Плохое настроение Флер улетучилось. Она любила мать, правда, очень любила.
Дворец семьи Гримальди[19] представлял собой длинное каменное оштукатуренное здание с бесчисленными квадратными башенками, из-за которых, по мнению Белинды, оно напоминало исправительный дом. Флер, мало что видевшая в своей жизни, не была так категорична. Увидев гвардейцев в форме и в тропических шлемах, с накидками в красно-белую полоску, она быстро забыла про свое дурное настроение.
Белинда наблюдала за дочерью, которая металась в толпе туристов, залезала на старинную пушку, чтобы получше разглядеть яхты в море. У нее подступил комок к горлу. Это истинное дитя Флинна.
Та же необузданность, неугомонная жажда жизни, но в более мягком варианте.
Не раз Белинде хотелось выпалить Флер всю правду. Сказать, что ее отцом никак не мог быть Алексей Савагар, что ее настоящий отец — Эррол Флинн. Но страх заставлял молчать. Давно, еще на вершине холма, когда они с Алексеем смотрели на монастырь, Белинда поняла, что с ним нельзя спорить. Только однажды ей удалось его победить. Только один раз он почувствовал себя беспомощным, а не она. Когда родился Мишель.
Они вернулись в отель, Белинда налила себе двойной скотч, потом пошла принять душ, пока Флер мыла ноги. После неспешного ужина и еще одного скотча Белинда раскрыла газету, чтобы досмотреть, какие идут фильмы. Сейчас была очередь Флер выбирать. Девочка остановилась на американском вестерне с французскими субтитрами, Белинда любила Пола Ньюмена[20] , так что ей фильм тоже подходил.
Флер посмотрела уже половину фильма, когда Белинда тоже села перед экраном. Вдруг Флер оглянулась на мать, и та догадалась, что, наверное, сама того не заметив, что-то произнесла.
— Да, мама?
— Нет, нет, — с трудом проговорила Белинда. — Просто…
Этот мужчина…
Флер повернулась обратно к экрану, а потом снова оглянулась на мать, сощурившись.
Белинда изучала человека, только что вошедшего в салон, где Пол Ньюмен играл в покер. Казалось, это невозможно. Она понимала: этого не может быть. И все же…
Все последние годы, казалось, улетучились, растаяли как дым.
Это был Джеймс Дин.
Высокий, гибкий мужчина, нервно перебиравший ногами, словно не в силах был хоть минуту постоять на одном месте, с длинным узким лицом, будто выстроганным упрямой, точной рукой. Черты лица не правильные, заостренные, в них читалась не только надменность, но и уверенность в себе, которая приходит к человеку не сразу, а после долгих усилий. Камера наехала на него и показала крупным планом. Молодой, не больше двадцати трех лет, не так красив, как положено звезде. У него прямые каштановые волосы, длинный нос, узкий с горбинкой, надутые губы. Передний зуб слегка кривоват, с щербинкой. Печально-голубые глаза смотрели на Белинду спокойно.
Она поняла, он не похож на Джимми. Да, было какое-то отдаленное сходство, но он выше и не так красив. А вот впечатление от него то же самое. Именно оно захватило Белинду. Она увидела еще одного мятежника, человека, живущего по своим собственным правилам. Она задрожала.
Фильм кончился, а Белинда сидела не двигаясь, сжимая нетерпеливую руку Флер, глядя на бегущие по экрану титры. Его имя мелькнуло на синем фоне, в возбуждении Белинда прочла: Джейк Коранда…
Она восприняла его появление на экране как сигнал, посланный Джимми. Он предупреждал Белинду: рано терять надежду. Словно сам факт существования кого-то вроде Джейка Коранды доказывал реальность ее мечты. Мужчина отвечает за себя, а женщина — за себя. Джейк Коранда. Вероятно, каким-то странным образом Белинда еще может осуществить свою мечту.
Глава 7
Флер было шестнадцать лет, когда мальчики Шатильон-сюр-Сен обратили на нее внимание.
Она вышла из булочной, слизывая шоколадную глазурь с эклера, таявшую на июльской жаре, и капнула на юбку.
— Проклятие! — прошептала она.
Смешно, эти монашенки заставляли девочек надевать платье, выходя в город. Особенно в такую жару. Даже в легком и коротком, намного выше колен, ей было слишком жарко. Шея тоже взмокла. Флер перестала завязывать хвост и теперь носила волосы распущенными, закалывая с боков маленькими коричневыми пластиковыми заколками. Но сегодня было слишком жарко, поэтому она снова завязала хвост.
— Салют, куколка!
Она подняла глаза и вздернула измазанный шоколадом подбородок.
Трое мальчишек прохлаждались перед входом в аптеку, покуривая и слушая переносной транзистор, из которого несся голос Элтона Джона. Он пел «Крокодилий рок». Один парнишка загасил сигарету, вдавив ее носком ботинка в землю.
— Эй, куколка, что-то мы тебя здесь раньше не видели. — И мотнул головой в ее сторону.
Флер оглянулась через плечо посмотреть, кто из одноклассниц стоит у нее за спиной, а мальчишки рассмеялись. Потом один из них ткнул приятеля в бок, указывая на ее ноги.
— Погляди-ка, какие ножки!
Флер посмотрела вниз, желая понять, что с ней не так.
Капля шоколада упала на ремешок голубых кожаных туфель.
Она снова подняла глаза на мальчишек, и тот, что повыше, подмигнул ей. Она поняла вдруг, что они любовались ее ногами. Ее ногами.
— Как насчет свидания, куколка? — спросил он по-французски.
Свидание! О Боже. Флер уронила пирожное и побежала по улице, потом через мост, туда, где должны были встретиться все девочки. Светлые волосы развевались на ветру, словно роскошная грива, а мальчишки смеялись и свистели ей вслед.
Вернувшись в монастырь, Флер кинулась к себе в комнату и прилипла к зеркалу. Сегодня ей встретились те же самые мальчишки, которые обычно дразнили ее огородным пугалом. Так что же случилось? Лицо показалось прежним, все как было: широкие брови, зеленые глаза и рот от уха до уха. Ах да, она уже не росла, но куда же больше? В ней и так пять футов и одиннадцать с половиной дюймов. Правда, с зубов сняли пластины. Может, поэтому?
Не зная что и думать, она решила выбросить из головы эту встречу с мальчишками, но во время следующего выхода в город произошло то же самое. И самое удивительное, вскоре после этого и девочки стали смотреть на нее иначе. Теперь Флер не убегала, когда мальчишки ее окликали, она просто не смотрела в их сторону.
Август они с Белиндой провели на Миконосе, их любимом греческом острове. В первое утро, гуляя по берегу моря и наслаждаясь слепящим белым солнечным светом, который бывает только здесь и больше нигде, Флер рассказала про это матери.
— Так странно, Белинда. Я думала, они смеются надо мной.
Но когда я смотрю на них, у них такие лица… — Она пыталась найти слово поточнее, чтобы объяснить, но не находила.
Рассеянно Флер потянула вниз бикини цвета зеленого яблока, которое купила ей мать. Оно было до смешного маленькое, и девочка невольно старалась прикрыться старой выгоревшей оранжевой майкой. Белинда шагала рядом в полосатой тунике овсяного цвета.
Обе были босиком, на ногах Белинды блестел яркий, как и на руках, лак, единственным украшением Флер служил пластырь на мизинце, натертом новыми босоножками.
Белинда отпила «Кровавой Мери», которую она прихватила с собой.
— Когда ты смотришь на их лица, ты понимаешь, что мальчики над тобой не смеются. Так?
— Да, пожалуй:
— Бедная детка. Как тяжело больше не быть гадким утенком.
Да? Особенно если сама вбила себе в голову веру в это. — Белинда обняла Флер за талию, коснувшись бедром тела дочери. — Сколько лет я твержу тебе, что единственная твоя проблема — возраст. А ты никак не слушаешь. Ты очень упрямая. Веришь только в то, во что сама хочешь верить. И ничего не поделаешь, это у тебя в крови.
Интонация Белинды заставила Флер почувствовать, что, пожалуй, ей стоит гордиться своим упрямством. Девочка шлепнулась на песок и откинулась спиной на камень. Белинда осторожно села рядом. Флер спросила:
— Ты слышала когда-нибудь о книге «Любовь без страха»? У одной девочки она есть. Там есть глава, которая называется «Поцелуй любви». Ужасно. — Она пожала плечами. — Не представляю, как люди могут вытворять такое.
Белинда молчала.
Флер зарыла ноги в песок.
— Очень сомневаюсь, что мне когда-нибудь понравится секс.
Правда, Белинда. Я вообще никогда не выйду замуж. Терпеть не могу мужчин.
— Но ты еще не знаешь мужчин, дорогая, — усмехнулась Белинда. — Поверь мне, ты будешь чувствовать себя совершенно иначе, когда наконец выйдешь из этого захолустного монастыря.
— Вряд ли. А можно я возьму сигарету?
— Нет. Мужчины, детка, — это замечательно. Хорошие мужчины, конечно. Властные, сильные. Мужчины, что-то представляющие собой. Когда идешь под руку с таким мужчиной в ресторан, на тебя все смотрят. Ты ловишь обожание во взглядах. Ты понимаешь, что все считают тебя особенной женщиной: ведь ты сумела привлечь к себе такого мужчину.
Флер ощутила неловкость. Это звучало, как если бы… Она потянулась и сорвала пластырь с пальца на ноге.
— Ты вот так себя чувствуешь с Алексеем? И поэтому ты не хочешь с ним разводиться?
Белинда вздохнула, а потом подставила лицо солнцу.
— Деньги, дорогая. Я всегда тебе говорила. Боюсь, я не слишком талантлива и не смогу содержать нас с тобой.
Флер встала. Ей многое хотелось сказать, но она промолчала.
— Пойдем лучше обратно. Пока не слишком жарко, я бы покаталась.
— Эти твои лошади, — Белинда с интересом посмотрела на нее, — монашенкам действительно удалось провести тебя с их помощью?
Флер скорчила гримасу. Несколько лет назад монашенки, воспользовавшись ее любовью к лошадям, обхитрили ее. Они сказали, что если она будет прилично учиться, то днем по субботам ей разрешат кататься на лошади. За три месяца из отстающих она стала второй в классе. Связка розог перекочевала к другой непослушной девочке.
Флер довольно быстро поняла, что молодые люди на пляжах Миконоса ничем не отличаются от мальчишек Шатильон-сюр-Сен.