Таша придвинулась ближе к экрану, увеличила изображение коротким движением пальцев и снова замерла.
Сквозь приоткрытое окно в ее комнату просачивался город; стылый воздух пах влагой и бензином. За стеной у соседей бормотал диктор новостного канала.
Наконец она заметила мелкую дрожь рук мужчины, белых на фоне темных подлокотников. Его лицо исказила гримаса, но поза осталась прежней.
Таша мягко спрыгнула с сидения и снова наклонилась к экрану. Волосы скользнули ей на лицо, и она нетерпеливым движением убрала прядь за ухо.
По телу мужчины прошла судорога, и он затих. Голова упала на плечо, изо рта потекла ниточка слюны.
Таша сделала вдох, затем еще один и свернула вирт-экран.
Аэротакси ждало на парковке. Уже подлетая к точке назначения, она заметила, что указательным пальцем стучит по сиденью, отсчитывая секунды.
Двери лифта с грохотом разъехались. Таша вышла на пустынный этаж и пошла направо, к туалету. Лампы, переведенные в ночной режим, загорались тусклым светом и гасли за ее спиной. Оказавшись в кабинке вне зоны видимости видеокамер, она вытащила из сумки маленький, похожий на ручку предмет с несколькими кнопками по бокам. По сигналу сработали заранее запущенные в сеть перехватчики: они дробили записи последнего часа, выделяя статические кадры и формируя хитрый микс, который заменял реальное изображение с камер.
Убрав прибор в сумку, Таша натянула медицинские перчатки и направилась в офис.
Темный силуэт мужчины в кресле выделялся на фоне кубиков светлой офисной мебели. Наушники сползли набок, превратив его голову в странный асимметричный предмет.
Таша оживила потухший вирт-экран и запустила софт, который должен был уничтожить следы «цифры». Изображение красной птицы на рабочем столе выцвело и под ней возникла строка, отсчитывающая проценты до завершения операции. Таша вернулась в туалет, избавилась от перчаток, нажала новую комбинацию кнопок на похожем на ручку приборе, и, спустив воду, вышла из кабинки.
Моя руки, она рассматривала себя в огромном зеркале. Чистая работа, погрешность исполнения в пределах минуты.
Никаких отклонений.
Она направилась обратно в офис. Щелкнув выключателем, как будто впервые увидела мужчину, тело которого показалось гораздо более пугающим, чем черно-серая масса у компьютера несколько минут назад. Жесткий офисный свет увеличил контрастность, проявил синие круги под глазами и тонкую змейку засохшей крови от уха до середины щеки.
Дальше все получилось в строгом соответствии с инструкцией: шок, паника, судорожные попытки вытащить человека из кресла и провести реанимацию одновременно со звонком в службу скорой помощи. Ожидая приезда врачей, она успела предупредить руководство о своей находке и набрать еще один номер.
Скорая приехала через час, когда спасать было уже некого и нечего.
2Джек
Первое правило ухода за бионическими протезами: слушай свое тело.
– Выдохни.
Девушка повозилась на кушетке, устраиваясь, послушно выпустила из легких воздух. Иммерсивная татуировка у нее на груди из треугольника превратилась в круг.
Трапециевидная мышца спазмирована, дельтовидная мышца справа больше, чем слева. Пытается сидеть ровно, но правое плечо выше сантиметров на пять.
Сбой.
– Подними глаза вверх. Что ты видишь?
– Потолок. – Она сглотнула. Улыбнулась.
– Келли, давай подробнее.
Джек сел и, отталкиваясь ногами от пола, подкатил стул к кушетке. Металлические колесики простучали по кафелю.
– Ну, лампа. В ней мухи скопились, кстати. Надо бы почистить…
Джек коснулся ее руки, начал медленно сгибать пальцы – один за другим. Чувствуя сопротивление механизма, прислушиваясь к шороху искусственных мышц.
– Потолочные панели. Белые. В серую крапинку. Раз, два, три, четыре, пять… Пять на четыре.
Это же так просто: надо быть внимательнее. Слушать себя. Слушать, как кровь пульсирует в висках, чувствовать, как поднимается грудь, когда ты дышишь. Как растягиваются и сокращаются мышцы.
– … на панели рядом с лампой желтое пятно, идет вдоль металлической полосы…
Важно уметь замечать, как напрягаются мышцы, которые прямо не задействованы в выполняемых операциях. В поддержании положения тела в пространстве. Вот, например, ее левая рука вцепилась в подлокотник. А ноги неестественно выпрямлены, почти одеревенели от напряжения.
Джек коснулся ее кожи, провел рукой – от линии золотистых шортов, впивающихся в бедро, до высоких, за колено, блестящих лайковых сапог. Никакой похоти – функциональная ласка.
– Келли, расслабься. Я постараюсь, чтобы не было больно.
– У меня глаза устали на лампу пялиться, – пожаловалась она.
– Как вчера прошло? Слышал, твоих поклонников пришлось стаскивать со сцены…
Джек возился с ее протезом больше часа. Сбоил электродвижок в локтевом сгибе – ничего страшного, иначе он вряд ли смог бы его починить. Убрал грязь – в старых моделях она вечно скапливалась в буквах «V» и «S», выполненных витиеватым шрифтом. Компания-производитель исчезла сразу после Блэкаута – ее поглотила «Байоворкс».
Девушка спрыгнула с кресла, потянулась – открылась полоска кожи над шортами и пухлый живот. Радостно чмокнула Джека в щеку.
– Спасибо, ты чудо!
От Келли пахло потом и машинным маслом. Джек улыбнулся и выключил лампу:
– Передай Маме, пусть выпишет мне премию за нежность.
Девушка рассмеялась, махнула ему рукой и вышла. Звук ее удаляющихся шагов был неровным, один стук громче другого, с оттяжкой. Протез ноги ей стоило показать настоящему специалисту, а не случайному технику, прибившемуся месяц назад к синдикату Yīngsù.
Вирт-браслет неприятно и настойчиво вибрировал, как будто хотел отпилить руку. Отвечать не стоило: на территории таких вот домов терпимости на один кубический сантиметр пространства – огромное количество камер и всевозможных записывающих устройств. Они договорились: два звонка подряд будут означать, что все в порядке.
Пауза. И снова вибрация.
Джек еще раз осмотрел свою мастерскую, щелкнул тумблером, обесточив помещение, и вышел.
На него тут же обрушился звук дождя. Окно в торце коридора было закрыто стеклом только наполовину, и насыщенный влагой воздух врывался внутрь, пробуждая запах плесени. Бархатная темнота снаружи казалась живой.
Накинув куртку, он спустился вниз мимо стены в коричневых точках потушенных сигарет. Голограмма в холле приветливо вспыхнула: Мама на ней была в голубом чанг кбене[15], лет на десять младше и с прямым носом. Входная дверь была распахнута настежь, и голограмму просветили насквозь фары подъехавшей машины.
– Буду… – Щелчок. – Буду рада видеть тебя снова!
Подняв воротник куртки, Джек вышел в дождь. Узкая и плохо освещенная сои[16] вывела его в район кондоминиумов, огороженных высокими бетонными заборами. Листья пальм доставали до растрепанных пучков проводов, которые тянулись вдоль улицы. Плотные лучи прожекторов разбивали темноту, отражались от влажной поверхности листьев и бетона.
Когда он увидел станцию скайтрейна, дождь уже закончился. В воздухе над виадуком плыл неоновый логотип компании Wattana Group. Джек пересек полосу дороги и нырнул под опоры скайтрейна, где стояли продавцы уличной еды. Под тканевыми навесами дружелюбно светились разноцветные гирлянды фонариков. Пахло острыми пряностями и устричным соусом. Он взял порцию риса, уселся за большой стол рядом с компанией тайцев и стал неспешно поглощать еду. Наверху раз в минуту с утробным гулом проносился скайтрейн, и фонарики дрожали и раскачивались, заставляя тени пульсировать на столе.
Полчаса в ярко-розовом вагоне, паутинные нити сои старых районов – и Джек оказался перед большим кондоминиумом, который был наполовину завешен зеленой ремонтной сеткой. Во внутреннем дворике под одиноким желтым глазом прожектора на дне бассейна плавали рыжие листья пальм. Темнота вокруг была синей – скоро рассвет.
Он обосновался на третьем этаже: сюда еще не добралась черная плесень, легко пережившая биозачистку. Замок на его двери был внешне неотличим от старых кодовых замков эпохи до Блэкаута, но на самом деле реагировал на отпечатки пальцев владельца и умел исполнять еще пару бесценных фокусов.
Джек начал раздеваться прямо у входа. Мокрую одежду развесил в ванной, где натужно, но мощно работала вытяжка, поставил сушиться кроссовки. Натянув свежие шорты, плюхнулся на диван с обивкой под шкуру леопарда. Вынул закатившийся в щель между секциями теннисный мяч, откинулся и несколько раз бросил мяч в потолок.
Тук.
Тук.
Теперь на выдохе.
Первое правило ухода за бионическими протезами: слушай свое тело.
Слушай, как кровь пульсирует в висках, чувствуй, как поднимается грудь, когда ты дышишь. Как растягиваются и сокращаются мышцы. Как жужжит исправный двигатель электромотора.
Тело – протез для мозга.
Джек поймал мяч и посмотрел на экран вирт-браслета, где озадаченным оранжевым мигало сообщение о пропущенных вызовах. Он улыбнулся. Работа по заманиваю птицы в силок, с хорошим бюджетом и дорогим инвентарем: флагманская вирт-панель Waterfall Pro от «Вирчуал Скай» на столе, комплект снятых с производства военных дронов в коробках у входа. И Таша.
Когда он взял этот заказ, то думал только о деньгах. Но умница-судьба снова позаботилась о нем, как тогда, когда санитар, остановившийся отлить у развалин гостиницы, решил пощупать пульс и лежавшего на земле тела.
Проект, за уничтожение которого ему заплатили, возглавлял Демьен Лефевр. Тот самый Демьен Лефевр, который взломал базу данных IzidA Group, когда она еще не была корпорацией «Зодиака», и который вывез лучшего генетика Higiro Agriscience с континента. Для Джека это была первая операция, и он вместе с Эрикой держал громоздкий подавитель сигнала, пока Тамми вел фургон сквозь развалины Мэйфер. «Глушилка» была горячей, острый край впивался в ладонь. Фургон подпрыгивал на дырах в асфальте, и Джек каждый раз чувствовал, как хрустит позвоночник, но «глушилку» не отпускал, и смотрел на черно-белый вирт-экран в ожидании, когда из дверей здания покажется Лефевр.