Выглядит эта машина как большой плоский ящик. в нем прорезаны окошечки, в которых появляются цифры. Под окошками – колесики. С помощью специальных рычажков эти колеса поворачиваются – щелк, щелк, щелк – а в окошечках ноль сменяется единицей, единица – двойкой, та – тройкой, и так далее. Когда первое колесо, соответствующее единицам, повернется десять раз, внутри машины срабатывает специальный механизм, зацепляя скрытое колесико, соответствующее десяткам. Оно поворачивается на одно деление, и уже во втором окошечке вместо нуля появляется единичка; в первом же окошечке – снова ноль.
Всего таких окошечек в машине Паскаля было шесть, то есть с ее помощью считать можно было до миллиона!
На самом деле задача была еще труднее, потому что второе колесо должно было поворачиваться не после десяти щелчков, а после двадцати. Третье же – после двенадцати. Дело в том, что во Франции одна большая денежная единица не всегда равнялась ста меньшим (как сейчас 1 евро равен 100 евроцентам). в 17 веке самой маленькой монетой была су. Двадцать су составляли один денье. А 12 денье – один ливр.
Но от чертежа до появления счетной машины был еще очень долгий и трудный путь.
На то, чтобы построить машину, ушло несколько лет. Ведь придумать механизм, заставляющий цифры меняться, – это было всего лишь полдела. Нужно было еще изготовить его. О станках, которые можно запрограммировать на выполнение любых операций, не мог мечтать даже выдумщик Блез Паскаль. Ему приходилось искать умелых рабочих и объяснять им, как должны выглядеть колеса, где нужно вырезать зубцы и как заставить эти зубцы в нужный момент цепляться друг за друга.
Где было взяться искусным мастерам в то время? Даже часы с маятником еще не были изобретены, а большинство людей в жизни не видело механизма сложнее телеги. Так что изобретателю, чтобы получить нужные детали, приходилось не только рисовать их и показывать работникам, но и самому то и дело браться за напильник и молоток.
Месяц проходил за месяцем, а Блез продолжал биться над созданием своей машины, у него ведь не было готовых инструкций, все приходилось придумывать на ходу. Выточенные детали раз за разом оказывались не такими, как нужно. Он строил машину – и снова ее разбирал, потому что она работала не так, как ему хотелось.
Для своих колесиков и шестеренок он пробовал разные материалы: не только различные металлы, но и дерево, и даже слоновую кость. Позже Блез напишет, что созданные им механизмы были сделаны «одни из прямых стержней или пластинок, другие из кривых, иные с помощью цепей; одни с концентрическими зубчатыми колесами, другие с эксцентриками; одни – движущиеся по прямой линии, другие – круговым образом; одни в форме конусов, другие в форме цилиндров, а иные – совсем отличные от этих либо по материалу, либо по фигуре, либо по движению».
Трудно было найти рабочих, которые могли бы справиться с такой сложной задачей. А когда Блез наконец нашел толкового помощника, умелого часовщика, этот хитрец решил… украсть изобретение Паскаля! Он построил машину, до мелочей похожую на паскалеву. Колеса были отшлифованы до блеска, латунные бока сверкали… Было лишь одно отличие – она не могла считать. Ведь строил ее не математик, и колесики внутри крутились без всякого смысла. И все равно нашелся богатый простофиля, который купил ее для своей коллекции диковинок.
Этот случай ужасно расстроил Блеза. Мало того, что его идею чуть не украли. Так ведь теперь люди, чего доброго, могут подумать, что он занимается какой-то ерундой! Он уже был готов бросить свою машину.
Но знакомые отца уже давно с интересом следили за его работой. Они поддержали юношу. Нельзя сдаваться, когда цель так близка!
Кто-то из друзей Этьена даже рассказал о работе Паскаля одному из первых лиц Франции – канцлеру Сегье. Канцлер был очень влиятельным человеком – больше власти было лишь у короля и у кардинала Ришелье. При этом он интересовался наукой, владел огромной библиотекой – наверное, лучшей во всей стране. Идея Блеза его восхитила. Он вызвал изобретателя к себе, расспросил обо всем и лично велел молодому человеку продолжать работу над невиданным механизмом.
Конечно, Блезу было лестно, что такой знатный и занятой человек обратил внимание на его работу. и юноша с новой энергией взялся совершенствовать свою машину.
В 1645 году работа была закончена. Но Блезу было мало того, что машина работает: он хотел убедиться в ее надежности. Поэтому готовую модель погрузили на тряскую телегу и стали возить по мощенным булыжником дорогам, чтобы испытать на прочность. Так машина проехала 250 лье (больше тысячи километров!) – и с честью выдержала это испытание. Ни одна мельчайшая деталь, из которых состоял механизм, не сломалась и не разболталась.
Пять лет упорной работы – и Блез наконец готов представить свое изобретение всему миру. Он сам написал инструкцию к машине. Теперь даже тот, кто ничего не понимает в математике, мог легко и быстро складывать самые большие числа. А что уж говорить об Этьене Паскале, которому счетная машина стала верной помощницей в работе! Теперь он мог обойтись без жетонов и считать гораздо быстрее.
Неизвестно, чему Этьен радовался больше: тому, что расчеты стали двигаться скорее, или успеху сына. Отточенный ум Блеза, закаленный в спорах с лучшими математиками; его настойчивость и уверенность в успехе; его смелость, позволившая придумать машину, о которой никто во Франции не мог и мечтать, – все это в большой степени было заслугой его отца. Этьен мог по праву гордиться сыном и его удивительным изобретением.
Счетная машина Блеза, которую назвали «паскалевым колесом» или «Паскалиной», быстро стала известна не только во Франции, но и за ее пределами. Ею заинтересовались богачи и аристократы. По просьбе канцлера Сегье французский король выдал Блезу патент. Этим документом Паскаль признавался единственным автором счетной машины. Любому другому под угрозой большого штрафа запрещалось даже пытаться создать что-то подобное. Польская королева попросила прислать ей две «Паскалины». Еще одну машину Паскаль послал шведской королеве, известной покровительнице ученых. А несколько известных французских поэтов даже написали стихи, в которых восхваляли молодого изобретателя.
Куда переехала семья Паскалей по милости кардинала Ришелье? Как это отразилось на обучении Блеза? Чем он теперь занимался?
Каким образом Паскаль решил помочь своему отцу? С какими трудностями он столкнулся?
Что помогло нашему герою не опустить руки, а продолжать работать над своим изобретением?
Глава шестая, в которой Блез начинает сомневаться в науке
Руан, столица Нормандии, где жили Паскали, был богатым портовым городом. По количеству населения он уступал только Парижу, Марселю и Лиону. Руан стоит на берегу Сены, недалеко от ее впадения в пролив Ла-Манш, который отделяет континентальную Европу от Британских островов. Поэтому здесь всегда шла бойкая торговля: из Руана в Англию везли французские вина, сыры и ткани, а в Руан доставляли товары со всего света. Здесь их перегружали на речные суда или телеги и отправляли в столицу и другие города.
Известен Руан и печальными событиями: во время Столетней войны он был захвачен англичанами, и именно здесь, на рыночной площади, за 200 лет до рождения Блеза Паскаля судили и казнили французскую героиню Жанну д’Арк.
Погода в Нормандии очень переменчивая. Даже летом небо может в любой момент нахмуриться и пролиться дождем. Что уж говорить о зимах, когда узкие улицы пронизывает холодный ветер, а с неба сыплется не то вода, не то лед.
В такой вот зимний вечер, отправившись по срочному делу, Этьен Паскаль поскользнулся и упал на улице. Да так неудачно, что сильно вывихнул бедро. Ему пришлось провести в постели несколько месяцев. А ухаживать за ним вызвали двух братьев – опытных костоправов. Они поселились в доме Паскалей и скоро сдружились и с Этьеном, и с его детьми.
Долгими зимними вечерами, коротая время у жарко горящего очага, братья-костоправы стали говорить с Паскалями о вере в Бога. Этьен не был особенно религиозен. Конечно, как и все, по праздникам он ходил в собор, возвышавшийся в центре Руана, и детям он всегда внушал уважение к христианской вере. Но вообще-то в доме Паскалей редко говорили о Боге – куда реже, чем о математике.
У Блеза разговоры с костоправами вызывали воспоминания о матери. Хрупкая и нежная Антуанетта часто водила его и Жильберту в церковь, учила молиться, рассказывала истории из Библии. И теперь его ум, привыкший к точности математических доказательств, начал обращаться к вопросам веры. Все в их семье считают себя христианами – но выполняют ли они заповеди? Следуют ли установленным церковью правилам? Готовы ли отказаться от земных удовольствий ради вечной жизни на небесах?
Кроме того, Блез стал размышлять о смысле жизни. До сих пор больше всего на свете его интересовала наука. Он жадно набрасывался на самые сложные и запутанные задачи. Чуть ли не единственным удовольствием для него была радость познания.
Теперь же он задумался о своей жизни и о том, что он делает для людей. Да, он построил машину, которая помогла отцу в работе. Но ведь вокруг столько людей, которые нуждаются просто в куске хлеба! Его мать раздавала деньги бедным, навещала больных, а он, Блез, их даже не замечает.
При этом сам Блез очень хорошо знал, что такое болезни и страдания. Его слабое здоровье постоянно напоминало себе. Напряженная работа над созданием счетной машины, бессонные ночи и неотступные размышления еще сильнее ухудшили его состояние. Позже Жильберта вспоминала слова брата о том, что после 18 лет он ни одного дня не чувствовал себя здоровым.
И вот впервые в жизни Блез Паскаль начал сомневаться в науке. Почитав труды религиозных мыслителей, он нашел в них рассуждения о трех страстях, которые уводят человека от Бога.
Первая – страсть к удовольствиям. Она Блезу почти незнакома: он привык к скромной пище и неброской одежде, развлечениям он предпочитает работу и учебу.