Он подошел к двери, надел пальто.
— Адам, ты мне не ответил, — настаивала на своем Лиза, торопливо подходя к двери. — Что значит «ответ»?
Он на мгновение задержал на ней взгляд, и она неожиданно увидела что-то ужасное в его глазах.
Потом он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
На следующий день Адам, который потрясающе выглядел в безупречно сшитых сюртуке и панталонах, вошел в зал палаты лордов. Зал оказался удивительно маленьким, всего восемьдесят футов в длину — лишь в два раза длиннее большой гостиной. Он напоминал частную часовню с экстравагантной, богато украшенной росписью и окнами из темно-красного стекла. По сторонам зала протянулись длинные, обтянутые красной кожей скамейки, расставленные по обеим сторонам прохода, с темными деревянными креслами в конце. В середине, между двумя сторонами, располагалась огромная красная подушка со спинкой. Это и был мешок с шерстью — традиционное место лорда-канцлера. За большим письменным столом с чернильницами сидели лицом к мешку с шерстью трое мужчин в париках. В дальнем конце галереи находился огромный позолоченный шатер, поднимавшийся чуть ли не до самого потолка, с каждой стороны которого располагались двадцатифутовые подсвечники. Посередине шатра, на красном ковре стоял трон, сидя на котором монарх открывал парламент.
«Палата лордов!» — думал Адам, дрожа от возбуждения, так как раньше не выступал на публике. Но когда он занял свое место на консервативной стороне палаты, его начало волновать и еще что-то помимо необычности обстановки.
Сибил… помеха к счастью… в конце концов убить так легко… он убил Нана Саиба и стал героем.
То, что подводило Адама к черте сумасшествия, заключалось не только в том, что он увидел Лизу после стольких месяцев разлуки. На политическом обеде, который Дизраэли устроил на прошлой неделе, Адама представили Эдгару Масгрейву.
Адам увидел собственными глазами, что Эдгар был более пожилым вариантом его сына Генри.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Глубокий сон Сибил нарушил шум. Она села в кровати. Спальня не была освещена, но от газовых фонарей на площади Понтефракт через окна проникало достаточно света, чтобы разглядеть, что в ее комнату вошел мужчина.
— Кто это? — прошептала она с дрожью в голосе.
Мужчина подошел ближе к ее кровати. Теперь она разобрала, что это Адам. На голое тело он накинул халат. Глаза дико сверкали.
— Адам? — прошептала она. — Что такое?
Он уже находился у ее кровати, вперив в нее широко раскрытые, дикие глаза.
— Я видел его, — прошептал он.
— Кого?
— Твоего любовника, Эдгара Масгрейва. Это правда, не так ли? Он отец Генри!
Она уставилась на него, испугавшись. Вдруг он бросился на нее, схватил за горло своими сильными руками, прижал к подушке и начал душить.
— Это правда, не так ли? — повторил он, почти рыдая. — Ты — шлюха! Это правда, не так ли?
— Адам… — задохнулась она.
— Признавайся! ПРИЗНАВАЙСЯ!
— Да…
Она почти не дышала. В ее голове все поплыло. «Он меня убьет», — подумала она.
Но тут вдруг он ее отпустил. Она жадно хватала воздух. Он стоял возле кровати, дрожа от ярости.
— Генри не должен узнать об этом, — прошептал он. — Понимаешь? Никогда не должен узнать.
Потом он повернулся и вышел из темной спальни.
— Мадам, — обратился к Лизе служащий гостиницы, — дежурный сказал, что в фойе находится маркиза Понтефракт и она спрашивает, не примете ли вы ее.
Сибил! Лиза была потрясена.
— Конечно, проводите ее сюда.
Служащий поклонился и вышел. Лиза закрыла дверь и поспешила из гостиной во вторую спальню номера. Открыла дверь и увидела в кресле миссис Паркер.
— Она спит, — прошептала няня, подходя к двери.
— К нам сейчас поднимется леди Понтефракт. Если Аманда проснется, то не выпускайте ее из спальни.
— Она не проснется. Она так обессилела, бедняжка. — Миссис Паркер закрыла дверь. Лиза подошла к зеркалу и посмотрелась в него. По какой-то причине ей хотелось выглядеть получше. Сибил! Наказание судьбы.
В дверь постучали. Лиза подошла к двери и открыла ее. Это пришла Сибил, которая прекрасно выглядела в собольей шубке — на улицах Лондона шел снег, стояла ледяная стужа. Какое-то мгновение обе женщины молча смотрели друг на друга. Потом Сибил сказала:
— Теперь я вижу, почему мой муж так околдован вами. Вы даже более прекрасны, чем я предполагала. Разрешите войти?
— Прошу вас.
Сибил вошла в номер, огляделась, пока Лиза закрывала дверь. Потом сняла шубку и перчатки. На ней было великолепное красное платье. На груди красовалась брошь — камея с бриллиантами по краям.
— Я решила, что для нас пришло время встретиться, — начала Сибил. — Я не собираюсь закатывать сцену. Я не люблю этого. Но нам надо как-то договориться. Видите ли, вчера ночью меня чуть не убил муж.
Лиза вспомнила, что говорил ей Адам в этой же самой комнате всего несколько дней назад.
— Почему? — спросила она, жестом указывая на кресло. Сибил села.
— Знаете, он вполне способен на это. В его роду были ненормальные. Например, сестра его бабки была убеждена, что она лысый орел, и, прыгнув с крыши дома в имении Торнов, разбилась насмерть. Потом, посмотрите, что он сделал в Индии. Да, публика в восторге от того, что он замаскировался под индуса, но он пошел на такой поступок, на который не отважится здравомыслящий человек. Можете себе представить, он завел себе комнату в подвальном помещении Понтефракт Хауза, которая заполнена разными костюмами для маскировки. Он переодевается либо в нищего, либо в волынщика и бродит по самым жалким трущобам Лондона. Боюсь, что он сходит с ума, а вчера ночью…
Она замолчала, в глазах отразился панический страх.
— Да, но убийство! — воскликнула Лиза, которая села рядом с Сибил. — Возможно, вы правы, что он стал душевно неуравновешенным, но, конечно, Адам не способен…
— Вы думаете, он не удавит меня, чтобы заполучить вас? — прервала Сибил, повернувшись к ней. — Вы недооцениваете свое воздействие на него, моя дорогая. Его встреча с вами донельзя раздула старое пламя. Если бы только, — она помолчала в нерешительности, на ее лице появилось выражение грусти. — Если бы только он любил меня так же, как вас.
— Вы его любите, не правда ли?
— Очень. Я изо всех сил старалась завоевать его, и до недавнего времени мне вроде бы удавалось это. Но потом… — Опять она остановилась в нерешительности. — Я поступила ужасно по отношению к нему, когда он уехал в Индию.
— Это касается вашего сына? — спросила Лиза.
Сибил удивленно взглянула.
— Вы знаете?
Лиза кивнула.
— Он рассказал мне об этом в Шотландии. Он уже давно подозревал, что Генри не его сын.
— Он не его сын, — подтвердила Сибил. — Он сын Эдгара. Теперь, когда Генри подрос, не остается никаких сомнений в этом. Он сын Эдгара. Ах, это исключительно моя вина… но я теперь ничего не могу поделать, лишь испытываю страх. Не знаю, что мне делать! Я подумала, что, может быть, вы сумеете заставить его образумиться.
Лиза встала.
— Вы поступили правильно, — наконец произнесла она. — Мы должны позаботиться, чтобы он не причинил вреда. Хочу написать Адаму записку и попрошу вас отнести ее ему. В ней я напишу ему, что у нас нет никаких перспектив для совместной жизни. Я даже покривлю душой и напишу, что не хочу быть с ним вместе в будущем. Уверена, что он никогда не тронет вас. Я вместе с Амандой собираюсь уехать в Нью-Йорк.
— В Нью-Йорк, — повторила Сибил. — Почему именно в Нью-Йорк?
— Там я пережду войну и тогда смогу получить назад свою собственность в Виргинии — или то, что от нее останется. — Сама она знала, почему она выбирает Нью-Йорк. Она думала о молодом человеке, которого встретила в поезде. — Может быть, вы подождете внизу? Мне будет не так-то легко написать это письмо.
Сибил поднялась.
— Да, конечно. — Она направилась к своей шубке и перчаткам. Надев их, она обернулась к Лизе, на лице которой было страдание.
— Уже многие годы, — тихо сказала Сибил, — я ревновала к вам. Боюсь, что когда гневалась, говорила о вас неприятные вещи. Теперь вижу, как я ошибалась… Вы прекрасный человек, Лиза. Для меня унизительно говорить это, но, возможно, мой муж был бы счастливее, если бы женился на вас.
— Думаю, что Адам женился очень удачно.
Сибил подошла к Лизе, взяла ее за руки и прислонилась щекой к ее щеке.
— Спасибо, — шепнула она. И ушла. Лиза закрыла дверь. Она привалилась к двери, закрыв глаза. Потом тяжело вздохнула и направилась к письменному столу, который стоял у окна, из которого открывался вид на здание парламента. Сев за стол, она стала смотреть на открывающийся из окна вид и думать о политической карьере Адама. Она надеялась, что он будет счастлив. Вынув из стола лист чистой бумаги, взяла ручку.
«Дорогой Адам» — начала она письмо. Но чернила расплылись в закапавших слезах. Она достала другой лист бумаги и начала письмо сначала.
Часом позже Сибил вернулась в Понтефракт Хауз. Уже в дверях она спросила дворецкого, который открыл ей:
— Дома ли мой муж, мистер Ридли?
— Да, миледи, он в своем кабинете.
— А сыновья?
— Лорд Артур в детской с мисс Патридж, а лорд Генри в учебной комнате занимается с французским преподавателем.
— Спасибо.
Он принял у нее шляпку и шубку, и она направилась к кабинету Адама. Подойдя, постучалась.
— Войдите.
Она открыла дверь и вошла. Адам сидел за письменным столом и читал парламентский доклад об условиях труда на текстильных фабриках Англии. Увидев жену, он встал.
— Я посетила миссис Кавана в ее гостиничном номере, — сказала Сибил, подходя к столу. — Она просила передать тебе вот это письмо. — Она протянула Адаму конверт. Тот смотрел на пес с изумлением.
— Ты… видела Лизу? — промолвил он.
— Да, это для меня явилось огромным открытием. Она понравилась мне, я ею восхищаюсь.
Они сели. Адам вскрыл конверт и прочел: