И подожди, ты еще попробуешь ее тушеного опоссума! Ну, это, конечно, не совсем то, что выделывает месье Дуглер в кафе «Англэ», но, уверяю, тебе понравится. И тебе понравится Дулси, внучка Чарльза и матушки Лиды. Она будет твоей горничной. Вот увидишь, ягодка. Мы хорошо относимся к своим черным и любим их. И они отвечают нам взаимностью. Думаю, что если бы твой папа приехал в Виргинию и своими глазами посмотрел, как действует эта система, он, возможно, изменил бы свое отношение к рабству. Конечно, есть и недостатки, а в какой системе их нет? Но она функционирует. Наша экономика процветает, и цена рабов с каждым годом поднимается. Так что пусть твоя головушка не беспокоится о наказаниях. Когда ты поживешь с недельку на плантации «Эльвира», то сама увидишь, что у нас здесь чуть ли не райская жизнь.
Они ехали по сельской дороге. Неожиданно карета подскочила на ухабе, и с Джека чуть не слетела его шелковая шляпа. Он наклонился и ткнул в спину кучера своей тросточкой.
— Эй, Мозес! Притормаживай, когда видишь ухаб, слышишь?
Лиза видела, как повернулся широкоплечий кучер, чтобы взглянуть на ее мужа. Она еще на железнодорожном вокзале в Ричмонде приметила, что у него удивительно красивая внешность. Она не видела таких мужчин с кожей цвета светлого шоколада.
— Простите, масса, — извинился он.
Лиза не назвала бы выражение лица Мозеса приветливым. Тот опять повернулся, чтобы смотреть на дорогу. Джек улыбнулся жене:
— Видишь, черными можно руководить и иначе, не обязательно стегать их. Возьми, к примеру, Мозеса. Мозес — отличный негр, лучше всех других управляется с лошадьми. К тому же, он хорошо смотрится как мой кучер, а мне нравится показывать товар лицом, потому что я должен заботиться о своей репутации здесь, в Виргинии. Но, к несчастью, Мозес знает, что он смазлив. Он немного… ну, тут говорят о таких «заносится». К тому же, пару лет назад он украл из моей библиотеки несколько школьных учебников и даже пытался выучить алфавит… хочет научиться читать. Конечно, мы не можем этого позволить. Поэтому мне пришлось поставить его на место.
— Что же ты сделал? — спросила Лиза.
— Продал его жену и шестилетнего сына плантатору в штате Кентукки. Ну, а если Мозес станет вести себя примерно, то я обещал через пару лет выкупить его семью. Все получилось самым лучшим образом, верно, Мозес? Ты стал хорошим негром, правда?
— Да, масса.
— И останется хорошим негром, понятно?
Джек повернулся к Лизе.
— Совсем необязательно стегать их. Имеются разные способы держать негров в узде.
Лиза начала понимать со все возрастающей ясностью, что вышла замуж за чудовище.
Солнце уже начинало садиться, когда они подъехали к плантации «Эльвира». Они задержались в таверне возле реки Йорк, где долго обедали, а Джек крепко выпил. Но Лизу остановка порадовала, потому что после обеда небо очистилось, и теперь она смогла увидеть свой новый дом при наилучшем освещении в сумерках осеннего дня.
— Он был построен моим прадедом в 1743 году, — рассказывал Джек, когда они подъезжали по длинной, обсаженной деревьями аллее к кирпичному особняку. — Он был так влюблен в мою прабабушку, которую звали Эльвира Рандольф Кавана, что назвал плантацию ее именем. Не собираюсь хвастаться, ягодка, но в Виргинии вряд ли найдешь дом лучше, чем этот.
— Великолепно, — искренне воскликнула она. Дом, построенный в георгианском стиле, был двухэтажный, с покатой крышей и двумя высокими трубами. По обеим сторонам к дому примыкали два флигеля пониже. Величественный портик с четырьмя колоннами, на которых расположились верхняя и нижняя открытые веранды. Перила и переплеты ограды выполнены из дерева, что придавало строению приятную легкость и элегантность. С правой стороны въездные дорожки были обсажены подстриженным кустарником. Такие же дорожки вели к ряду строений поодаль и огражденному саду. Черные ставни резко контрастировали с нежно-розовой кирпичной кладкой. Вокруг дома были разбиты лужайки, росли высокие старые деревья, ветви которых склонились над крышей.
— Это западная сторона дома, — объяснил Джек, когда Мозес остановил карету перед портиком и спрыгнул с козел, чтобы открыть дверцу. — Подожди, я покажу тебе восточную, лицевую сторону.
Лиза вышла из экипажа. Ее башмачки зашуршали по гравиевой дорожке, а глаза встретились с глазами Мозеса. Его пристальный взгляд был настолько напряжен, что она даже несколько испугалась.
— Добро пожаловать на плантацию «Эльвира», хозяйка, — произнес он хриплым с бархатными нотками голосом. — Мы, домашние слуги, постараемся угодить вам.
— Спасибо, Мозес, — ответила она. Откровения мужа о том, как он поступил с семьей этого кучера, просто оглушили ее чувством вины. Ей захотелось даже воскликнуть: «О, Господи, какая жалость!» Но говорить это, конечно же, было нельзя.
Оторвав от Мозеса взгляд, она поднялась по ступенькам к широкой парадной двери, над которой были прикреплены по бокам овальной рамы фонари на бронзовых подставках. Дверь открыл высокий, престарелого вида дворецкий, одетый в черное, с прилизанными седыми волосами. Его очень черное лицо удивило ее своим грустным видом.
— Добро пожаловать, добро пожаловать, мисс, — пробормотал он, выходя из двери и кланяясь ей.
— Это Чарльз, о котором я тебе рассказывал, — пояснил Джек, встав рядом с Лизой и обняв ее за талию. — Ну, Чарльз, как ты ее находишь? Не правда ли, она самая красивая из всех, кого тебе приходилось видеть?
— Да-са, хозяйка, правда, красивая, да-са, — согласился старик с натужной улыбкой. — Самая красивая хозяйка во всей Виргинии, в этом нет никаких сомнений.
Лиза улыбнулась ему:
— Спасибо, Чарльз, — поблагодарила она.
— Мозес, отнеси багаж на второй этаж и скажи Дулси, чтобы она распаковала вещи хозяйки, — приказал Джек. — Вели ей приготовить для нее ванну.
— Да, масса.
— Входи, ягодка. Хочу показать тебе самый прекрасный вид во всей Америке.
Он провел ее в дом, который делился на две части центральным залом, где помещалась прелестная лестница. Джек повел ее по залу с его сверкающим паркетом из широких дощечек к двери — копии той двери, в которую они вошли.
— Вот! — воскликнул он, распахивая дверь.
Лиза так и ахнула от удовольствия. Луг, начинавшийся от портика, спускался прямо к Атлантическому океану.
— Что ты думаешь об этом? — горячо спросил он. — Нравится?
— О, да! Просто великолепно!
Он обнял ее своими сильными руками.
— Любишь ли ты меня? — шепнул он, покрывая ее поцелуями.
Она заколебалась.
— Джек, окажи мне любезность, — шепнула она, — как… как свадебный подарок.
— Конечно, ягодка. Я уже подарил тебе медовый месяц, но, проклятье, я просто с ума схожу по тебе. Готов бросить к твоим ногам одну, а то и пару планет. Чего же ты хочешь, маленькая чародейка?
Она наградила его своей самой обольстительной улыбкой.
— Хочу, чтобы ты выкупил жену и сына Мозеса.
Его взгляд похолодел.
— Нет, — отрезал он.
— Пожалуйста…
Она почувствовала, как его пальцы стиснули ее руки.
— Нет. И я не хочу, чтобы ты вмешивалась в дела с неграми, понятно? Они принадлежат мне. Я знаю, как надо с ними обращаться. Кроме того, если они увидят, что ты их жалеешь, то станут пользоваться этим всевозможными способами. В рамках их можно держать только страхом. Нет, я бы даже сказал, не страхом, а террором. — Он отпустил ее. — Смотри.
Через зал он подошел к парадной двери, где Мозес и двое домашних слуг несли багаж. К ее ужасу, Джек взмахнул своей тростью и влепил ею по левому плечу Мозеса. Огромный кучер выронил чемоданы и взревел от ярости. Он повернулся к Джеку, который опять замахнулся тростью. На мгновение Лизе показалось, что двое мужчин сейчас схватятся друг с другом. Потом Мозес отступил.
— Масса, — спокойно обратился он к хозяину, — за что вы меня ударили? Что я сделал?
На лице Джека появилась наглая улыбка. Золотым набалдашником трости он приподнял подбородок Мозеса.
— Ты родился черномазым, — негромко процедил он, потом, стрельнув взглядом в сторону жены, вышел из зала и завопил: — Чарльз, принеси мне виски!
— У хозяйки такая красивая белая кожа, — сказала Дулси получасом позже, выливая еще один кувшин горячей воды в серое мраморное корыто. Это была огромная ванна со стоком, хотя на плантации «Эльвира» водопровода еще не было. Лиза сидела в воде, мыльная пена покрывала ее плечи, сладковатый запах солей, закупленных в Нью-Йорке, заполнил комнату. Она с любопытством рассматривала Дулси. Горничная, которой еще не исполнилось двадцати лет, отличалась привлекательной внешностью, но Лизе показалось, что она ведет себя как-то странно, мысленно находится где-то в другом месте. Дулси поставила кувшин на столик, потом опять подошла к корыту.
— Хочет ли хозяйка, чтобы Дулси потерла ей спину?
— Да, спасибо, Дулси. — Лиза подала ей большую французскую губку. Дулси, одетая в черное платье с белым фартуком, встала на колени возле корыта и стала медленно натирать губкой плечи Лизы.
— Это единственная ванна во всей Виргинии, — сказала она. — Масса установил ее три года назад, когда заработал много денег на железнодорожных акциях. Он привез специалиста из самого Нью-Йорка, человека, которого зовут архитектор. Он говорит, что это корыто приплыло из самой Италии. И этот чудной плетеный стул с дыркой на сиденье. — Она хихикнула. — Называется что-то вроде шаз пурсе.
— Chaise percée, — поправила Лиза. — Это означает стул с дыркой в сиденье.
— Ага. Я это знаю. Ну, как бы там ни было, я чищу этот горшок каждое утро. Дулси все делает аккуратно и хорошо для хозяйки, вот увидите. И для масса тоже. У масса тоже красивая белая кожа. Я увидела это летом, когда он купался в океане. Всего увидела. — Она опять захихикала. — Масса тоже красивый. Очень красивый мужчина.
Лиза опять посмотрела на нее. Она говорила довольно странные вещи. Улыбаясь, Дулси вытянула правую руку перед Лизой.
— Хозяйка видит