Волосы Арсения пахли сладковато с примесью ванильных и лимонных оттенков. Лина поморщилась.
Откинула одеяло, подошла к окну. Невский проспект не спал. Дождь не мешал ему жить полноценно: петь, танцевать, пить. Транспорта меньше, чем днем. Зато гонщиков добавилось.
На середину дороги вышел парень. Сел на разделительную полосу.
Явно блогер. Позирует. Слабоумие и отвага. Как у некросадиста. Ему нельзя проиграть.
Арсений наблюдал за ней. Она не стеснялась наготы, повернулась:
— А ты знаешь, что меня называют Коброй?
У него большой улыбчивый рот. Засмеялся. Откинул одеяло.
Лина прикусила нижнюю губу — выступила кровь: после кастинга скандальный блогер выложил фотографии инсталляций. В СМИ вышла статья «Месть любовника Моны Лизы».
Есть плюс: изолировали 13 женщин, похожих на Джоконду. Мужчин-двойников и беременную отправили домой.
— Блогеру снимки подкинули. Отпечатков нет. — Помощник положил документы на стол. — Указания будут?
— По владельцам?
— Собственник один, центры оформлены на родственников.
— Кто покупал обои?
— Блондинка. Снимки — в папке. Она же ходила к управляющим. И покупала одежду в секонд-хенде.
Кобра гипнотизировала снимки.
Блондинки соединились в один портрет переодетого мужчины в парике. Рост выше 180, тонкие черты лица, темные очки.
Судя по инсталляциям — образованный. И больной. Мотив? Демонстрация своей исключительности плюс некросадизм.
— У нас четвертый труп. Торговый центр «Золотое сечение». Инсталляция та же. Только жертва — мужчина. Он приходил на кастинг. У жертвы искусственные глаза…
Помощник кашлянул, тяжело вздохнул: не стал докладывать, что это он вычеркнул в версиях название центра «Золотое сечение». Послышался звук упавшего тела, крики. Связь оборвалась. У Лины похолодела спина, словно под кожей образовалась прослойка из студня.
— Ваш помощник в больнице. Анафилактический шок. У него аллергия на магнолию. Ветка была у ног трупа.
Лина сломала карандаш и бросила на пол.
— Почему жертва — мужчина? — Кобра смотрела не мигая — Арсений поежился.
— Существует версия, что под Джокондой Леонардо подразумевал своего ученика или себя.
— А «Золотое сечение»?
— Это термин Леонардо: означает такое деление отрезка на две части, когда большая…
— А проще?
— Это черты идеального. Когда мы на физическом уровне воспринимает красоту и баланс.
Лина взъерошила волосы Арсения. Поднялся сладковатый аромат. Он нежно притянул ее к себе и ласково произнес:
— Возможна пятая жертва: предполагается, что Мона Лиза была в положении. Об этом говорят сложенные на животе руки и накидка. Такие носили только беременные.
Внутри оборвалось и ухнуло вниз несуществующее дитя. Лина судорожно сглотнула, вспомнив отпущенную девушку с намечающимся животом.
Арсений посапывал, положив руки под щеку.
Кобра соскользнула с кровати. Выудила портмоне из внутреннего кармана пиджака. На первой странице — фотография девушки: волнистые волосы, две заколки в виде магнолий. Сердце не забилось. Холодная лапа ужаса сдавила его, как игрушку антистресс. Между когтистыми пальцами запульсировала красная плоть. На лбу выступила испарина.
В кармане пиджака нашла коробочку. Почему черная? Кольцо? Открыла: два глаза. Искусно сделанные, они вызвали у нее столбняк.
— Хочешь примерить? — Арсений обнял ее сзади, уперев нож в печень.
У Лины екнула селезенка. Холодный стержень застыл в желудке. Рот приоткрылся в немом крике.
— Не бойся: крови не будет, ты умрешь красиво, — прошептал возле уха Арсений.
— Снотворное? — во рту появился металлически-сладковатый вкус смерти. — Как у всех?
— Конечно. Ты уснешь в красивой позе.
— Я не беременна.
«И никогда уже не буду», — крикнуло внутри.
— Надеюсь.
— А инсталляция?
— Будет. Но другая. — Он поцеловал ее в шею, слегка укусил — она брезгливо поморщилась. — Ты похожа на нее — смотри.
На экране темноволосая девушка в приспущенном ажурном платье, с обнаженной грудью, спала. На руке — браслет из нескольких нитей белых мелких камней.
— XIX век? — Лина тянула время, стремительно ускользающее из ее жизни.
— Нет, картина современная. Художник модный, наш — питерский.
— Надеюсь, без магнолий?
— Я люблю магнолии. И Лиза любила магнолии…
— Мона Лиза?
— Моя Лиза… Она не смогла умереть красиво… И отец расстроился… — Арсений всхлипнул.
— Иди ко мне, мой мальчик… Люблю тебя… Братишка… — она вложила в слова всю нежность, на которую была способна. Змеиную нежность. Он уронил нож, опустился на колени, обнял ее за ноги:
— Лиза… Моя Лиза…
Она молниеносно вывернула ему руку — он жалобно вскрикнул.
— Меня называют Кобра, — прошептала Лина.
Ольга Жигалова. Возмездие (1 +1 = 39)
Око за око — и весь мир ослепнет.
Махатма Ганди
Двадцать лет каждую ночь один и тот же сон. Сон, который пожирает силы. Выкачивает энергию. Не дает жить.
…Карминовый рассвет. Тошнотворный запах гниющих водорослей. Хрупкое обнаженное тельце на берегу. И душераздирающий крик, потонувший в пучине безнадежности.
И снова утро в безликой, снятой на время квартире. Боже, дай мне силы!
Полина уже три часа как билась в истерике. Куда могла пойти дочь? Всех уже обзвонили. Морги. Больницы. Подруг. Лето — разве удержишь дома одиннадцатилетнюю девчонку?
Раздался звонок телефона. Непослушными руками она провела по экрану.
— Нашли? — и не узнала свой голос.
— Полина, не паникуй. Ее ищут. Милиция. Волонтеры. Соседи. — Муж старался успокоить.
— Я тоже…
— Тебе же сказали: будь дома. Может, сама явится.
— Хорошо, Макс. Я буду ждать, — поникла Полина.
«Сюда!» — раздался голос одного из волонтеров. Макс, раздирая руки кустарником, ринулся напролом к реке. На берегу лежала дочь. Маленькая и беззащитная. И он ничем уже не мог ей помочь.
Муж позвонил лишь под утро.
— Полина, Альки больше нет.
Она все уже поняла. Раненым зверем закричало пространство. Предметы стали терять очертания. Тело онемело. «Все возвращается», — мелькнуло где-то в тайниках мозга.
Капитан тяжело вздохнул. Отодвинул заявление. В который раз терпеливо объяснил:
— Утонула ваша девочка. Сама. Лучше за детьми надо смотреть, мамаша. Я очень сочувствую вашему горю, но в 11 лет отпустить одну на реку? Я вот свою не пускаю. Хотя уже 13.
Полина сидела как изваяние.
— Ее убили, — непослушными губами прошептала она. И подвинула заявление обратно.
— Воды наглоталась. Никаких следов насилия. И дело открывать нет никаких оснований. — Следователь был явно настроен против нерадивой матери. «Понарожают, — а потом времени для детей не находят. Яжематери, твою дивизию», — выругался он про себя. А вслух сказал: — Так что забирайте свое заявление обратно. Нет состава преступления.
Макс перебирал рюкзачок. Брал каждую вещь в руки. Долго держал: будто хотел впитать в себя теплоту рук дочери. По всему видно — купаться пошла. В купальнике была, да и парео в рюкзаке, очки темные. Но почему одна? Кукла. У Альки была целая коллекция. Он в них, конечно, не разбирался. А это что? Из кармана куклы торчала бумажка. «1 +1 = 39», — прочитал Макс. Почему 39? Хотя кто их поймет, девчонок.
— Полина, а где Алькина коллекция кукол?
— Ты что, с ума сошел, Макс? Какие куклы? — сорвалась жена.
— Да вот эту хотел положить. В рюкзачке была. — Он протянул ей куклу и почувствовал какой-то животный ужас. Полина смотрела на него помертвевшими глазами.
— Это не ее кукла. Аля собирает… собирала, — споткнулась она, — Art Squad, Арт-отряд — новую коллекцию кукол на тему искусства. А это Monster High. Такие были в моде лет двадцать назад, когда я была маленькой…
— Полина, ты сама как монстр: ни кровинки в лице. Может, скорую?
— Нет, дай воды…
Максим принес воду.
— Пей, — подал Полине.
— Макс, ее убили, — Максим еле успел подхватить оседающую на пол жену.
Капитан был растерян. За неделю это уже вторая девочка. И тоже утонула. Труп нашли там же. Дежавю. Куда смотрят родители?
Макс взглянул на телефон: все тот же незнакомый номер. Обычно он игнорировал такие звонки. Но что-то заставило ответить.
— Слушаю, — не успел он договорить, как взволнованный мужской голос с ходу выпалил:
— Только не бросайте трубку. Я знаю, что вы потеряли дочь…
Макс уже хотел отключиться, как услышал:
— Моя дочь тоже утонула… Вчера. И ее нашли на том же месте, что и вашу. Вы верите в совпадения?
— Нет, — выдавил Макс.
— Тогда записывайте адрес. Нужно поговорить.
— Диктуйте.
Они сидели в баре. Молодые еще, чуть за тридцать, мужчины. Такие разные, что, быть может, не случись эта трагедия, они никогда бы не встретились. Но горе сближает. И общий враг тоже. Они говорили уже больше двух часов. Бокалы с виски стояли перед ними нетронутыми.
— Глеб, а ты не думаешь, что мы беремся не за свое дело? — задумчиво спросил Макс, бесцельно щелкая зажигалкой. Огонь обжигал руки, но он не ощущал этого.
— А если это маньяк? И будут еще жертвы? — Глеб до боли в суставах хрустнул сцепленными пальцами.
— Наших девочек не вернешь. Что мне до других? — Макс отбросил зажигалку. Взял в руки бокал. С силой сдавил его в ладони. Глеб увидел, как из сжавшего стекло кулака поползли темно-красные змейки.
— Посмотри, — продолжил Макс, — я не чувствую боли. Самое страшное, что могло быть, — случилось.
— И убийца останется безнаказанным? — Глеб выругался, — да я жить не смогу. Мы просто обязаны его вычислить.
— Но у нас практически ничего нет, — Макс задумался. — Следователь уверен, что это трагическое совпадение.