– Рит, а представь меня папе, – ляпнул сдуру, расслабившись и бездумно перебирая темно-каштановые с алым отливом пряди волос, и перестал дышать, шумно втянув воздух.
– Ты переводишь наши отношения на новый уровень? – заливисто рассмеялась девушка, не поднимая глаз. А зря, потому что в глубине моих бушевал неистовый шторм.
– Ты ведь с моей мамой знакома, – привел рациональный аргумент, а под ребрами кольнуло чувством вины и жгучим раскаянием.
– А почему, собственно, нет? – какая-то идея осенила Риту, потому что она резко вскочила на ноги и потянула меня наверх. – Собирайся!
– Сейчас? – я ошалело осматривался по сторонам и проклинал никогда не державшийся за зубами язык, живущий отдельной от своего хозяина жизнью. – У меня одежда не подходящая. Первая встреча, а я как будто вагоны разгружал.
Попытался отмазаться и откатить ситуацию назад, но, судя по всему, Марго слишком понравилось мое предложение.
– Назвался груздем, – бросила она весело и, хитро сощурившись, уколола: – или испугался? Большой взрослый Антоша боится отца Бельской?
Забористо ругнулся, сдаваясь на милость деятельной шантажистке, влез в свои старые слегка потертые джинсы и двумя пальцами подцепил безнадежно помятую футболку.
– Погладишь? – подмигнул Марго, возвращая пущенную шпильку: – а то скажут, что твой кавалер – оборванец.
Глава 19
Марго
— Что ж, это был полный бардак,
со всех сторон. Вы согласны?
— Не знал, что у бардака есть стороны.
(с) к/ф «Сверхъестественное».
С привычной мне горячностью поспешила обвинить Антона, не допустив мысли, что дурацкий розыгрыш совсем не в его стиле. Во-первых, мужчина был явно умнее, чтобы так глупо спалиться, тем более что я сама оставила ему ключи от квартиры. Во-вторых, шансом сделать какую-нибудь гадость он не воспользовался, когда преспокойно вскрыл надежные, по заверениям охранной фирмы, замки. Ну и в довершение, будь он маньяком, прикопал бы мой хладный трупик в лесу после приема в честь дня рожденья вместо того, чтобы заняться с известной певичкой охренительным безудержным сексом.
Просила прощения у него так же рьяно, как и бросалась осуждающими речами, так что мы предсказуемо оказались на светло-бежевом ковре с длинным ворсом. Воздух постепенно возвращался в горевшие огнем легкие, а я устроилась на широкой груди Антона, неосознанно водя пальцами по смуглой коже. Ритм его пульса замедлился, а потом снова ускорился, подобно набирающему ход экспрессу, когда он попросил о знакомстве с моим отцом. Странно, но идея не вызвала внутреннего отторжения – не имела привычки представлять родителю ухажеров тем более, что менялись они у меня чуть чаще, чем любимый оттенок губной помады.
Велела Серову собираться, а сама уже прокручивала в голове реакцию публики, когда мы с Антоном появимся на торжестве у Грацинских – Виктор Михайлович сегодня справлял пятидесятилетие, о чем я благополучно запамятовала сначала из-за треклятой записки, а потом из-за бурного примирения, последовавшего за несостоявшейся ссорой.
Пока я отутюживала помятую нами же футболку, Антон деловито распахнул окно, в которое выбросил и бордовую розу, свидетельницу моего небольшого, но неприятного приступа паники, и подаренный Эрнестом букет. Не пикнула даже и слова возражения: терпеть не могла дурманящие лилии с тяжелым сладковатым запахом. Жалости к безвинно отправившимся в путешествие в один конец цветам не испытывала, все равно планировала сказать горничной их вынести.
– Не люблю лилии, – пояснил он, встретившись с моим внимательно изучающим его персону взглядом.
– Я тоже, – прыснула от смеха и подняла большой палец вверх, поддерживая его инициативу.
Меня так часто поливали помоями в газетах и приписывали всякие небылицы, которых я не совершала, что иногда я нагло эксплуатировала нарисованный эпатажный образ. Это примерной девочке Рите нельзя опаздывать на семейные мероприятия, а вот склонная раздуть скандал на пустом месте Бельская может себе позволить прибыть на праздник тогда, когда ей заблагорассудится.
– Привет, мальчики, – скопировала интонацию Марго Робби из разгромленного критиками фильма*[1] и уставилась на двух мордоворотов, нещадно потеющих под палящим солнцем в черных костюмах, совершенно не подходящих их не обремененным лишним интеллектом лицам.
Была бы их воля, они бы и на порог не пустили пигалицу в открывающей одно плечо белой хулиганке с черным черепом на груди, украшенным розовыми стразами, и свободно болтающихся на бедрах черных джинсах с огромной дырой на правом колене. Как минимум, теперь простой прикид Антона смотрелся более чем цивилизованно на моем фоне. Так вот, вместо того чтобы спустить меня с высокой лестницы из белого мрамора, качкам пришлось оскалить вымученные неимоверными усилиями улыбки и распахнуть дверь перед носом «дорогих» гостей.
– Рит, ты специально нарываешься? – негромко на ухо поинтересовался Серов, во все глаза рассматривавший богато, но безвкусно обставленную гостиную, пока я с упорством маленького танкера тащила его на задний двор.
– Что, если и так? Грех не поиздеваться над кучкой самодовольных снобов. Смешно, наверное, звучит из уст избалованной девчонки из их круга, да? – почувствовала, как пальцы, придерживавшие меня за локоть, дрогнули.
– Ты не такая, – с жаром произнес спутник, прижав меня к себе крепко на пару секунд и невесомо коснувшись губами виска. После недолго молчания Антон взволнованно обронил: – а если я не понравлюсь твоему отцу?
– Расслабься, – расхохоталась во весь голос, не переживая, что нас кто-то услышит. – Я разбила его любимый китайский сервиз, утопила макбук, лишила плазмы в гостиной. А вещи последней любовницы и вовсе выкинула в бассейн, включая дорогущие туфли из последней коллекции Маноло, которые он для нее купил. Ты точно уверен, что хочешь знать весь список?
Антон рассмеялся со мной в унисон, снова сгреб меня в охапку и долго и нежно целовал так, что я и забыла, что мы находимся в особняке у Грацинских и вообще-то приехали поздравить Виктора Михайловича. Забралась пальцами под облегавшую мускулистое тело майку и начала с энтузиазмом исследовать горячую кожу, когда за спиной раздалось настойчивое покашливание. С огромным нежеланием оторвалась от даривших еще пару мгновений назад неземное наслаждение губ и с совершенно осоловевшим видом развернулась к бесцеремонно нарушившему наше уединение возмутителю спокойствия.
– Привет, па, – сдвинулась на полшага в сторону, не потрудившись стереть с лица счастливую улыбку. – Папа, это Антон. Антон – это мой папа.
– Владислав Вениаминович Бельский, – невозмутимо подсказал отец, дождавшись, пока Антон справится с первыми минутами неловкости и подойдет к нему ближе.
Мужчины скрепили знакомство сильным рукопожатием, а я даже порадовалась – по крайней мере, не придется ничего объяснять, подбирая правильные эпитеты, как представить Серова. «Парень» звучит как-то по-детски, «ухажер» – нелепо, для «любимого» еще рано, ну а «любовник» – слишком откровенно.
– И давно вы с Ритой встречаетесь? – начал допрос с пристрастием суровым тоном родитель.
– Папа, – поспешила вмешаться в грозящую выйти из-под контроля беседу, подошла ближе и встала между ними, оттеснив Антона на пару шагов назад. Глянула на отца так, как смотрела тогда, когда отчитывала за новую любовницу возраста младше меня. – Не начинай. Я уже большая девочка, это раз. Мы и так задержались в пробках, это два. Ну и пора уже принять участие в подношении даров Грацинскому старшему, это три.
По проступившим на сосредоточенном лице папы сомнениям можно было понять, что он ни капли не верит в наше с Антоном опоздание из-за затора на кольце и не существующих аварий. Однако расспросы завершились, толком не успев начаться, и мы втроем направились в сторону веселья, которое, судя по доносившейся из сада громкой музыке, было в самом разгаре.
________
*[1] – фильм режиссера Дэвида Эйра «Отряд самоубийц» про суперзлодеев, с Марго Робби (Харли Квинн) и Уиллом Смитом (Дэдшот) в главных ролях.
Глава 20
Марго
Такие девушки, как эта милашка,
способны вынуть твое наивное
сердечко, затушить об него окурок
и вернуть тебе, словно так оно и было.
(с) «Искус», Виктория Роа.
Над оформлением сада в особняке Грацинских явно потрудилась армия флористов, несколько декораторов и наверняка деятельная брюнетка во главе всего этого безобразия. Мне отчетливо представилось, как накануне стройная (обязательно с внушительным бюстом) распорядительница мероприятия в белой, как снег, классической блузке, черной юбке-карандаше чуть ниже колен, в черных туфлях на двенадцатисантиметровых шпильках воинственно размахивает айфоном последней модели, указывая, где должны располагаться гости и как надлежит разбить огромную палатку человек на сто.
Вернее, не палатку, а шатер из гладкой ткани нежно-лавандового цвета. На каком расстоянии друг от друга повесить люстры, заключенные в расписные конструкции, подозрительно напоминающие бабушкин старый абажур. Сколько метров гирлянды достаточно, чтобы украсить пространство под крышей из атласа. Как лучше всего расставить круглые столы и стулья с плетеными спинками, какие букеты скомпоновать для прозрачных вазонов с серебряным ободком и …. В общем, список можно продолжать до бесконечности.
Слева от входа в раскинувшийся шатер возвышалась традиционная пирамида из бокалов с шампанским – мы пропустили феерическое зрелище, когда официант в белом фраке с черной бабочкой на шее, заложив одну руку за спину, горделиво разливает жидкость в фужеры с сухим льдом и коктейльной вишенкой на дне. Сцапала для себя одну порцию игристого – должно же хоть что-то радовать на этом пафосном чванливом приеме.
– Бельская, – в спину прилетело злобное шипение, вряд ли способное оторвать меня от волшебных пузырьков, дразнивших нёбо. Я делала глоток за глотком, притопывая носком в такт мелодии Паганини, переработанный на современный лад, весьма недурно причем.