Это движение напомнило Ясону о разговоре в курилке.
– Такерей, от кого ты слышал про новую наркоту? Которая лучше лайта?
– Ты что, совсем охренел такое спрашивать посреди улицы?! – вытаращил глаза доктор. Белки глаз казались огромными и очень белыми на фоне смуглой кожи.
Ясон демонстративно огляделся:
– В коридоре никого. А камеры работают и в курилке – если бы я захотел тебя сдать, мог бы не спрашивать второй раз.
Такерей скривился и демонстративно посмотрел на Версандеза.
– Ксавьер никому не расскажет. Правда ведь, Ксавьер? – ласково произнес Ясон.
Версандеза слегка передернуло, но комментировать он не стал.
– От Лу Беннингса, вроде, – сдался Такерей.
Лу Беннингс. Наблюдатель Демьена. Погибший наблюдатель Демьена. Пытаясь сделать вид, что не удивлен, Ясон ответил:
– Окей, спасибо.
– Бывай, Ховард.
Сделав невнятный прощальный жест, Удхав Такерей исчез за поворотом коридора.
До Сэндтона ехали в молчании. Ксавьер, истосковавшийся по музыке за время поездки со Стеллой, включил Фельдмана. Звуки рояля, прореженные долгими многозначительными паузами, плавали в пространстве машины, словно капли воды в невесомости. Ясон закрыл глаза и позволил мыслям течь свободно. Вместе с аккордами в голове возникали образы: темная от туши слеза на щеке Стеллы, очки на лице курьера, окурок, раздавленный Терренсом в пепельнице.
В хаосе звуков возникла одинокая нота, которая повторялась раздражающе настойчиво, как будто намекая, что путешествие по клавишам может превратиться в мелодию. Этого не произошло: паттерн не сложился, настойчивый звук исчез. Ясон сделал длинный выдох. Вся эта кутерьма вокруг крыс и Йоханнесбурга являлась частью большого плана, цели и задачи которого до сих пор были ему непонятны.
Добравшись до номера, Ясон понадеялся, что выглядит достаточно усталым и задумчивым, чтобы Ксавьер забыл о своем намерении вернуть его в форму. Тщетная надежда: слишком ответственный телохранитель практически выволок Ясона из номера в спортзал. Уже через полчаса он перестал думать о «Стерне», а через час – думать вообще, потом принял душ, все так же пребывая в состоянии безмыслия, о котором некоторые практикующие медитацию могут только мечтать, наконец завалился в кровать и отрубился, едва закрыв глаза.
Его разбудила тихая трель вирт-браслета. Ясон попробовал накрыть голову подушкой, но браслет был на запястье. Смирившись с неумолимостью судьбы, Ясон разлепил веки и принял вызов.
– Амбер, добрый день.
– Добрый день, господин Ховард. Я разузнала про экоактивистов… – Она вдруг остановилась и нерешительно спросила: – Я не вовремя?
– Черт, – произнес Ясон, заметив, что камера вирт-браслета демонстрирует его голый торс. – Прошу прощения, Амбер, подождите минуту.
Попытка встать отозвалась резкой болью во всем теле, и Ясон не сдержал стона.
– Господин Ховард, я могу перезвонить позднее, – настороженно сказала Амбер.
– Минуту, – отрезал Ясон и, стараясь не кряхтеть, сполз с кровати.
Вызванная сном раскоординированность движений еще не прошла, и, снимая рубашку, он умудрился с грохотом обрушить вешалку и долбануться головой об полку, поднимая ее. Похоже, звук тоже стоило отключить. Амбер деликатно молчала.
Застегнув пуговицы, он потер болезненно гудящий затылок и опустился в кресло. Проверив собственное изображение, пригладил пальцами волосы и включил видеосигнал.
– Давайте, Амбер.
– Про экоактивистов, – начала она. – Есть информация, что в Йоханнесбурге появилась инициативная группа, которую жаждет забрать под свое крыло Альянс освобождения животных. Они направили в Йоханнесбург своего комиссара для вербовки.
– Принято. Еще?
– Эта инициативная группа организовала нападение на учебно-исследовательский центр в университете Йоханнесбурга, а потом разместила плакаты и граффити в зоне отчуждения перед заводами «Гринворлда»: якобы активисты готовились к акции против их биолабораторий, где проводятся эксперименты на животных.
– Университет, – повторил Ясон. Он чувствовал себя заторможенным. Слова доходили до мозга, но не взрывались там яркими точками смысла, а оседали на глубине, чтобы быть осознанными… позднее. Сейчас он думал только о том, что ему нравится чистый и звонкий голос Амбер: звук, который издают бокалы дорогого богемского стекла. – Что активисты сделали в университете?
– Сейчас уточню. – Амбер помолчала несколько секунд. – Освободили здоровых подопытных животных. Часть зараженных животных убили.
– Правильно я понимаю, что в адрес «Гринворлда» пока поступали только угрозы – ущерба корпорации нанесено не было?
– По моей информации, именно так.
– Везде «Гринворлд». Интересно… – протянул Ясон.
Мысль плавала у самой поверхности, но ему не удавалось ее разглядеть.
Он поблагодарил Амбер и завершил вызов. Фыркнув, встал с кровати и вышел на балкон.
Вечернее солнце заливало улицы Сэндтона рассеянным золотым сиянием, создавая мягкие тени. Ветер настороженно касался кожи и прятался в листьях пальм. Ясон оставил сигареты в номере, но, повинуясь привычке, простоял несколько минут, наблюдая, как неспешно двигаются по улицам машины. В сладком запахе цветов скрывался привычный запах пыли.
В голове достаточно прояснилось, и он уже намеревался вернуться в номер, когда вирт-браслет снова тихо завибрировал. Длинная вереница цифр на экране загорелась красным, предупреждая, что вызов идет не из списка известных абонентов, а потом белым возникло имя, под которым шел вызов: «Генри Альбрехт».
Ясон принял звонок.
– Господин Ховард, – зазвучал молодой мужской голос. – Корпорация «Гринворлд». Господин Альбрехт хотел бы переговорить с вами. Сейчас вам удобно?
– Да.
– Соединяю.
– Добрый вечер, господин Ховард. – На голографическом экране возникло лицо вице-президента «Гринворлда». Изображение было отменно четким.
– Добрый вечер, господин Альбрехт. Чем обязан?
– Добрый. Слухи в Йоханнесбурге разлетаются быстро. Говорят, за последние сутки вы существенно продвинулись в поиске виновных в происшествии в «Стерне».
– Слухи бывают неточными. – Ясон подавил зевок.
– Разумеется. Чтобы внести некоторую… ясность в наши совместные дела, предлагаю вам посетить мой офис. Мы могли бы переговорить в конфиденциальной обстановке.
– Интересное предложение, господин Альбрехт. Когда?
– Прямо сейчас, если вам удобно. Машина будет у отеля через пять минут и после встречи отвезет вас обратно. Вашу безопасность гарантирую я лично.
– Принято. Я буду готов через четверть часа.
– Тогда до скорой встречи, господин Ховард.
Альбрехт отключился.
Вечер обещал быть насыщенным.
Версандез воспринял новость о поездке в «Гринворлд» без энтузиазма. Даже когда Ясон напомнил ему о датчике в своем плече, который исправно передавал информацию о его местоположении, Ксавьер скептически возразил, что «Гринворлду» не составит никакого труда такой датчик обмануть. Однако обещание Альбрехта обеспечить безопасность несколько успокоило кубинца. Ясон хотел съязвить на тему ошибки выжившего, но благоразумно сдержался.
Кофемашина завершила приготовление двойного эспрессо, Ясон аккуратно взял чашку за ручку и сделал глоток.
– Вчера Альбрехт передавал тебе привет.
– У него хорошая память. Я работал у Генри, когда он строил заводы. Мы несколько раз пересекались лично.
– Мне стоит надеть бронежилет? – спросил Ясон покорно.
– Не паясничай, Ясон. Ты едешь в офис «Гринворлда» на машине, которая не похожа на танк только внешне. Не знаю, кто твой водитель, но у Генри есть хороший принцип – он не работает с идиотами.
– Отличный принцип, – усмехнулся арт-дилер.
Он накинул пиджак, выправил манжеты, допил остатки кофе и вышел из номера.
Машина «Гринворлда» оказалась большим серым внедорожником. На лобовом стекле переливалась эмблема корпорации – зеленый шар с белой буквой G. Водитель – светлокожий, с ног до головы одетый в хаки, вооруженный – поздоровался и открыл переднюю дверь.
Внутри автомобиль был напичкан современной техникой, назначение которой Ясон не до конца понимал. Машина шла плавно и, вырвавшись на трассу за пределами Сэндтона, с легкостью обгоняла попутные грузовики. Наконец показались здания заводов «Гринворлда», которые Ясон видел в день прибытия в Йоханнесбург. Внедорожник свернул с трассы на дорогу, по краям которой возвышались кучи мусора. У «Гринворлда» были офисные помещения в Мэйфейр и других районах Йоханнесбурга, но Ясон не сомневался, что Альбрехт захочет провести встречу именно здесь, в Доверглене, где корпорация «Гринворлд» превращает мусор в деньги.
Когда они очутились внутри периметра, водитель провел его в здание, где при входе его досмотрели с большей вежливостью, чем в СФ, но с не меньшей тщательностью. На пункте досмотра отчетливо пахло металлом и машинным маслом. С вирт-браслетом пришлось временно расстаться.
После досмотра помошник провел Ясона на верхний этаж в кабинет вице-президента южноафриканского отделения корпорации «Гринворлд».
Альбрехт вышел из-за стола и протянул руку:
– Добрый вечер, господин Ховард. Рад, что вы нашли время приехать.
– Не мог отказать своему любопытству.
– Тогда прошу, наслаждайтесь, – ответил Альбрехт, сделав широкий жест в сторону панорамного окна. На пальце вице-президента приглушенно сверкнул массивный золотой перстень.
Ясон подошел ближе и, положив руки в карманы, посмотрел вперед, где в сумерках, словно камни для го, лежали корпуса заводов. Обтекаемые здания были плоскими с одной стороны и почти круглыми с другой. Серебристая с сатиновым блеском поверхность была испещрена беспорядочно разбросанными точками солнечных панелей. В ней отражались исчезающие розовые облака запада и насыщенно-синее небо востока.
После зеркал для «Десяти королевств» Ясон немало знал о стекле, но всех его знаний хватило лишь для того, чтобы понять, что он нигде не видел ничего настолько высокотехнологичного и элегантного одновременно. Когда он студентом впервые оказался в Париже, его так же поразила Эйфелева башня – ажурная конструкция, ар-нуво и материализованная математика, выдерживающая ветровые нагрузки с минимальным отклонением шпиля.