к ней.
— Отец поедет к Кэлу и переговорит с его матерью. Она ему прикажет оставить тебя в покое, Дэвид. Если это не поможет, отец обратится в школу, к мистеру Мартину, и тот все уладит.
Лонни просто не было дома во время визитов Кэла. Она не представляла, с кем имеет дело.
— Это худшая идея, какую мне приходилось слышать, — ответил я.
— Отец убьет или Кэла, или меня за то, что не справился с ним. И меньше всего я хотел бы втягивать в это школу. Не говори никому!
Мне пришла в голову дельная мысль, и я горел желанием скорей ее осуществить.
— У меня есть план получше.
Собравшись с духом, я пошел к трейлеру Томми. Когда его мать открыла дверь, ее миндалевидные глаза расширились от выражения ужаса на моем лице.
Она мне улыбнулась, но я не смог ответить тем же.
— Томми дома? — спросил я. — Мне очень надо с ним поговорить.
Мгновение она молча смотрела на меня.
— Подожди здесь, — сказала она наконец.
Я услышал, как она что-то шепчет на языке навахо.
Тут же на крыльце показался Томми.
— Гаагии, что случилось?
— Кэл… он наставил на меня пистолет… прямо у нас дома, — заторопился я. — Прижал мне ко лбу… и… спустил курок. Сказал, в следующий раз там будет пуля.
— Я с ним разберусь.
Томми улыбнулся и обнял меня за плечи.
— Все будет хорошо.
Он уже собрался вернуться в трейлер, но вдруг оглянулся, стоя на пороге.
— Не волнуйся, Гаагии. Я все решу.
Идя домой, я впервые после встречи с Кэлом чувствовал себя спокойно. Как отец, Кэл умел угрожать и внушать страх, но Томми был куда круче, сильнее и жестче его. Наконец-то в Болотном поселке у меня появился человек, готовый прийти на помощь — хоть и непонятно почему.
На следующий день, после ухода Эвелин, мы с Сэмом и Салли спрятались в гостиной под окном и стали осторожно выглядывать наружу, ожидая появления Кэла. Долго ждать не пришлось — через пару минут он уже стоял у нас на крыльце. Тут из-за дома появился Томми, тоже оказавшись в поле нашего зрения.
— Ты пристаешь к Гаагии, — заявил Томми Кэлу.
— Не твое дело.
Томми сжал кулаки.
— Гаагии — мое дело.
Кэл схватился за нож, но Томми его опередил, ударив прямо в лицо. Кэл завалился на спину, из носа у него потекла кровь. Томми поставил ногу в ботинке ему на горло. Когда Кэл попытался вырваться, Томми тем же ботинком заехал ему по ребрам. Кэл согнулся пополам и застонал.