Последовала короткая пауза, а потом телефонистка продиктовала ему номер. Блейз записал его на запотевшем стекле, которое укрывало телефонный аппарат от снега, понятия не имея о том, что попросил номер, отсутствующий в телефонном справочнике, и телефонистка назвала его, лишь следуя инструкциям, полученным от ФБР. Конечно, к этому номеру получали доступ и доброжелатели, и психи, но если бы похитители не смогли позвонить Джерардам, не имело бы смысла устанавливать оборудование, определяющее, откуда поступил звонок.
Блейз набрал «0» и продиктовал другой телефонистке номер Джерарда. Спросил, платный ли звонок. Оказалось, что да. Спросил, сможет ли он говорить три минуты за семьдесят пять центов. Телефонистка ответила, что нет, трехминутный разговор с Окома-Хайтс стоил доллар и девяносто центов. Нет ли у него телефонной кредитной карточки, поинтересовалась телефонистка.
Нет. У Блейза не было никаких кредитных карточек.
Телефонистка сказала, что счет за разговор могут прислать по его домашнему номеру, и в лачуге действительно был телефон (который после смерти Джорджа ни разу не зазвонил), но Блейзу хватило ума не называть номер.
– Тогда за счет вызываемого абонента, – предложила телефонистка.
– За счет абонента, да! – воскликнул Блейз.
– Ваше имя, сэр?
– Клайтон Блейсделл-младший, – без запинки ответил он. Радуясь тому, что прошел столь длинный путь не для того, чтобы вернуться с пустыми руками из-за отсутствия мелочи, Блейз только через два часа осознал, что допустил тактическую ошибку.
– Благодарю вас, сэр.
– И вам спасибо, – ответил Блейз, довольный собой. Собственным хладнокровием.
На другом конце провода трубку сняли после первого звонка.
– Да? – В голосе слышались усталость и тревога.
– Твой сын у меня.
– Мистер, сегодня я слышал эти слова десять раз. Докажите.
Блейза услышанное потрясло. Такого он никак не ожидал.
– Ну, он не со мной, знаете ли. С ним мой напарник.
– Да? – и ничего больше. Только «да?».
– Я видел твою жену, когда входил в дом, – ничего другого Блейзу в голову не пришло. – Такая красотка. В белой ночнушке. И у вас фотография на комоде… вернее, три фотографии вместе.
– Скажите мне что-нибудь еще, – раздалось с другого конца провода. Усталость из голоса исчезла.
Блейз пошарил в памяти. Ничего там не было. Ничего такого, что могло убедить этого упертого мужчину. Потом появилось.
– У старушки был кот. Потому-то она и спустилась вниз. Она думала, что я – это кот… что я… – Он все рылся и рылся в памяти. – Майки! – воскликнул он. – Я сожалею, что ударил ее так сильно. Я точно не хотел, но испугался.
Мужчина на другом конце провода начал кричать. Так неожиданно.
– Он в порядке? Ради Бога, скажите, Джо в порядке?
В трубке послышались еще какие-то голоса. Вроде бы одна женщина что-то говорила. Другая кричала и плакала. Вероятно, кричала и плакала мать. Нармянки скорее всего очень эмоциональны. Как и французки.
– Не вешайте трубку! – В голосе Джозефа Джерарда (а кто еще это мог быть, как не Джозеф Джерард) слышались панические нотки. – Он в порядке?
– Да, с ним все хорошо, – ответил Блейз. – Вылез еще один зуб. Теперь у него их три. Раздражение на попке от подгузников подживает. Я… то есть мы… мы постоянно смазываем ему попку маслом. Что за проблемы у твоей жены? Она слишком высокого о себе мнения и не может смазать ребенку попку?
Джерард дышал, как прибежавший издалека пес.
– Мы сделаем все, что вы скажете, мистер. Выполним любые ваши условия.
Блейз от этих слов даже вздрогнул. Он чуть не забыл, зачем позвонил.
– Хорошо. Вот что я хочу.
В Портленде телефонистка «АТ и Т»[53] докладывала специальному агенту Алберту Стерлингу:
– «Камберленд-центр». Телефон-автомат на заправочной станции.
– Понял, – кивнул Стерлинг и потряс кулаком.
– Завтра к восьми вечера приготовьте легкий самолет. – Блейза начала охватывать тревога. Он чувствовал, что слишком уж долго говорит по телефону. – Пусть летит вдоль шоссе номер 1 к границе Нью-Хэмпшира. Поняли?
– Подождите… я не уверен, что расслышал…
– Лучше бы тебе расслышать. – Блейз попытался имитировать интонации Джорджа. – Не пытайся задерживать меня, а не то получишь своего сына в мусорном мешке.
– Конечно, – пролепетал Джерард. – Я расслышал. Просто все записывал.
Стерлинг протянул листок бумаги Брюсу Гранджеру и рукой показал, будто крутит диск телефона. Гранджер позвонил в полицию штата.
– Пилот увидит сигнальный огонь. Деньги в маленьком чемодане пусть привяжут к парашюту. Пилот должен сбросить деньги прямо над фа… над сигнальным огнем. Ребенок будет у вас на следующий день. Я даже пришлю масло, которым я… мы… мажем ему попку. – Он вдруг понял, что может пошутить. – Причем совершенно бесплатно.
Тут он посмотрел на свою свободную руку и увидел, что скрестил пальцы, когда обещал вернуть Джо. Как маленький ребенок, который лгал впервые в жизни.
– Не кладите трубку! – вскричал Джерард. – Не знаю, правильно ли я вас понял…
– Ты парень умный. Думаю, понял правильно.
Он повесил трубку и бегом бросился прочь от заправочной станции. Он не знал, почему бежит, но не сомневался, что поступает правильно. Потому что по-другому просто нельзя. Проскочил под мигающим огнем на башне, под углом пересек шоссе, гигантскими прыжками преодолел насыпь. А потом исчез среди растущих стройными рядами голубых елей питомника округа Камберленд.
За его спиной на вершине холма появился огромный монстр, сияя белыми глазами. Он с ревом прорезал притихший воздух, выплевывая струю снега. Вместе со снегом с дорожного полотна исчезли и следы Блейза. А когда девятью минутами позже две патрульные машины остановились у заправочной станции «Экксон», снег практически занес и следы, оставленные Блейзом на насыпи, за которой находился питомник. И когда патрульные стояли у телефона-автомата, освещая фонариками землю, снег и ветер продолжали заметать следы Блейза.
Телефон Стерлинга зазвонил еще через пять минут.
– Он здесь был, – доложил патрульный с другого конца провода. В трубке Стерлинг четко слышал свист ветра. Нет, вой. – Был, но ушел.
– Как ушел? – спросил Стерлинг. – Уехал на автомобиле или пешком?
– Да кто его знает. Прямо перед нашим приездом по дороге прошел снегоочиститель. Но я бы предположил, что он уехал на автомобиле.
– Ваши предположения никого не интересуют. Заправочная станция? Кто-нибудь его видел?
– Они закрыты из-за бурана. А если бы и работали… телефон-автомат на боковой стене.
– Удачливый сукин сын, – прорычал Стерлинг. – Чертовски удачливый сукин сын. Мы окружили этот паршивый дом в Апексе – и арестовали четыре порножурнала и банку горохового пюре. Следы? Или их замел снег?
– Следы остались около телефона, – ответил патрульный. – Снег их, конечно, частично замел, но это он.
– Опять предполагаете?
– Нет. Следы большие.
– Ясно. Дороги перекрыты?
– Все дороги, большие и маленькие, будьте уверены.
– Для вывоза леса тоже?
– Конечно. – В голосе патрульного чувствовалась обида.
Стерлинг извиняться не собирался.
– Значит, деваться ему некуда. Можем мы так сказать, патрульный?
– Да.
– Хорошо. Как только погода улучшится, мы приедем туда с тремя сотнями людей. Все это слишком уж затянулось.
– Да, сэр.
– Снегоочиститель, – фыркнул Стерлинг, – это же надо! – и положил трубку.
К Хеттон-Хаузу Блейз вернулся, вымотавшись донельзя. Взобрался на забор и рухнул в снег на другой стороне лицом вниз. Из носа текла кровь. На обратную дорогу у него ушло тридцать пять минут. Он заставил себя подняться, пошатываясь, обогнул угол, вошел в здание.
Его встретили яростные, отчаянные крики Джо.
– Господи Иисусе!
Блейз взбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и ворвался в кабинет Кослоу. Камин погас. Колыбелька перевернулась. Джо лежал на полу. С окровавленной головой. Лицо лиловое, глаза закрыты. Маленькие ручонки покрыты пылью.
– Джо! – крикнул Блейз. – Джо! Джо!
Он поднял младенца, побежал в угол, где лежали подгузники. Схватил один, промокнул рану на лбу. Кровь вроде бы текла потоком. Из раны торчала щепка. Блейз выдернул ее и бросил на пол.
Младенец задергался у него в руках, закричал еще громче. Блейз вытер кровь, крепко держа Джо, наклонился, чтобы присмотреться к ране. Хоть и с рваными краями, но без щепки она выглядела не так ужасно. Слава Богу, щепка не воткнулась в глаз. А ведь могла воткнуться!
Он нашел бутылочку и дал ее Джо холодной. Младенец схватился за нее обеими ручонками и начал жадно сосать. Тяжело дыша, Блейз нашел одеяло, завернул в него ребенка. Потом лег на свои одеяла, прижал Джо к груди. Закрыл глаза, и тут же произошло что-то ужасное: весь мир начал ускользать от него – Джо, Джордж, Джонни, Гарри Блуноут, Энн Брэдстей, птицы на проводах, ночи на дорогах.
Но через мгновение он пришел в себя.
– С этого момента мы неразлучны, Джо, – прошептал он. – У тебя есть я, а у меня ты. Все будет хорошо. Так?
Снежные заряды били в окна. Джо оторвался от соски, повернул головку и хрипло закашлялся, да так, что даже язычок высунулся изо рта. Потом вновь ухватился за соску. Блейз чувствовал, как под рукой колотится маленькое сердечко.
– Вот такой у нас расклад. – Блейз поцеловал окровавленный лобик младенца.
Заснули они вместе.
Глава 20
Сиротскому приюту Хеттон-Хауз принадлежал расположенный за кирпичными зданиями большой участок земли, который использовался под огород. Многие поколения мальчишек называли его «Огород победы». Директриса, руководившая приютом до Кослоу, особого внимания огороду не уделяла, говоря, что растениеводство – не ее конек. Но Мартин «Закон» Кослоу увидел в «ОП» как минимум два плюса. Во-первых, огород позволял сэкономить часть отнюдь не огромного бюджета Хеттон-Хауза за счет выращивания овощей. Во-вторых, давал возможность приобщить мальчишек к тяжелому физическому труду, на котором, собственно, и стоял этот мир. «Труд и математика построили пирамиды», – любил повторять Кослоу. Поэтому мальчишки весной сажали, летом пропалывали (если их не отправляли на «внешние» работы), а осенью собирали урожай.