ваша любовница…
Но великий герцог и так все уже знал. Она читала это в его взгляде, в его кривой усмешке и в той черной тени, которая еще больше сгустилась вокруг него. Он все знал и ждал, что же скажет сейчас Кьяра.
— Мы спускались с третьего этажа, — ровным голосом проговорила Кьяра. — Но собаки, наши стареющие собаки… им было сложно спускаться по ступенькам.
— Насколько я понимаю, она приказала женщинам отвести собак обратно наверх. А ты? Где была ты? Осталась с великой герцогиней и видела, как она упала? Или же ты поднялась наверх со всеми остальными?
Простите меня, дорогая герцогиня. Да, я вынуждена предать вас сегодня, но это лишь для того, чтобы спасти свою жизнь. Только так у меня будет время и свобода отомстить за вас позже. Бьянка Капелло заплатит за вашу смерть. Клянусь вам.
— Нет, меня там не было, — сказала Кьяра, глядя ему прямо в глаза. — Я ушла наверх вместе с остальными женщинами. Я прибежала, только когда услышала крик, и поняла, что она уже упала.
Часть 4БЬЯНКАБелый лебедь
Глава 40
Кьяра медленно проехала мимо привратницкой с крышей из красной черепицы и оказалась среди изумительных южных садов виллы Пратолино. Следом за ней двигались две крытые повозки, полные книг, алхимического оборудования и минералов. С момента смерти герцогини великий герцог проводил большую часть своего времени здесь, управляя строительными работами, сооружая новую личную лабораторию и предаваясь наслаждениям — ах, какие истории об этом рассказывали! — из них можно было бы составить новый «Декамерон», с описанием пышных форм Бьянки Капелло на каждой странице. Магистр Руанно так и не вернулся во Флоренцию, и поэтому единственным человеком при дворе великого герцога, кто мог отличить атанор от алембика, была Кьяра.
Великий герцог отправил списки в Казино ди Сан-Марко, перечислив все, что нужно забрать на виллу Пратолино. Под контролем Кьяры слуги сложили вещи в коробки, а затем погрузили на повозки. Эти хлопоты помогли ей забыть о своем гневе, печали и душевной пустоте, по крайней мере, на время. Когда повозки были готовы, она отправилась вместе с ними на север, в Пратолино. Для опытного всадника на лихом скакуне весь путь занял бы не более пары часов, но для мулов, волокущих тяжелый груз, он оказался намного более долгим. Первый проход по этому маршруту занял большую часть дня. Эта поездка, уже третья, прошла немного удачнее, хотя Кьяра и устала от верховой езды. И устала от попыток забыть. По крайней мере здесь, в Пратолино, будут еда, питье и постель, а возвращаться во Флоренцию надо только на следующий день.
— Сестра Кьяра, — позвал ее один из возниц. Вначале латинское слово soror им не нравилось, но в конце концов они привыкли к нему, видимо, решив, что сестра — это что-то вроде монахини. — Кто-то едет.
Кьяра осадила свою послушную старую кобылу и прикрыла глаза от вечернего солнца, чтобы лучше видеть. Это был одинокий всадник на сером муле, одетый в черно-белую мантию. Когда он приблизился, Кьяра увидела, что это не мантия, а миноритская сутана, к тому же всадник был пострижен — значит, не монах, а священник. Но что великому герцогу нужно от священника?
— Надеюсь, никто не помер, — мрачно сказал возница. — Зачем еще его светлости может понадобиться священник, когда он живет в таком грехе.
— Мы это сейчас выясним. — Кьяра помахала рукой и позвала незнакомца. — Добрый вечер, святой отец.
Священник остановил мула.
— Добрый вечер, синьорина, — ответил он и с неодобрением посмотрел на Кьяру: молодая женщина верхом в сопровождении двух повозок, управляемых слугами. В то же время он слегка прищурился и скривил губы так, как будто ему не терпелось поведать некий большой секрет. Со словами «Да пребудет с вами Бог» он осенил их крестным знамением.
Кьяра, а за ней и все слуги смиренно перекрестились.
— Надеюсь, там все хорошо, святой отец?
— Очень хорошо, в самом деле, — ответил он и слегка пришпорил мула, как будто собираясь ехать дальше, но
затем снова осадил. Было ясно, что он не уедет, пока не поделится с ними своим секретом, будь он хоть сто раз священник.
— Очень хорошо, — повторил он снова. — Я, браг Массео ди Барди из миноритского монастыря в Борго Оньиссанти[88], лично выслушал исповедь великого герцога и внес порядок в его жизнь.
— Что сделали?
— Я, — снова начал он, подумав, что его слова не расслышали, — брат Массео…
Он запнулся, осознав свою оплошность, и так сильно покраснел, что стал похож на жареную свеклу.
— Я умоляю Бога простить мою гордыню, — сказал он. — Не смею вас задерживать, синьорина. И ради вашего же блага забудьте мои неразумные слова.
Он изо всей силы ударил пятками по бокам мула — не то чтобы это было хорошей идеей, ведь как все минориты он был обут в мягкие сандалии, — и мул поплелся прочь.
— Что он имел в виду, сестра Кьяра? — спросил возница. — Великий герцог решил исповедоваться? Он что, отослал венецианку? Если да, то скатертью ей дорога.
Кьяра коснулась шпорами боков своей кобылы. Та фыркнула и зашагала вперед, а мулы, запряженные в повозки, последовали за ней.
— Думаю, он просто хотел придать своим словам побольше важности, — ответила она. В этом была доля правды, к тому же слугам лучше не думать так много о личной жизни хозяина. Однако у Кьяры закрались некоторые опасения, которые она гнала прочь. Не может же Франческо Медичи быть настолько сильно одержим страстью, чтобы жениться на своей венецианской любовнице всего через два месяца после смерти герцогини? — Давайте разгрузим и разберем вещи, — быстро сменила она тему. — Лаборатория великого герцога находится в оранжерее в конце сада.
Когда в лабораторию вошел великий герцог, она мыла стеклянные колбы и расставляла их в шкафчике по размеру, начиная с самой большой. Жестом приказав слугам оставаться снаружи, он закрыл за собой дверь. Он изменился. Стал еще полнее, но это была нездоровая полнота — полнота мужчины, который давно не ходил на прогулки, не ездил на охоту и вообще не ездил верхом. Кьяре показалось, что черная тень, всегда окружавшая великого герцога, теперь проникла прямо под кожу, создавая темные пятна там, где их раньше не было. Или ей это просто почудилось при неровном свете лампад?
— Луна уже высоко, сестра Кьяра, — сказал он. — Если будешь работать только при свете этих лампад, наделаешь ошибок.
Она поставила в шкафчик последнюю колбу и взяла льняное полотенце, чтобы вытереть руки.
— Я уже закончила, магистр Франческо, — ответила она. — Слуг разместили в конюшнях вместе с мулами и повозками. Вы позволите мне ужинать и спать в той же комнате, где и раньше?
— Всему свое время. Вначале я хотел бы с тобой поговорить.
Один из светильников затух, и в комнате стало еще темнее.
— Как пожелаете, магистр Франческо.
— Я получил письмо от магистра Руанно.
Спустя мгновение Кьяра поняла, что она невольно задержала дыхание, а ее руки сжимают полотенце так крепко, что это отдается болью в ее искалеченных пальцах. Она осторожно разжала пальцы и вздохнула.
Я вынужден вернуться в Англию ввиду неотложных дел… Что бы он ни говорил тебе, не слушай…
— И что он пишет? — спросила она. — Как скоро вернется?
— Пока неизвестно, вернется ли он вообще. Признаться, магистр Руанно меня разочаровал. Взял и уехал без моего разрешения.
Однако великий герцог совсем не выглядел разочарованным. Он просто делал вид, что разозлен непослушанием своего слуги. На самом деле ему был нужен этот английский алхимик. Не так-то много людей с такими знаниями и навыками, как у Руана.
— Возможно, — сказала Кьяра, — его вызвали в такой спешке, что у него не было времени попросить официальное разрешение?
— Возможно.
— Но с ним все в порядке? Он попросил вашего разрешения, чтобы вернуться?
Великий герцог улыбнулся.
— Ты так интересуешься, вернется ли он, что это становится уже подозрительным. А я-то думал, что его отъезд, напротив, тебя обрадует, ведь ты теперь единственный алхимик при моем дворе.
Святые угодники! Сейчас надо тщательно взвешивать каждое слово.
— У вас есть много других алхимиков, — сказала Кьяра, осторожно выбирая слова. — Это опытные и образованные люди: я видела отчеты, которые они вам присылают. Но чего у них нет, так это уникального дара магистра Руанно чувствовать и понимать металлы и другие элементы. Он с этим родился. Он доказал это, управляя вашими рудниками, плавильными мастерскими да и самой лабораторией. А я ведь простая дочь книготорговца.
— Ты моя soror mystica, поклявшаяся служить мне верой и правдой. Думаю, ты умеешь больше, чем кажется тебе самой. Быть может, у нас получится самим создать философский камень, без еще чьей-либо помощи.
«Или я сумею создать его сама, — подумала Кьяра. — Вы и не догадываетесь, ваша светлость, что на каждый большой сундук с инструментами, который я привезла сюда, есть маленький и неприметный, который я доставила в подвал книжной лавки, где сооружаю собственную лабораторию. Откуда вам знать, что здесь, в вашей замечательной новой лаборатории, я устраиваю все таким образом, что любая ваша попытка создать философский камень будет обречена на провал? Это совсем несложно: щепотку алюминиевой пудры сюда, каплю aqua fortis туда. И вы не замечаете ничего, кроме того, что философский камень снова и снова ускользает от вас».
— Я сделаю все, что смогу, магистр Франческо, — она старалась говорить кратко и послушно. — Но что мы будем делать без магистра Руанно, когда нам понадобится сила земли?
— Мне нужно будет об этом подумать, — ответил он и взял в руки стеклянную колбу, заполненную едким алкагестом[89]