И не щадящими гомеопатическими дозами, не сахарными крупинками. А железом. И так, чтобы уже никто и ничего больше не смел забыть. Скоро пойдет эпическая битва. И мы будем её участниками и свидетелями. Это начало Нового Мира, который наступит после нынешнего хаоса. Мира победителей. То есть России. Потому что наше дело правое, Божье, победа будет за нами. Сейчас вне политики быть невозможно. Или ты вместе со всем российским народом на одном корабле с историческим названием “Русь», или за бортом. С плавающим в своем англосаксонском дерьме Западом.
Цивилизационный разлом уже состоялся. И мы больше не станем танцевать с ними вальс-бостон или польскую мазурку. Нет, теперь только железное болеро и танец с саблями. Иначе всё сатанинское зло рано или поздно пойдет по новому кругу. Только так. Только Победа».
…Ясенев вернулся домой, поцеловал жену, они сели ужинать. Лиза приготовила потрясающие грузинские хинкали, а к ним сациви, лобио и хачапури. Но запивали все равно не Кварели или Телиани, как было положено, а белым ливадийским портвейном, который так любил Николай II. Они оба также были без ума от крымских вин. Но душевный разговор и вкусные блюда неожиданно омрачила реплика Лиза:
– Саша, не пойми превратно, но тут ко мне пришла анонимка. Я тебе даже не стану давать читать. Все равно выбросила. Скажу своими словами. В ней утверждается, что ты завел себе в Архангельске любовницу. Она выдержала паузу, глядя ему прямо в глаза. И продолжила: – Не та ли красавица, о которой мы оба сейчас подумали? Только не ври.
– Нет, не та, – все-таки солгал он. – Другая. Да не одна даже, а штук семь. На каждый день недели. И уж не помню в лицо, все одинаковые. С тобой не сравнятся.
Лиза засмеялась.
– Хоть и врешь, а все равно складно и приятно. За нас, Александр!
Она подняла бокал, они чокнулись и продолжили ужин.
Влияние фуги Баха на магнитное поле земли
Утром Ясенев возвратился в Архангельск. Узнал, что все три следствия: по делу Баранова, скоропостижной смерти Баркова и по вновь открывшимся обстоятельствам самоубийства Тарланова завели в тупик и закончились ничем. Чихом. Или опять намеренно замотали, или «профессор Мориарти» был настолько умен и хитер, что так просто к нему было не подобраться. Но Ясенев уже давно интуитивно догадывался, что за всем этими убийствами стоит он. Во-первых, Жогин был главным ликвидатором в городе, этаким «директором» бывшей советской фирмы “Заря” по оказанию коммунально-бытовых услуг в сфере чистки помещений и уничтожения тараканов и блох.
В данном случае этими насекомыми являлись строптивые бизнесмены и чиновники. А во-вторых, больше некому, поскольку он не терпел конкурентов. И если бы появился второй директор, выдающий талоны на заказ, то он был бы тоже утилизирован. Ну а третье, в алмазном бизнесе Жогин имел свою долю от различных сделок и соглашений, а все трое, тем или иным образом, ущемляли его интересы.
Вскоре догадки Ясенева косвенно подтвердились. Сведения пришли к нему из разных источников. В криминальном мире у Лоскутова и Пискарева, да и у него самого имелись свои информаторы. Местные чекисты и контрразведчики из Центра делились их сообщениями. Те же сведения поступили от «Сирени» и «Рыбака». Свиридов имел частые контакты с Жогиным и обсуждал с ним проблемы с мешающими конкурентами. «Сирень» предоставила Ясеневу аудиозапись их разговоров. Источники из других сфер доносили о том же.
У Ясенева в Архангельске было очень много ценных источников. Его в ФСБ считали мастером вербовки. Более того, позже он узнал, что расстрел на трассе машины Тимакова – тоже дело рук Жогина. Организовано и спланировано им. Но в «ауди» должен был сидеть он сам, Ясенев. Тут у Жогина впервые за всю его бытность «директором фирмы “Заря”» вышла промашка. Ну а Черемисин – это так, мелочь. Как Ясенев и предполагал, просто «черная метка». «Шутка профессора Мориарти».
Самое главное, Ясеневу удалось успешно завербовать двух фигурантов из цирка зверей Козочко. Это были Нарциссов-Флокс и Собакин-Дубов. Этакая сладкая гей-парочка. Они до сих пор скрывали свои интимные отношения, хотя уголовное наказание за мужеложство было уже давно отменено. Ведь и к власти пришли как раз извращенцы. Моральные и натуральные. Даже общественного порицания больше не было. А на Западе вообще, куда ни плюнь, попадешь либо в гомосексуалиста, либо в лесбиянку, либо в педофила.
Но эти «цветы жизни» по-прежнему стыдливо прятали свои интимные отношения. Просто, наверное, потому, что еще и ходили в церковь, исповедовались и врали богу. По привычке врать всем, всегда и во всем. Хотя, конечно, воцерковленными людьми, в полном смысле этого слова, не были. Даже близко не лежали. Лежать предпочитали в уютных гнездышках, а то и заковав партнера в наручники и вооружившись плеткой. Где педерастия, там и садомазохизм.
Ясенев не стал использовать это при вербовке. Просто намекнул, что про них все известно. Акцент сделал на махинациях в «Голден Ада». Уже готова статья в «Независимую газету», и сейчас только от него зависит, пойдет она в печать или нет. А это серьезно повредит их дальнейшему «служебному росту», и не на работе, а в тюрьме. «Петухов» на зоне по-прежнему не любят. Там традиционалисты – в этом отношении.
Анна Чернобурова действительно подготовила такую статью об «Афере века», со всеми фактами, подробностями, цифрами. Но Трегубов, по просьбе Ясенева, пока её придерживал. Она должна была выстрелить в нужное время. Короче говоря, Ясенев на пальцах объяснил Дубову-Флоксу, что цирку зверей приходит конец.
– За каждым из ваших приятелей по пятам ходят по шесть контрразведчиков с овчарками. Дано право стрелять на поражение.
Нарциссов-Флокс и Собакин-Дубов были трусливы, и они тотчас же выкинули белый флаг. Пленные дали письменное согласие на сотрудничество. У всех потенциальных источников, как учили Ясенева еще на Высших курсах КГБ, есть какие-то свои личные проблемы. А вербовщик их должен уметь использовать. И чем слабее человек, тем легче его завербовать. Это вообще не проблема. Поэтому сначала изучи человека, нарисуй для себя его психологический портрет, обозначь слабости, а после смело действуй. Легче всего вербовать женщин и неоформленных в умственном плане мужчин.
Информация от новых агентов полилась рекой. Все это на конспиративной квартире в Москве фиксировалось, записывалось на аудиокассеты для будущей доказательной базы. Ясенев придал своим новым источникам псевдонимы «Цветок» и «Дерево». А главное, они также дали исчерпывающую информацию на Жогина. Включая их сходку в «Бристоле».
Сам «профессор Мориарти» теперь исчез с горизонта. Перешел на нелегальное положение, как Ленин в Финском заливе, но его дыхание ощущалось всюду. Жогин по-прежнему держал в своем железном кулаке все нити управления в криминальном сообществе, и не только в нем. Клейкие лапки тарантула тянулись и к алмазному бизнесу, и ко всему прочему, связанному с налаживанием ювелирной продукции.
Это был серьезный противник. Ясенев понимал, что так просто Жогин не сдастся, не уступит никому свое с таким трудом завоеванное с начала 90-х годов царское кресло. Не эмигрирует, как Козочко или Банкетов. Не выйдет в отставку, как Ефимчук или Правдин. Нет, он будет сопротивляться до конца. Война на уничтожение объявлена, Ясенев принял «черную метку». Медоед против тарантула. Что ж, ладно.
В воздухе зазвучала тревожная фуга Баха. Штабы разрабатывали планы наступлений, готовясь к боевым действиям. А Земля продолжала крутиться, и на её магнитное поле влияла только Луна. Ну, немножечко и Бах тоже со своими бессмертными фугами.
…Ясенев, Демидов, Ряжский, Лоскутов и Пискарев в кабинете вице-губернатора решали один вопрос: Жогин. Где, что, когда, как. Проблема заключалась еще и в том, что в полиции у него имелись прикормленные люди, и доверять местным оперативникам было нельзя.
– Может быть, он уже давно убрался из города? – задал вопрос Демидов.
– Вряд ли, – отозвался Лоскутов. – Есть сведения, что он по-прежнему здесь.
– Но у него много лёжек, – добавил Пискарев. – А к тому же, что мы можем ему предъявить? Одни косвенные доказательства. Свидетелей и очевидцев нет. Улик тоже. А информация от источников в суде не аргумент. Адвокаты его вытащат, а он только посмеется.
– Тогда выход один, – сказал Ряжский. – Найти и грохнуть.
– Володя, что ты сегодня в себя вкурил? – спросил Ясенев. – Мы, чекисты, должны действовать только строго по закону. По правилам. Без отклонения ни на йоту. Мало нам дымового шлейфа с 30-х годов? Очнись.
– Как бы нам всем еще не пожалеть об этих правилах, – проворчал Ряжский. – Жогин живет по понятиям, а мы по закону. И что? Упс! Он даже сумасшедших к нам подсылает. Типа матроса с революционным наганом. Лучше бы с маузером в деревянной кобуре на боку. Или с винтовкой Мосина на плече. Будто смеется. А мы закованы в латы закона, как средневековые рыцари, вышедшие на турнир против вооруженного до зубов современным оружием терминатора.
– А ведь по-своему Владимир Валентинович прав, – согласился с Ряжским Пискарев. – Найти Жогина не трудно. Информаторы сольют его легко, на раз. Ну, примем в наручники, запрем в камеру, а через день милиция и адвокаты выпустят. Он хитрый и изворотливый. Не Жогин, а Жопин. Руки чешутся его придушить.
– Тогда, если чешутся, как говорит наш неподражаемый косноязычный острослов Черномырдин, чешите в другом месте, – отозвался Ясенев.
– А я поддерживаю Александра Петровича, – сказал Лоскутов. – Не в смысле, что надо чесаться, где попало, а в том, что чекисту падать вниз лицом негоже.
…Осенью начались выборы губернатора Архангельской области. В один из сентябрьских дней к гостинице «Бристоль» подошла седовласая старушка с хозяйственной сумкой в руке. Одета бедно, но в чистое и аккуратное.
– Мне бы повидать Ясеня, – сказала она двум охранникам на ресепшене, прочитав фамилию вице-губернатора по бумажке.
– Зачем тебе, старая? – грубовато спросил один из них. – Шла бы отсюда. Здесь приличные люди. А ты воздух портишь. Даже фамилию правильно назвать не можешь.