– Уже так часто гоняет в Регион? И ты столько с этим тянул, зато нашел время для комментариев о свитере секретарши?
– Судя по тому, как подходят к ее стойке, она женщина внушительная, эта Уули. Сам знаешь, как оно в провинциях. Вдруг она помыкает Гленденнингом; вдруг это она – настоящее звено. На стойке – маленькая фотография кошки, но на свитере кошачьей шерсти не наблюдается. Странно. И очки на цепочке висят на шее, такой старомодной серебристой цепочке, как они там называются. В потенциале – внушительная часть уравнения. Пока что я только спрашивал о кошке и подарил ей цветок, который продавали на разделительной полосе большой дороги сюда. В этот коматозный городок. Передай Мелу, я ее уже обрабатываю. – Он не сказал Рейнольдсу, что уже на следующий день на стойке не было ни следа цветка.
Позволив Сильваншайну снова услышать его выдох:
– И в записке конкретно говорилось «много хорошего от Хенцке», «от Билла» или от «Билла Хенцке»?
– Просто Хенцке.
– Черт.
– Другая секретарша, или контакт, или кто она там, пока уехала. Предположительно, молодая и красотка всего Округа, двое разных парней из Сборов сообщили, что стоит придумывать ложный предлог и зайти, когда Уули на обеде, просто ради вида спереди.
– Я ведь уже извинился, Клод.
– Секретарша Роузбери – большая и белая, как простыня, женщина по имени Бернейс. Похожа на призрака ломовой лошади.
Каждый мобильник «Моторола» обходился Службе в 349 долларов в сравнении с 380 долларами в розницу в магазинах, и напоминал большой уоки-токи, и весил под килограмм, и глупо выглядел в руках такого вертлявого коротышки, как Рейнольдс Дженсен-младший.
– Итак. Тогда набросаем неделю. – Рейнольдс сможет сказать доктору Лерлю, если на следующей неделе его что-то не устроит, что они говорили, и он сделал все в своих силах. Наблюдать за политическими маневрами Рейнольдса было как смотреть на танец дровосека, сказал Гарольд Эдни. – К семнадцатому числу нужны вменяемые релевантные, повторяю – вменяемые релевантные биографии, данные Кадров, характеристики и впечатления по Инспекциям. Это я зачитываю протокол. Команда там кто? Роузбери в Админке, этот твой ГМ Йигл – размер группы сколько, двадцать? Бюджет Инспекций в 2,4 раза больше ромского, правильно, то есть что выходит, двадцать два?
– Двадцать четыре, может, пять. Здесь какой-то неортодоксальный прерывистый график, чьих фактических обстоятельств я еще не уловил, – одобрен, судя по всему, Гленденнингом. Гленденнинг долго отлаживал работу Инспекций, и теперь это, конечно, можно ожидать, усилится. Скажем, от двадцати четырех до двадцати шести, что удваивается в Бурю, когда еще целых двадцать человек вводят данные и в целом обрабатывают перфокарты, хотя говорят, на случай Бури Гленденнинг изо всех сил отстаивал персонал Службы вместо почасовиков, что легко понять, учитывая город; здесь не то чтобы большой выбор смекалистых талантов.
– Вот это хорошие данные. Вот это вменяемо.
– Скажем, двадцать шесть. Но контакт затруднен.
– Они под охраной, что ли?
– Скорее, в ступоре. На полном рабочем дне. В трансе. Как там это еще называется. Средний срок выгорания здесь – три года. Обнубиляция, вот. А… – Сильваншайн поморщился из-за того, что забыл сказать сразу, – …и важный момент, что первым важным делом Гленденнинга по приезде был запрет на работу первогодок в Инспекциях.
– Да ты шутишь. – По обычаю Службы, выпускники всех трех национальных Центров подготовки первый год работы проводили в Инспекциях – на самом жестоком и непопулярном направлении. Затем какой-то процент торопился сдать экзамены, потому что агент Налоговой службы с чином GS-11 обязан иметь СРА, и следующим естественным шагом после Инспекций был Аудит. То, что Гленденнинг отказался от первогодок в своем отделе Инспекций, указывало на что-то важное, но они оба еще не понимали, на что. Настолько важное, что Рейнольдс даже не стал тратить время и пилить Сильваншайна за то, что он сказал об этом только сейчас. – Мел, сам знаешь, захочет продолжения. Немедленно сделай это первым пунктом в протоколе следующей недели.
– Я условно согласен.
– Рад, что ты согласен.
– Рад, что ты рад.
– Превосходно.
– Хотя из-за этого задержусь с остальным отчетом, о рабочем потоке и результативности.
– Превосходно. На что тогда похож рабочий процесс?
– Сперва Инспекции физических лиц: одно помещение, пара десятков столов плюс такая матовая кабинка Йигла. Либо что-то не так с симметрией помещения, либо делили их на глаз: один отдел – 1040-е, другой – 1040А, поменьше – для Толстых, как было в Кине. Отдел корпораций – в отдельном помещении.
– Если Корпорации и будут менять, то только потом, уже провели эксперимент с DIF, так что…
– Поэтому я и не говорил.
– Если ты уже задружился с той сушеной дамочкой Гленденнинга, должен знать и техданные.
– Техданные в полном раздрае. У них даже перфокарт нет. Пользуются старыми формами 904, которых я не видел со времен Центра подготовки.
– Какое удивление.
– Они все в старых ужасных темно-зеленых шкафах в подвальном комплексе, куда даже паукам соваться страшно.
– Зато ты отважно отправился туда с фонариком наперевес – хочешь, чтобы я передал об этом Мелу.
– Сегодня или завтра попрошу кого-нибудь в Мартинсберге их указать и проставить средние значения; техданные в таком раздрае, потому что загрузка – периодическая. Подчеркни для Мела, что им идут декларации как из Региона, так и из СЦ Сент-Луиса, без каких-либо установленных процедур или даже заметного ритма.
– Говоришь, грузовики просто приезжают и выгружают декларации.
– Я узнал, что на текущий момент – и сейчас будет очень странно – в последние полгода через отдел Инспекций каждый месяц проходили 1829 деклараций, но в это число входит все сразу от легкотни физлиц до кошмарных Толстых с двадцатью формами в каждом и до сверок EST, которые Роузбери позволяет Данмейеру обрушивать на них кошмарными волнами каждый квартал.
– Это пока еще не настолько разжевано, чтобы о чем-то мне говорило, Клоди.
– Когда приедешь, сам поймешь. Это что-то диккенсовское. У них один терминал UNIVAC в помещении. Посылки из Мартинсберга приходят на больших тележках, которые развозят посыльные, как во время оно, потом результаты спускаются на два этажа, где операторши готовят посылки для Региона и Сборов. И/или Сборов. А инспекторы работают с карандашами и арифмометрами NCR, и на некоторых – до сих пор наклейки с «Я люблю Айка» и иже с ними [156]. У них такие наклонные лотки или ящики, которые выдвигаются из их столов под всеми углами, как на фотках Мела из Филли в кошмарные времена. Сюда сваливаются стандартные посылки из Мартинсберга, плюс EST, плюс запросы об инспекции из ОУРа. Они ведут Толстые такие толстые, что в Сент-Луисе даже не утруждаются их открывать, такие они толстые. Еще они выполняют подряд для Корпоративных Аудитов, когда для какого-нибудь КА поднимают прошлые годы. Все это – бедствие почти масштаба Филли, так ему и передай. Но это…
– 1829 разделить на 26 и разделить на 22 рабочих дня – это сколько, три в день?
– 3,198 в день девятичасовыми рабочими сменами минус обед минус средние Региональные 45,6 минуты на перерыв, то есть, по моим подсчетам, семь часов 29,4 минуты, так что 3,2 разделить на 7,5 – это 0,4266 и 6 в периоде деклараций в человеко-час, и это настолько совершенно средний показатель для Региона, что…
– То есть как показатель продуктивности ни то ни се, что помешает нам в переговорах с Гленденнингом, но заодно сделает из Инспекций-047 интересный тестовый случай.
– Нет, Рейнольдс. Я имею в виду – совершенно средний показатель. Среднее Региона-4 за восемьдесят второй, восемьдесят третий и часть восемьдесят четвертого, о чем уже накопилось данных у Внутренних, – внимание – 0,42 и 6 в периоде деклараций в человеко-час.
– Точное совпадение со средним?
– И ожидая именно такую реакцию, прошу передать Мелу, что я перепроверял. По перфокартам, итогу пропускной способности, характеристикам сотрудников, спецификации загрузки. 0,42 и 6 в периоде. Как будто…
– Как будто Гленденнинг, Роузбери и/или этот самый Йигл каким-то образом подтасовывают результативность и хотят показать настолько совершенно среднюю, что никто даже не заподозрит их в подделке результативности.
– Могу еще разок перепроверить, если хочешь, если дашь секунду, чтобы рассказать о квартире, давлении воды и туалете с самым ленивым смывом, что я видел в двенадцати американских…
Теперь интонация Рейнольдса Дженсена-младшего была на 100 процентов сосредоточенная, рабочая, то есть он либо сидел, либо стоял, слегка согнувшись в талии и ни разу не моргая.
– Давай. Проверяй. Он сам попросит, ты… или как будто Гленденнинг смог выстроить свои кадры, поток и мораль так, что вывел Инспекции на идеально средний показатель.
– То есть если и когда он захочет его поднять, просто махнет рукой – и вуаля.
– Он настолько хорош?
– Тогда бы он и/или его с Роузбери дуэт были гениальны, моцарты производительности, чьи управленческие методы, если их сосчитать и преподавать или если другие директора округов убедят ЗК, что их можно преподавать…
– Могут убить весь наш проект.
– Особенно если бы ты видел этих инспекторов. Это никакой не элитный отряд, Рейнольдс. Никого выше GS-11. Тики, спазмы, закидоны. Дрожащие руки. После обеда они все поголовно в мужском туалете, чистят зубы. Аж шум стоит. У одного на столе лежит скрипка. Просто так. Скрипка. У другого – кукла-перчатка добермана на свободной руке, на которой нет резинки, и он с ней разговаривает.
– Все это нужно фиксировать, Клоди.
– Это тени людей, я к чему. Если Гленденнинг может добиться любой пропускной способности по желанию от этой компашки… Некоторые будто в кататонии. Один может быть савантом. Я его еще не видел.
– Все это не связано с пропускной способностью.