Моя роль и моя судьба… — Орло поежился. — Я догадался обо всем, когда мне исполнилось пятнадцать лет. Через неделю после того, как я уже все знал, мне предложили заменить на ключевом посту человека, которому исполнилось тридцать два. От этого предложения я отказался, как уже вам рассказывал. Я тут же сообщил об этом всем знакомым своего возраста и разослал письма сотням ровесников, объясняя в них, почему так поступил. Большинство из них просто пропало, в этом я уверен. Кто-то мне не поверил, но я уже распространил свой яд. А что вы думаете? Вдруг хоть кто-то из этих молодых получателей подымет мой факел и понесет его дальше?
Уселся он так же резко, как перед тем вскочил.
— Их слишком мало, — заметил математик Дьюреа. — Запомните, этот человек убивает всех, кто для него опасен. Не только зачинщиков, но и любого, имеющего в голове определенные мысли или какую-то память. Могло показаться, что он и сам чрезвычайно удивлен результатами своего анализа. Но окончательное решение выдаст мощь человеческого разума. Специфические идеи, не важно в чьей голове они появятся, приобретут убийственную силу. Но подобные личности, несущие в себе такие мысли, должны быть уничтожены — и не важно, сколько их будет.
— Но ведь подобные мысли есть и у вас, — стал спорить с ним Орло, — а вы все еще живы. Они есть и у меня, а мне до сих пор даже обвинение не предъявлено.
К пожилому математику вернулось его хорошее настроение.
— А мы здесь — особенная группа. Все мы специалисты в области систем коммуникации. Время от времени нам подкидывают на решение кое-какие проблемы, но большей частью мы лишь напрасно тратим здесь свои таланты. Своими научными исследованиями мы искупаем свою вину. Правда, все они не представляют особой ценности в связи с потребностями отдельно взятого человека. Так что, вопрос в том, что… — И он замолк.
Раздвинув щербинку улыбки у себя на лице, Ишкрин спросил:
— Ну-ну, Анден, так в чем же вопрос?
Дьюреа поднялся из-за стола. Теперь он казался даже ниже, чем когда сидел. Выражение лица и поведение математика напоминали человека, которого только что посетила какая-то важная идея. Его глаза блестели, слова были отрывистыми:
— Господа, здесь мы находимся ради определенной цели. Все предыдущие наши разработки и задания были обманкой. Нам их поручали лишь затем, чтобы когда пришла пора для настоящей работы, мы действовали на надлежащем уровне, во всеоружии наших талантов. — он взволнованно повернулся к мужчине, сидящему на третьем месте с южной стороны. — Питер, расскажи им про то, о чем ты уже говорил мне. — И уж совершенно разволновавшись, он закончил чуть ли не криком: — Настоящая цель та, о которой уже упоминалось сегодня утром… Питер, ну скажи же им!
Вызванный им Питер Ростен вдруг очутился в центре внимания. Вообще-то, в этой теплой компании ученых он держался как-то с краю. Администратор городка, знавший его еще молодым человеком, не гнушался тем, чтобы поболтать с ним по телефону о том, о сем. И вот как раз во время сегодняшнего утреннего разговора чиновник и упомянул о новом проекте.
— Вы помните Хигенрота… — начал Питер Ростен.
И тут заговорили, казалось, все, не давая ему продолжить:
— О, нет! — закатил глаза кто-то.
— Господи, — взмолился другой, — только не Всепроникающая Теория.
— Думаю, это Глюкен подсунул нам эту работенку, — догадался третий. Да, это такая лажа, как будто мало того, что мы торчим здесь…
— Успокойтесь, господа, — стал упрашивать Ростен. — На то, чтобы расправиться с нею, нам дают шесть месяцев. У нас еще целая куча времени.
Взгляд Орло Томаса перебегал с одного лица на другое. Когда же стало относительно тихо, он спросил:
— Всепроникающая что?
Сэнди МакИнтош буквально взвыл:
— Нам только этого не хватало! Он даже не слыхал о ней! — Он махнул рукой. — Не бойсь, парень, в свое время еще услышишь.
Пухлый мужчина, номер третий с западной стороны, тоже поднялся из-за стола.
— Ладно, пойду-ка я в библиотеку да освежу свои знания по этой Всепроникающей Теории, а потом стану думать. Если нам поручат разбираться с ней, то всем нам было бы лучше подготовиться. А то мы не долго будем чувствовать себя королями.
И он вышел, даже не оглядываясь. Его уход вызвал самые различные замечания среди его коллег.
До сих пор упорно молчавший тип — место десять с северной стороны выкатил свои карие глаза к потолку и сказал:
— Короли… Запертые здесь уже восемь лет, как, скажем, я… Это больше похоже на рабство.
— Это еще с чем сравнивать, — заметил Ишкрин. — Говорят, будто сам Лильгин не выходил из Дворца уже двадцать лет.
— Но ведь он может, если пожелает.
— Так скажите самим себе, что вы тоже можете.
— Но ведь это будет неправда.
Ишкрин всплеснул руками и обратился к Орло:
— Вот видите, какие мы люди. То, что годится для диктатора всего мира, им, видите ли, нехорошо. Да, люди неисправимы.
Вся компания сотрапезников двинулась со своих мест и, обмениваясь различными замечаниями, направилась к выходу. В конце концов в столовой остались только Ишкрин и Орло. Пожилой человек глянул на часы, а потом спокойным голосом заговорил с юношей:
— Я бы рекомендовал вам отправиться в комнату для собраний и ждать там, покуда вам не предоставят комнату.
Орло откинулся на стуле. На его красивом, мальчишеском лице появилась тонкая морщинка.
— Я все время пытаюсь объяснить свое пребывание здесь по каким-то логическим меркам. И мне никак это не удается. А вам?
— Я еще не думал об этом, — ответил пожилой ученый.
— И я, пока слушал вас и всех остальных…
— У вас имеется научная подготовка?
— В некотором роде.
— Что это значит?
— Ну… — улыбнулся парень, — в каком-то смысле меня можно было бы назвать системным инженером.
— Почему вы сказали «в каком-то смысле»?
— Видите ли, я никогда не завершил ни одного курса. Если можно так выразиться, я углублялся в каждую научную дисциплину, за исключением будьте добры отметить сей пробел в моем образовании — за исключением коммуникационных систем. — Орло мотнул головой. — Так что, честное слово, я понятия не имею, что делаю здесь.
— Странно, — Ишкрин закрутил свои длинные, пушистые усы. — Ладно, не станем поддаваться иррационализму. Но, поскольку в стране Лильгина все стремится к полнейшей рациональности, реальность иногда заметить чертовски сложно. Так что, давайте, я подумаю и над этим тоже. — Он поднялся, невысокий и несколько настороженный. — Сейчас уже четверть четвертого. Вам лучше бы отправиться туда, где представители администрации смогли бы найти вас, не прилагая особого труда. Если хотите, я могу проводить вас в зал для собраний.
— В этом нет необходимости. Во время своих утренних блужданий я уже находил его. — Орло поднялся. — После ночного перелета я прибыл сюда рано и уже успел осмотреть ваш — ведь вы так его называете, господа? — городок. Раз это будет мой будущий дом, я обязан знать, где находится самое основное. Но все равно, — юноша опять нахмурился, — мое присутствие здесь представляется мне совершенно нелогичным. Я был бы весьма удивлен, если бы мне и вправду выделили комнату.
В четыре часа вечера комнату ему так и не предоставили. Но, по некоторым обстоятельствам его, как и многих других молодых людей, это не слишком-то и обеспокоило.
VIII
Без одной минуты шесть, третий раз придя в офис администрации на первом этаже, Орло нашел там лишь сотрудницу, уже собиравшуюся уходить и закрывавшую дверь.
— Прошу прощения, — сказала она, выслушав его, — но у меня не было приказа выделить вам комнату. Может быть утром…
— А сегодня ночью? — запротестовал Орло. — Куда я денусь ночью?
— Прошу прощения. — Сейчас она забеспокоилась уже по-настоящему, темноволосая молодая женщина с большой грудью, пухленьким личиком и завлекательной фигурой. — Только не надо утверждать, будто это мои проблемы, — твердо сказала она. — Отойдите, пожалуйста, в сторону.
Орло медленно отступил к двери. Странно, но впервые за сегодняшний день он почувствовал, будто освобождается от какого-то неприятного чувства. «Ну конечно, — думал он, — это не ее проблемы. И действительно, зачем вообще превращать это в проблему?..»
И он улыбнулся девушке, когда та проходила мимо него.
— Я не слишком требователен, — сказал он ей. — Ладно, перекемарю где-нибудь на полу. Хуже будет, если это превратится в привычку.
Услыхав это, женщина остановилась. Похоже, его судьба ее даже в чем-то обеспокоила.
— В четверть седьмого я уже обязана выйти из этой части здания, быстро заговорила она. — После этого времени никто уже не может пройти отсюда через дворец без специального разрешения.
— Я понимаю всю железную логику данного распоряжения, — с деланным спокойствием заявил Орло.
Только девушка, похоже, его не слышала. На ходу, даже не обернувшись, она добавила к своим первым словам:
— Я к тому, что однажды, опоздав уйти вовремя, нашла кушетку в комнатке в самом конце коридора «Н».
— В следующий раз, когда вы снова задержитесь, — с улыбкой заявил Орло, — я с удовольствием присоединюсь к вам там.
— До свидания, — буквально вскрикнула девушка. Орло медленно потащился в том же направлении, что и убежавшая девушка. Удивительно, но он был совершенно умиротворен, если не считать легкого удивления над собственным поведением. Как нехорошо получилось, что он так разволновался из-за этой неудачи с комнатой. Нужно быть уверенным, что уже никакая беда не подействует на него столь сильно.
Надо улыбаться при виде всех этих надутых типов из Дворца, надо смеяться, видя своих несчастных коллег. Не хочу я навешивать на них еще и свои тяготы. А больше всего, не хочу быть бременем для себя самого.
Когда юноша дошел до поперечного коридора, эта мысль как раз пришла к своему логическому завершению. И здесь же он встретил идущего навстречу Ишкрина. Коротышка с русыми, похожими на моржовые, усами помахал ему рукой.