— Ты очень изменился, Крис. Ты стал таким же сраным коммунистом, как и все в КГБ. Неужели ты не видишь, что вокруг одни рабы?
— Тебя не выпустят, Джон.
— Тогда я наложу огромную кучу прямо у памятника Дзержинскому! — разозлился Брайен и ушел к себе в комнату.
Девицы-операторы в наушниках прилежно переносили запись беседы на бумагу.
Константин Кедров не умел улыбаться и гораздо приличнее выглядел, когда хмурился, необходимость быть любезным раздражала его и придавала неестественность всем его действиям. Вот и сейчас из-за улыбок и комплиментов он чувствовал себя нервно, и его беседа с Рептоном на конспиративной квартире на улице Кирова явно не клеилась.
— Мы подыскиваем вам хорошую работу в научном институте, и, надеюсь, вы будете довольны. Как поживает ваш друг?
— Джон человек непростой, — чуть замялся Рептон, — но искренний и порядочный. Сейчас он работает над романом о нашем побеге…
— Он не поставит под удар остальных участников? И вообще это лишнее паблисити… — нахмурился Кедров.
— Это исключено. Он — надежный человек, — твердо сказал Рептон.
— Я понимаю вашу лояльность как друга, — скривился Кедров, — но я говорю с вами как коллега с коллегой… вы же не Брайен… Этот человек болтлив, много пьет, волочится за женщинами и в довершение ко всему злостный антисоветчик!
— Трудно ожидать от малообразованного ирландца понимания Маркса и Ленина, — попытался защитить своего друга Рептон.
— Вы кое-что недоговариваете, — вяло начал Кедров. — У нас не должно быть тайн.
— Я вас не понимаю, — изумился Рептон.
— Джон рвется на Запад… любой ценой!
— В общем, он имеет на это право… он ведь не обещал навсегда остаться тут, — продолжал упрямиться Рептон.
— Мы этого не можем допустить, это нанесет непоправимый ущерб Советскому Союзу. Запомните, товарищ Рептон, у нас свои правила игры. И вы обязаны им следовать!
Кедров нажал на кнопку и встал. Вошедший Решетников вывел опечаленного Рептона из квартиры и довез до дома. Там он застал Джона с Валентиной, что тоже не вызвало у него особой радости.
— Квартира принадлежит КГБ… нам, наверное, неудобно приглашать сюда гостей… — очень вежливо заметил Рептон, когда Валентина ушла.
— Думаешь, Валентина не связана с КГБ? — усмехнулся Джон. — Впрочем, ты прав: я собираюсь съехать на другую квартиру!
— Я не хотел тебя обидеть…
— А я и не обижаюсь. И вообще хочу уехать.
— Но тебя арестуют!!!
— А тебе-то что? Это не твоя жизнь, а моя!
— Но у тебя могут выведать насчет Ника и Майкла!
Эта привело Брайена в ярость.
— Выведать у меня?! Да даже под пытками им не удастся! О чем ты говоришь? Просто ты лижешь задницу русским, а они боятся меня отпускать! Идите вы все… знаете куда? — Джон плюнул на пол и вылетел, как разъяренный вепрь, из квартиры.
И исчез. КГБ искал его двое суток, прочесывая вокзалы, аэропорты, рестораны. Решетников и Валентина сбились с ног, не спали и сидели у телефонов. А Джон Брайен тем временем жил в Измайловском парке, недалеко от бывшего графского имения. В магазине он купил дешевое одеяло, запасся водкой, подружился с каким-то драным бомжем, питался хлебом и грибами, растущими на поляне, и вообще радовался жизни, благо стояли теплые летние ночи. Днем вместе с пионерами катался на аттракционах. Наконец поздно вечером и весьма навеселе Джон появился на квартире у Валентины.
— Джон, мы не спали все эти ночи. Что случилось?
— Ничего! Просто все вы предатели! Поехали со мной в Ирландию!
— Ты с ума сошел! Иди прими ванну.
Пока Джон бултыхался в ванне, она позвонила Кедрову.
— Он у меня, Константин Петрович…
— Пришел-таки, сука, лучше бы подох. Не спускай с него глаз.
В тот вечер ей особенно было жалко Джона. Он вел себя как мальчишка, но столько романтики было в его действиях! Джон позвонил Крису:
— Извини, Крис, я вел себя по-хамски.
— Куда ты исчез?
— Я у Вали.
— Ты не приедешь домой?
— Мой дом — вселенная, Крис. У меня к тебе просьба. Обещай, что выполнишь.
— Обещаю.
— Попроси КГБ, чтобы меня выпустили.
— Хорошо, Джон, — без всякой заминки ответил Рептон и почти сразу же позвонил Кедрову.
— Он нашелся и настроен на отъезд.
— Ничего, мы примем меры, — ответил Кедров.
Утром у Валентины Джон неторопливо позавтракал, привел себя в порядок и собрался уходить.
— Пойду прогуляюсь часок-другой, — сказал он, поцеловав Валентину в щеку.
На улице Джон действовал конспиративно: покружил немного по переулкам и даже зашел в подъезд, наблюдая, не последует ли за ним предполагаемая наружка, затем взял такси и подъехал прямо к английскому консульству. Зная, что милиция проверяет всех посетителей, он напустил на себя вид по крайней мере члена палаты лордов, окинул милиционера снисходительным взглядом, словно это был его собственный метрдотель, молвил для пущего тумана несколько слов по-английски, приведя стража в смятение, и легко проник в помещение.
— Меня зовут Джон Брайен. Я спас Криса Рептона, — заявил он юному консульскому работнику, у которого после этих слов чуть не перестали действовать ноги. Перепуганный клерк тем не менее уполз в другое помещение, и вскоре к Брайену вышли два седовласых джентльмена, сохранявших нарочито хладнокровный вид. Оба проявляли участливость и заботу — вечные достоинства всех консульских работников.
— Чем можем служить, господин Брайен? — спросил тот, что постарше.
— Надеюсь, господа, мне не нужно пересказывать всю историю, о ней достаточно шумела пресса, — начал Джон, испытывая наконец чувство непередаваемого наслаждения от того, что эти люди прекрасно знают все дело, и не только они, но и вся Англия, и весь мир. Джентльмены еще более напряглись и сделали совсем постные физиономии.
— Меня насильно удерживают в Москве, и я хочу, чтобы вы отправили меня в Англию, — сказал Брайен.
— Кто же вас удерживает, господин Брайен?
— КГБ.
При упоминании этой грозной аббревиатуры джентльмены даже улыбнулись.
— Господин Брайен, вы являетесь ирландским гражданином, а пришли в посольство Великобритании.
— Но ирландского посольства в Москве нет…
— Это не означает, что мы должны заниматься вашим делом, — чиновники явно боялись влипнуть в неприятность. — К тому же где доказательства, что вы Джон Брайен?
— Но это формальный подход! — вскричал возмущенный Джон. — В таком случае я просто останусь здесь и никуда не уйду!
— Будьте благоразумны, господин Брайен.
— Я требую немедленно сообщить обо мне в Скотленд-ярд! — орал Джон.
Лица дипломатов заметно опечалились, старший нажал на кнопку, и в комнате появилось два дюжих молодца. Без лишних слов они взяли Брайена под руки и выбросили из здания прямо к ногам удивленного милиционера.
Неудача повергла Джона в полное отчаяние. Хлебнув виски из плоской фляги, которую из-за фатального отсутствия пабов приходилось таскать с собой, Джон взял такси и помчался к Рептону.
— Я только что посетил английское посольство и попросил убежища, — начал он прямо с порога, приведя Рептона в состояние изумленного окаменения.
— И как они реагировали?
— Как все англичане — холодные бифштексы! — Разгневанный Джон прошел к бару и как следует присосался к виски.
— Джон, зачем ты пошел к нашим врагам? — мягко начал Рептон. — Все мы думаем только о тебе, о твоей судьбе… Тебе нельзя уезжать, в конце концов… КГБ может занять и более жесткую позицию…
Последние слова подлили масла в костер гнева Джона, и он бросился к телефону.
— Дублин. 514436. Кевин Брайен, — отчеканил он.
— Что ты делаешь, Джон? Зачем ты звонишь брату? Ты же знаешь, что звонить можно только с разрешения! — перепугался Рептон и чуть было не нажал на рычаг. Однако Джон принял такую угрожающую позу, что Крису оставалось только опуститься на диван и обреченно наблюдать за сумасбродством своего спасителя.
— Кевин, это я, Джон! — орал Брайен. — Я в опасности, срочно приезжай в Москву, меня могут убить.
— Рад слышать тебя, Джон, — кричал в трубку брат. — Я брошу все дела и вылечу к тебе как можно скорее! Не волнуйся, если с тобой что-то случится, я сообщу во все газеты о твоем убийстве КГБ. Мы устроим демонстрацию и не только побьем стекла в машине советского посла, но и начистим ему морду!
Весь этот страшный по советским меркам диалог активно обрабатывался службой подслушивания.
— Ты сделал большую ошибку, Джон, — трагически сказал Рептон.
— А ты думал, что я буду вести себя, как агнец перед закланием?! Я не верю тебе! Ты трус! Ты заложишь меня КГБ, как заложил всех английских агентов! Сейчас они гниют в земле и не могут послать тебе проклятия.
— Что ты в этом понимаешь? Да, я их выдал и горжусь этим. Но помни, что ни у кого и волос с головы не упал, все они живы! Русские давали мне гарантии! — Рептон настолько был сражен обвинением, что полностью потерял свое хваленое самообладание.
— Их всех кокнули! И клали в КГБ на эти гарантии! Может, и мне они дали гарантию? — взбешенный Джон схватил недопитую бутылку виски и, хлопнув дверью, выскочил из квартиры.
Взъерошенный Рептон тут же схватился за телефон.
— Добрый день, Константин. Случилось неприятное…
— Я уже в курсе дела, — хмуро ответил Кедров. — С этой самодеятельностью пора кончать, Крис! Как вы советуете на него воздействовать? — тут Кедров чуть замер, ожидая ответа.
— По-моему, вы знаете лучше, Константин, — ответил Рептон, и по его интонации Кедров безошибочно понял, что получил карт-бланш.
Клуб «Реформ» на Пэлл-Мэлле скромен и непритязателен, знаменитостей бывает немного, и сотрудники секретных служб чувствуют себя там, как рыба в воде. Да и траты там весьма мизерные, особенно если ограничиться минестроне и йоркширским пудингом и запивать их не шабли, а бочковым пивом, которое, между прочим, иногда дает фору французскому вину. Джон Пауэлл и Дэвид Смит с уважением относились к этому прибежищу среднего класса и покойно сидели в уголке, уже перейдя к сигарам и кофе.