Вышколенная хостес вежливо попросила предъявить идентификатор. Ясон показал карту «Стерны» – девушка улыбнулась и проводила его к лифту. Вот и ответ: красная птица – достаточное основание, чтобы игнорировать нюансы внешнего вида.
Бар находился на последнем этаже, ресторан – на предпоследнем, и Ясон решил начать с бара. Открывшиеся двери лифта словно перенесли его во времени: пространство было оформлено с шиком золотого века Голливуда. Длинная и основательная барная стойка, небольшие столики на расстоянии, обеспечивающем ощущение приватности, на них уютные светильники – маленькие рыжие торшеры; приглушенный, завораживающий голос темнокожей женщины в сопровождении джазового квартета в глубине зала. Плотнее всего посадка была рядом с окнами, наклоненными наружу, из-за которых помещение выглядело просторнее, чем было.
Ясон подошел к стойке и заказал «Олд Фэшн». Поверхность стойки из дорогого красного дерева была теплой и удивительно приятной на ощупь. Предоставляя местной публике возможность рассмотреть себя, Ясон наблюдал за барменом, который готовил коктейль. Потом сел вполоборота к стойке, начал сам неспешно оглядывать бар. Мужчины тут предпочитали темные костюмы без галстуков, за исключением компании молодых повес, хохотавших чуть громче приличного, – те были в разноцветных пиджаках. Женщины проплывали мимо в вечерних платьях, их украшения играли в искусственном свете, создавая рассеянное сияние. Ясон чувствовал себя в огромном океаническом аквариуме, где толща воды приглушает звуки и блики, оставляя только смутные силуэты разнообразных экзотических рыб. Панорамные стеклянные окна усиливали впечатление.
И эта атмосфера восхищала.
Ясон внимательнее пригляделся к светильникам и сложной конструкции потолка и наконец заметил систему проекторов, которые создавали голограмму во всем пространстве зала, едва заметную глазу, но искажающую свет таким образом, что лица скрывались в полумраке и мягком сиянии. Решение было дорогим и очень элегантным.
Вдалеке у окна двое мужчин встали и обменялись рукопожатиями. Их четкие силуэты на фоне усилившейся подсветки здания за окном привлекли внимание Ясона: голограмме потребовалось несколько секунд, чтобы адаптироваться к новому освещению. Один из мужчин, более молодой, направился к выходу, а другой сел в кресло, расстегнул пиджак и перехватил взгляд Ясона. Белый, среднего возраста, начавший уже лысеть, в строгом черном костюме и рубашке без галстука. На его руке сверкал крупный перстень. Еще несколько секунд Ясон скорее чувствовал, чем видел направленный на него взгляд, и потом мужчина сдержанно кивнул. Ясон кивнул в ответ. К мужчине подошла крупная темнокожая дама в сияющем золото́м платье, он поднялся, приветствуя ее.
За спиной зазвучало мягкое, вкрадчивое контральто Стеллы:
– Добрый вечер, господин Ховард! Рада, что вы все-таки последовали моему совету и пришли.
Ясон обернулся:
– Добрый вечер, Стелла.
Вечерний макияж подчеркнул азиатские черты ее лица, придав облику экзотическую притягательность. Гладкие волосы, блестящие, как стекло, были зачесаны назад. Китаянка в подчеркнуто европейском облегающем платье красного цвета с открытым плечом… она выглядела ошеломительно. Ясон, с полуулыбкой разглядывая Стеллу, думал, что этот образ создан с холодной расчетливостью стрелка высшего разряда.
– Вы неотразимы, – признал он.
Стелла улыбнулась, принимая комплимент как должное.
– Благодарю вас, господин Ховард.
– Могу я предложить вам выпить, Стелла? И называйте меня по имени, прошу.
– Конечно, Ясон. «Манхэттен», пожалуйста.
Он передал заказ бармену. Стелла села рядом с ним и облокотилась на стойку. Ноздри защекотал острый аромат ее духов.
– Не думай, что я не заметила боевую рану у тебя на лице. – Она бросила на него лукавый взгляд. – Что произошло?
– Производственная травма, – улыбнулся Ясон, поднимая свой бокал. – За отличный вечер!
– За отличный вечер, – повторила Стелла. Сделав глоток, поставила бокал перед собой и покрутила хвостик утонувшей в коктейле вишни. – Итак, чем ты занимаешься, когда не проводишь проверки, Ясон?
– Как ты думаешь?
– У нас ходят разные слухи. Говорят, что у тебя есть своя галерея, и айтишникам удалось найти твою фотографию с приватной выставки в Эрмитаже. Хотя там ты больше похож на представителя службы безопасности царевича Евгения.
– Своя галерея – это ближе к правде, чем служба безопасности Российской Империи, – ответил Ясон, следя за руками Стеллы.
Золотой браслет брызнул искрами, скользя от запястья к локтю, когда она подняла бокал и сделала небольшой глоток.
– Странная смена деятельности: от галереи до аудита в корпорации «Стерна». Что сподвигло на такие перемены?
– Проектное управление в искусстве – это такой же обязательный элемент успеха. «Стерна» сделала предложение, и мне стало любопытно, насколько легко будет играть на чужом поле.
– И как, легко?
Ясон посмотрел ей прямо в глаза:
– Поймем по итогам игры.
Стелла улыбнулась.
– Что выставляется в твоей галерее, Ясон? Рембрандт, Пикассо?
– Рихтер и Коой. Неужели мы будем весь вечер говорить о моей работе?
– Боюсь, что я не настолько хорошо разбираюсь в этом, – рассмеялась девушка. – Перейдем к практическим вопросам. Что скажешь о моем платье? – Рука Стеллы скользнула от выреза вниз и застыла на бедре.
– Увлекаешься бейсболом? – невинно спросил Ясон.
Стелла удивленно вскинула брови:
– Нет…
– Платье цвета формы бейсбольной команды. «Бостон Ред Сокс».
– Ты серьезно?!
– Частично, – пожал плечами он.
Стелла расхохоталась. Они поговорили, потом потанцевали и заказали по очередному коктейлю. Она была очаровательна. У Ясона не осталось сомнений, что она развернула серьезную кампанию с целью вскружить ему голову. И, надо признать, у нее получалось. После третьего коктейля Стелла придвинулась немного ближе, и Ясон с удивлением обнаружил свою руку у нее на колене, закрытом прохладной на ощупь красной тканью.
Позиционная война.
Чтобы дать себе время подумать и отвлечься от ее бостонски-красных губ, Ясон обвел взглядом зал и снова увидел мужчину в темном костюме. Золотая дама уплыла в сумрак бара, оставив его в одиночестве листать файл на голографическом экране вирт-браслета.
– Не подскажешь, кто это у окна, за третьим столиком слева?
– Генри Альбрехт, один из вице-президентов корпорации «Гринворлд», руководит африканскими активами. Заводы в Доверглене – его детище, – нехотя ответила Стелла. – Он нередко бывает здесь.
– Вот как?.. – Ясон поставил бокал на стойку. – Прошу меня извинить. Мне бы хотелось перекинуться парой слов с господином Альбрехтом.
Стелла скорчила обиженную гримаску, и он продолжил:
– Буду рад, если ты не исчезнешь, пока я занимаюсь работой.
– Я подумаю, – сказала она, отворачиваясь к стойке.
Ясон поймал ее руку и легко коснулся губами внутренней стороны ладони:
– Подумай.
Он направился в сторону окна. По мере удаления от Стеллы ее притяжение ослабевало.
– Господин Альбрехт, добрый вечер.
Вице-президент корпорации «Гринворлд» поднял голову, и Ясон увидел в его глазах узнавание. Мужчина встал и протянул ему руку со странной ухмылкой:
– Господин Ховард, рад познакомиться. Присядете?
– Да, спасибо. – Ясон опустился в кресло напротив.
– Будете что-нибудь? – спросил Альбрехт.
На столе перед ним стоял бокал с золотистым напитком, лед в нем почти растаял.
– Виски, – ответил Ясон.
Рядом со столиком возник официант с двумя бокалами и сразу растворился в полумраке.
– Как вам Йоханнесбург, господин Ховард?
– Сложный вопрос, господин Альбрехт. Сэндтон полон романтической ностальгии, а остальной город я вижу только из окна автомобиля.
Собеседник снова странно ухмыльнулся, и Ясон заметил, что одна сторона его лица парализована. Видимо, эта гримаса означала улыбку.
– Как и все мы, господин Ховард.
Альбрехт кивнул на панорамное окно. Желтые фонари Сэндтона шли вдоль стены, за которой жила темнота. Дальше, в старом центре, где еще остались скелеты небоскребов, то тут, то там мигали собранные из обломков неоновые надписи, а за ними скользили по небу прожектора-ищейки Розеттенвилля и переливались огни Мэйфер.
Вице-президент поднял свой бокал, Ясон ответил приветственным жестом и сделал глоток. Виски, выдержанный и крепкий, оставил на нёбе дымно-соленый след.
– Господин Лефевр знает все закоулки этого города: он работал здесь после Блэкаута. И выжил. Это достойно уважения, – продолжил Альбрехт.
– Вы знакомы?
– Заочно. А вот вашего партнера, господина Версандеза, я несколько раз встречал лично. Он сегодня здесь? Было бы приятно поздороваться.
– К сожалению, нет, но я передам ему, что вы о нем вспоминали.
Альбрехт кивнул.
– Как продвигается ваше расследование?
– Постепенно. Полагаю, об этом вы тоже осведомлены.
– Меньше, чем хотелось бы, господин Ховард. Хотя, безусловно, мы стараемся контролировать ключевых игроков в регионе.
– Результативная стратегия. Как и с «Дензацу» – естественный враг под контролем? – полюбопытствовал Ясон.
– О, я и забыл, что разговариваю с человеком из мира искусства! – Альбрехт положил руку на подлокотник и с новым интересом взглянул на собеседника. – Что вы знаете об этой истории?
– «Дензацу» создает жуткую скульптуру акулы, из брюха которой вываливается пластиковый мусор, и эта инсталляция становится символом борьбы за переработку пластика. Корпорация «Гринворлд» поднимает знамя борьбы за «зеленое» будущее и выходит на первое место по объему переработок, и тут – моя любимая часть! – выясняется, что компания «Дензацу» полностью принадлежит корпорации. Как и «Гринпис» сегодня.
– Если вас беспокоит независимая оппозиция, то она до сих пор существует. – Альбрехт приподнял бровь, ожидая реакции Ясона. Тот промолчал. – Результативность их действий измеряется числом убитых сотрудников «Гринворлда» и числом уничтоженных лабораторий. Результативность «Гринворлда» – акрами очищенной земли, триллионами тонн переработанных отходов. И тысячами спасенных животных. Например, местных очковых пингвинов.