– Раньше это тебя устраивало, – возразил отец, но, кажется, он был доволен.
– Знаю. Но мы раньше не вели подобных войн.
– Мы и прежде воевали.
– В Бариньяне. Знаю, отец. Эта война кажется мне… более весомой. – Он повторял слово, над которым его брат посмеялся бы.
Отец снял очки, которые обычно надевал для чтения. Некоторое время смотрел на своего младшего сына, вызывавшего лишь разочарование, а потом его губы дрогнули почти в улыбке. Отец указал на другой письменный стол:
– Там лежат копии приказов нашим войскам. Прочти их, потом поделись со мной своими мыслями. Это… это мне нравится, сын.
Он не говорил таких слов с… ну, наверное, никогда не говорил, подумал Антенами.
Он опасался, что документы окажутся длинными и непонятными, но все было понятно, и в любом случае он искал конкретное название.
Фолько выступал из Акорси и по главным дорогам направлялся к Бискио. Он не должен был заезжать в Фиренту, его маршрут пролегал южнее. Возможно, он пересечется с маршрутом Теобальдо Монтиколы, а может, и нет.
Фолько писал, что не станет затевать сражение, но, если это произойдет и если правильно выбрать место боя, он сможет победить в открытом сражении и лишить Бискио идущего на помощь войска до того, как оно попадет туда.
Конечно, крупное сражение между этими двумя противниками будет не просто тактической стычкой. Даже Антенами это понимал.
Он попытался представить его себе.
Если такая встреча не состоится, писал Фолько, он предлагает соединить свои силы с войском Борифорте, который возглавляет их менее крупную армию, базирующуюся в Фиренте. Они вступят в бой с Монтиколой или возле Бискио, если военачальник противника выйдет из города, или начнут осаду, если он этого не сделает. Армия Монтиколы слишком велика, чтобы они могли атаковать город, но это означает, что придется кормить большое количество лишних ртов, и, возможно, голод вынудит неприятеля летом открыть ворота. В таком случае сражение все-таки состоится, и имеет большое значение то, на какой местности возле Бискио это произойдет, поэтому Фолько намеревался сам выбрать подходящее место.
Он просит уважаемых заказчиков высказать свое мнение, писал Фолько, но сам он считает, что следует действовать именно так.
Антенами Сарди одновременно хотелось и участвовать в таком сражении, и находиться от него как можно дальше.
Он просмотрел приложенные к письму документы. Это были подробные приказы для Ариберти Борифорте, который сопровождал их пушки. Антенами встречал этого человека много раз на протяжении зимы; тот часто посещал бордели высокого класса. Сарди явно платили ему достаточно денег.
Приказы для Борифорте были уже подписаны – а значит, одобрены – Пьеро Сарди. Борифорте скоро следовало отправиться на юг и до начала осады согнать жителей окрестных деревень в Бискио. По-видимому, предполагалось, что Фолько будет вести осаду Бискио всю весну и лето, и к концу этого срока в городе начнется голод, или же Монтикола выйдет, чтобы сражаться.
Была надежда, что город сдастся раньше. Монтикола мог сдаться или заключить договор об уходе своей армии и бросить Бискио на произвол судьбы. Наемники часто так поступали.
Во втором наборе распоряжений Антенами нашел то, что искал. Фолько писал, что не следует нападать и грабить деревни и городки между двумя воюющими крупными городами. Те, кто платит налоги Бискио, будут платить их Фиренте после победы. Ради этого, собственно, все и затевалось. Кроме того, все еще помнили ужасы, последовавшие за осадой Бариньяна, это было не так уж давно.
Насколько понимал Антенами, это означало, что маленькому городку Донди ничего не угрожает. Отцу нужно, чтобы горожане уцелели, чтобы они процветали и продолжали торговать и заниматься ремеслами, дабы платить налоги новому господину – возможно, уже этой осенью, если кампания пройдет успешно.
Антенами немного удивился, обнаружив, что ему все понятно. Он рискнул сказать об этом отцу и прибавил, что, в самом деле, нужно вести себя осторожнее с промежуточными поселениями. Желательно, чтобы эти люди были дружелюбно или, по крайней мере, не враждебно настроены по отношению к семейству Сарди, если им предстоит теперь подчиняться и платить налоги Фиренте.
Отец снова снял очки и энергично кивнул:
– Именно так. Мы совершили ошибку в Бариньяне и дорого заплатили, чтобы все уладить. – Он не упомянул о гибели жителей во время разграбления города, но он бы этого и не стал делать.
Антенами спросил:
– Это была вина Фолько?
Отец передернул плечами:
– Он отдал приказ, да. Или можно сказать, что это моя вина.
– Едва ли, отец! – возразил Антенами.
– Нет. Нет. Я нанял его и заплатил ему, поэтому… Но ошибку допустил младший командир, Массато, когда солдаты уже были в городе. Фолько доверил ему охрану порядка, но Массато это не удалось, или же он предпочел не выполнить приказ, чтобы угодить своим людям.
– Что с ним случилось? Где он?
– Похоронен, – ответил Пьеро Сарди. – Он угождал не тем людям.
У отца имелась особенная улыбка, совсем не приятная. Именно ее он только что изобразил. В мире, полном умных людей, Пьеро многие считали самым проницательным. Потом Сарди-старший прибавил:
– Фолько д’Акорси так и живет по сегодняшний день с чувством вины за ту жестокость.
– Это его слабость? – Антенами сам себя удивил этим вопросом.
Пьеро тоже удивился и внимательно посмотрел на младшего сына.
– Знаешь, – сказал он, – это возможно. – Он снова надел очки и что-то записал.
Послышались шаги. Антенами обернулся – вошел его брат. Версано кивнул отцу, словно не замечая Антенами. А вот Пьеро Сарди продолжал смотреть на младшего сына, сняв очки. Затем спросил:
– Хотел бы ты сопровождать Борифорте? Нам нужен представитель от города, чиновник, который будет присылать отчеты и заниматься доставкой продовольствия. Ты мог бы взять это на себя.
– Мой брат? – быстро спросил Версано. Он явно был изумлен.
– Я был бы польщен вашим доверием, – сказал Антенами, глядя только на отца.
Потом, вспоминая эту сцену, он осознал, что ответил так по разным причинам, но во многом из-за восклицания Версано.
Антенами не очень хорошо представлял себе, какие задачи выполняет городской чиновник в войске наемников, но его обязанности оказались не такими уж трудными. Он не понимал, почему раньше считал, что все так сложно.
Он взял Филларо в качестве основного коня – нужно было иметь трех лошадей – и дюжину личных охранников и слуг.
Они выступили в поход через неделю по той же извилистой дороге, по которой он ехал годом раньше по направлению к Бискио, среди зелени, под пение птиц. Позже летняя жара высушит траву и цветы, но сейчас они были прекрасны. Антенами видел мужчин и женщин, работающих на полях у дороги, и думал о том, почему весна для многих означает войну и смерть, а не возрождение жизни? Эта мысль тоже была для него новой.
В первый вечер он пригласил Борифорте поужинать вместе. Антенами отпустил шутку насчет того, что у командира имя одной из Святых Мучениц, только в мужском варианте, но наемника она, похоже, не позабавила. Вероятно, он слишком часто ее слышал. Впрочем, это не имело значения. Антенами заговорил о приказах, чтобы еще раз все повторить. Он подчеркнул, что, как только они покинут земли, принадлежащие Фиренте, и достигнут земель Бискио, следует гнать перед собой фермеров, но нельзя трогать ни одного городка или поселения на их пути по причинам, изложенным ранее.
Антенами заметил, что при этих словах лицо Ариберти Борифорте помрачнело. Сарди мысленно спросил себя, не становится ли он человеком, который все замечает.
– Мы должны принимать подобные решения, основываясь на обстоятельствах, – сказал командир и отпил вина. – Именно так учат поступать солдат.
Антенами молча кивнул и подумал: возможно, это хорошо, что я здесь.
После ужина, когда Борифорте уже уходил, Антенами спросил как бы мимоходом, не знает ли он, где похоронен Чиотто Массато – наемник, который когда-то был на службе у семейства Сарди, и позаботились ли о его семье?
Борифорте ответил, что он не знает, но Антенами заметил, что выражение его лица стало задумчивым даже после немалого количества вина, выпитого командиром.
Прежде чем лечь спать, Сарди продиктовал письмо человеку, которого взял с собой для этой цели, умеющему грамотно писать и обладающему красивым почерком. Письмо он отправил брату с конным гонцом, а вторую копию в ту же ночь послал отцу; он поручил Версано получить подтверждение у Фолько д’Акорси, что города на их маршруте трогать не следует, и потом отослать это подтверждение Антенами.
Насколько мог вспомнить младший Сарди, он никогда раньше не давал Версано никаких поручений. Копия письма отцу гарантировала, что Версано действительно это сделает. Антенами чувствовал, что каждый день учится чему-то новому.
В эту ночь он спал на удивление крепко, хоть и провел ее в палатке на жесткой походной койке, и проснулся от пенья птиц с восходом солнца, готовый ко всему, что ждет его впереди.
Одним из дел, которыми занимались Старшие Дочери в крупных обителях, была переписка со многими, часто очень важными, лицами. Таким образом честолюбивая женщина могла сделать в обители неплохую карьеру. Женщина, которая стремилась управлять не только собственной жизнью, но и влиять на мир за любыми стенами, за какими бы только она ни оказалась – или выбрала сама, если это дочь герцога Мачеры, обладающая такой привилегией.
Адрия не знала, будет ли она назначена Старшей Дочерью сразу по приезде в обитель (молодость необязательно служила помехой этому, бывали такие прецеденты). Она даже не была уверена, что хочет ею быть. Сначала нужно было многое узнать о власти, многому научиться, точно так же, как она училась у Фолько и своей тетушки (и у своих родителей, откровенно говоря, хотя она и сердилась на них).
Сильная, умная женщина – возможно, уже немолодая, – руководящая обителью; женщина, за которой можно наблюдать и у которой можно учиться, – вот ее собственный идеал. Пожертвование, которое сделает ее отец (он ведь сэкономит на ее приданом, в конце концов) может гарантировать, что она явится туда исключительно в качестве преемницы такой женщины.