Ксавьер задумчиво смотрел на него.
– Первая мысль: Альбрехт посадил тебе на хвост информатора и, похоже, заставил еще и заплатить за покупку.
Голографическая панель Версандеза сообщила, что проверка завершена.
– Передай материалы Мизрахи, а я пойду отчитаюсь перед Демьеном, – сказал Ясон, поднимаясь.
Ксавьер проводил его к выходу и придержал открытую дверь:
– Завтра в семь жду тебя в зале.
– Серьезно?!
– Как всегда.
Ясон устало взмахнул рукой, за его спиной раздался щелчок замка, оставляя его одного, в сером коридоре гостиницы.
Двери, двери, светильники и мягкой ковер, поглощающий звуки.
Этот отель походил на сотни других отелей в сотнях других городов, каждый из которых был просто точкой на карте, набором букв и цифр. Ясон сделал пару шагов и застыл, пытаясь сообразить, где находится лифт. Растерянность была нелепой, и он усмехнулся, беспомощно пригладил волосы на затылке. Память наконец предоставила разметку маршрута, и Ясон повернул направо.
Чтобы понять, где находишься, нужно сначала выбрать систему координат.
Добравшись до своего номера, Ясон аккуратно повесил пиджак в шкаф, закатал рукава рубашки и в ванной плеснул холодной водой в лицо, пытаясь собраться с мыслями. Поездка в «Гринворлд» вывела его из равновесия. Он постоял немного, опираясь на раковину, набрал в ладони воду и сделал пару глотков, потом умылся и вышел на балкон. Капли воды сбегали с волос под рубашку, заставляя вздрагивать от холода. Ясон задумчиво поглаживал бока старой металлической зажигалки, как будто пытаясь прочитать несуществующее послание, написанное шрифтом Брайля. Наконец закурил. С едва различимым хрустом табак и бумага превращались в пепел. Рутинные движения успокаивали, жидким бинтом заливали саднящее беспокойство.
Вернувшись в номер, он развернул панель звонка. Через несколько секунд на экране возникло изображение Демьена: он был в черной футболке, волосы влажно блестели. С вирт-очками он не расставался.
– Вечер добрый, – сказал он. – Скучаешь по Инсбруку?
– Добрый. По виду на горы – однозначно. Эти зеленые опахала Сэндтона уже порядком поднадоели.
– Вот как. Надо было поселить тебя в старом центре. Взорванные небоскребы, дружелюбные соседи… – ощерился Демьен.
– Смотрю, ты способен поддержать приятный разговор. Поездка в Бангкок оказалась продуктивной?
– Вполне. Познакомился с переговорной командой, которая работала над контрактом с «Ваттана Груп». Очень достойно. Кстати, возглавляет ее представительница офиса из Сан-Паулу.
– Кстати?.. – прищурившись, спросил он.
– От тебя трудно ожидать другой реакции на упоминание красивой женщины.
Ясон вздохнул:
– Демьен, если я спрашиваю про Бангкок и продуктивность поездки, а ты говоришь про представительницу офиса из Сан-Паулу, то я предполагаю, что она как минимум умная. А в следующем предложении ты уже сам выкладываешь, что она красивая. Это обращает на себя внимание.
Демьен поднял руки:
– Каюсь, грешен. Таша Мария Сантос Алмейда, как тебе? На самом деле я разрываюсь – позвать ее на работу или пригласить на свидание.
– Неприятная дилемма: ты либо твой проект. Я бы предпочел всё сразу.
– Твой последний опыт «всё сразу» собирается замуж за Версандеза, – фыркнул Демьен.
– Ниже пояса, – сухо прокомментировал Ясон.
– Извини. – Демьен провел рукой по влажному ершику волос, облокотился на стол и спросил: – У тебя тоже есть новости?
– Сегодня у меня была деловая встреча с вице-президентом «Гринворлда» Генри Альбрехтом. По его инициативе.
– Любопытно. – Он постучал пальцем по губам. – И как тебе Альбрехт в деле? Я знаю его только заочно, пока не было возможности познакомиться.
– Из окна его офиса открывается вид на заводы, и, если честно, вид из твоего кабинета по сравнению с ним – в лиге юниоров.
– Проект заводов в Доверглене был личной идеей Альбрехта. – В голосе Демьена послышалось сдержанное восхищение. – Многие считали его авантюристом: затевать масштабное строительство в ЮАР сразу после Блэкаута, в разгар войны банд… Во время одной заварушки Альбрехт сам получил травму, но все-таки довел проект до конца.
– Тогда он вполне имеет право на такой вид из окна. – Ясон откинулся в кресле.
– Безусловно. Проект уникальный как по технологии переработки, так и по конструкции зданий. Помню, что там есть подвижные солнечные панели.
– О, да. Оживают после заката. Чертовски красиво. Функциональной красотой.
– Догадываюсь, – кивнул Демьен.
– После шоу Альбрехт пояснил мне, что «Гринворлд» не имеет отношения к инциденту в СФ и не хочет вступать в конфронтацию: из-за ваших последних военных разработок ему кажется, что уничтожение «Стерны» будет ресурсозатратным. Он обеспечил меня информацией об активистах-экологах, которая может вывести на диверсантов. Завтра попробуем поработать на этом направлении.
– Это хорошие новости, Ясон. Я опасался, что наш контракт с «Гринворлдом» окажется под угрозой.
– Могу я узнать, что они поставляют?
– Сверхпрочный легкий пластик.
– Вот как. Есть еще кое-что… – Он рассказал о встрече с Тревисом.
– Любопытно. – Демьен поправил вирт-очки. – Ясон, это, вероятно, твое личное дело, но мне бы хотелось знать, как тебе удалось вытащить Тревиса.
– Я был уверен, что ты спросишь, – ухмыльнулся Ясон. – Пришлось рассказать о моем лечении в Миттенвальде. Сначала я думал, что у Альбрехта есть необходимость воспользоваться услугами клиники, но его вопросы касались, скорее, моих личных впечатлений и доктора Вернер.
– И зачем ему это?..
– У Альбрехта парализована часть лица. Доктор Вернер занималась вопросами нервной проводимости, так что они вполне могут быть знакомы.
– Хм… Что-то еще?
– Пожалуй, нет.
Ясон поморщился, потирая переносицу. Неприятное беспокойство возвращалось. Эфемерная сеть из планов и удачных импровизаций вокруг проекта «Гаруда» только казалась построенной случайно. Мысли перескакивали со Стеллы на Тревиса, темноволосого мужчину в бейсболке и серые коридоры «Рэдиссона», а потом на пахнущую туалетным мылом молодую аспирантку, которую заставляли читать лекции вместо заболевшего профессора, и она раз за разом повторяла, что поведение динамической системы может казаться случайным, даже если модель, описывающая систему, является детерминированной. Ее как будто успокаивали эти слова.
– Ты шутишь и старательно делаешь вид, что все в порядке, но Йобург точно выводит тебя из себя.
– Есть такое дело. Но я справлюсь.
Демьен не улыбнулся в ответ. Ясон почувствовал, что раздражение нарастает, и выдал сквозь зубы:
– Нет, мне не тяжело вспоминать клинику. Это не хуже воспоминаний о походе к дантисту, например. Я могу вслух пересказать в деталях несколько панических приступов, когда от страха меня выворачивало наизнанку. Это не выведет меня из себя.
– Тогда в чем дело? – спросил Лефевр с единственно верной, незначительной долей интереса.
Ясона словно окатило холодной водой.
– Черт его знает, Демьен. Пока не понял.
Через год после Миттенвальда он оказался на перроне Центрального вокзала в Берлине. Под стеклянным потолком чирикали птицы, металлический чемодан отбрасывал солнечные блики на носки его ботинок, комок бумаги с рисунком гамбургера и деревянную палочку от мороженого. Заглушив птиц, по соседней линии потянулся бесконечно длинный товарный поезд, и Ясону вдруг пришла в голову мысль, что есть поезда, которые он пропустил. Навсегда. Он вернулся в Инсбрук и пару дней не выходил из квартиры, выкуривая сигарету за сигаретой, и наблюдал, как ветер поднимает белую занавеску, как квадраты солнца движутся по полу и исчезают в конце дня. За эти дни он придумал целую жизнь – которая могла бы быть и которой у него никогда не было. А потом собрал вещи и ушел, не оглядываясь.
– Похоже, не знаю, куда бежать дальше. Все направления кажутся… одинаковыми.
Вдох-выдох. Стертый рисунок на зажигалке, послание, написанное шрифтом Брайля, которое он не может прочитать.
– Значит, ты можешь сосредоточиться на вполне конкретной задаче, – наконец ответил Демьен. – На контракте. Мне нужен кукловод. Автор этой затеи.
– Будет сделано. – Ясон иронично махнул рукой у виска.
Закончив звонок, он завалился на кровать и закинул руки за голову.
Было еще кое-что, о чем он не сказал ни Альбрехту, ни Демьену. После Миттенвальда он ни разу не прикасался к харду, но дело было не только в восстановленных нейронных связях и силе воли. Он боялся, что если снова увидит красное марево тяжелой «цифры», то, несмотря на голос разума и все ухищрения доктора Вернер, опять почувствует притягательное спокойствие, позволяющее принимать мир таким, каков он есть. Почувствует все связи, логику событий, получит власть над собственной интуицией, многократно усиленной хардом. Почувствует себя свободным.
Это было страшнее, чем получить пулю в центральных районах Йоханнесбурга или нарушить Кодекс корпораций.
Он долго лежал без сна, наблюдая, как тонкие пальцы пальмовых листьев тянутся к нему в свете фар проезжающих машин.
11Порыв ветра
Дроны возвращались к операторам. Джек подошел ближе, наблюдая, как аккуратно и бесшумно металлические жуки садятся на землю, держа в корявых лапах-манипуляторах бокалы из тонкого стекла.
– Отлично, – сказал он трем парням и девушке, которые сворачивали виртуальные панели и вставали с земли. Хлопнул по плечу одного, кивнул другому, кинул в сторону девушки одобрительное «точная работа» и посмотрел на четвертого.
– Эл, я видел, как твой дрон качнуло порывом ветра. – Джек говорил строго, но мягко.
Мальчишка нахмурился – россыпь веснушек на лбу сбилась в стаю, – неуверенно кивнул. Джек чувствовал, как покалывает плечи, как будто это его, а не чужие мышцы сокращались, принимая защитную позу.
– Ты справился. Завтра все будет как надо.
Эл сглотнул и кивнул. Его взгляд скользил по другим членам команды, но те отводили глаза и делали вид, что занимаются своими делами.