3
Дубравин закрыл лицо ладонями и задумался. «Вчера объявили домашним, что после Нового года пойдем с Дусей в ЗАГС. Коля и Тоня потупились и сознались, что тоже решили пожениться. Получилось неловко. Как же отец и дочь будут одновременно свадьбы праздновать? Слово за слово, про деньги ляпнул».
— Видеть тебя не хочу! — вспыхнула, как порох, дочь.
Рассорились так, что Тоня собрала вещи и ушла к Бойцову. Ладно, взрослая, и с Николаем знакомы со школы.
После работы поехал мириться и дать отцовское благословение. Заскочил домой, а в почтовом ящике записка: «ВСЕ НЕВЕСТЫ УМРУТ». Буквы вырезаны из газет и наклеены на тетрадный лист. Волосы встали дыбом, даже шапка съехала. «Что за чертовщина? Шутка? Или…»
Помчался к начальнику милиции, а тот руками развел: «Этим никто заниматься не будет. У тебя, то суицид, то несчастный случай, то дурит кто-то. Из-за твоей Натальи я всю милицию на уши поставил, а мне полковника задержали. Сейчас перевод на повышение — на подписи у министра. Рисковать не хочу. Сам разберись со своими бабами».
Подъехал к дому Бойцовых. Посигналил. Вышел Коля.
— Здорово, зять! Ну-ка читай.
— Дурацкая шутка?
— Непохоже. За Тоню головой отвечаешь.
Думал всю ночь. Сашка хоть и врач, но где-то в верхних эшелонах МВД обосновался. Нашел старую записную книжку и рано утром позвонил Крючкову.
4
«Командирские» показали шесть. Нашарил блокнот на тумбочке, хотел записать сон. Передумал. «Чего писать? Увел армейский друг Васька мою любовь, увел, но не сберег». Встал, пошел на кухню. Набрал в чайник воды и чуть не расплескал. Утреннюю вязкую тишину разорвал резкий звонок межгорода.
— Крючков, слушаю.
— Здравствуй, Саня. Это Дубравин.
— Чего тебе?
— Нужна помощь.
— Да пошел ты.
— Клятву напомнить?
— Нет.
— Адрес давай — «Волгу» пришлю.
— Не надо, я на колесах.
— Жду.
Я повесил трубку и посмотрел на календарь: шесть дней до нового, 1986 года. Девять лет, два месяца и пятнадцать дней, как не стало Люды. Сборы были недолгими. Хорошо, залил накануне полный бак и припарковался прямо у подъезда. Похвалил себя за интуицию. «Нива» плавно тронулась и покатила по заснеженным улицам столицы. На трассе увидел на обочине голосующего мужика. «Взять попутчика?» Тормознул.
— Шеф, до Рязани подкинешь?
— Не заезжаю в Рязань.
— Ну, че ты. Подкинь, заплачу! Баба у меня рожает, позарез надо.
— Деньги не нужны, да и нет у тебя их, как, впрочем, и бабы. Не подходишь ты мне.
— Да ты че, друг, — удавка жгла Лехе пальцы и просилась в дело.
— Твои друзья в овраге лошадь доедают. Держи билет на трамвай, как дождешься — уезжай.
— Благодарю, благодарю от души! Господин-товарищ-барин, прошу покорно извинить.
Леха, которого блатной мир знал как Попутчика, не верил ушам — язык его нес лютую дичь, а он ничего не мог поделать. Вместо того, чтобы оторвать автомобильное зеркало, с подобострастием прикрыл дверь легковушки, доверху набитой хабаром. Когда лепила с прокруткой колес стартанул от обочины, Леха снял шапку, перекрестил удаляющуюся «Ниву», долго стоял с непокрытой головой и махал, махал вслед, словно провожал в дальний путь самого дорогого ему человека.
Мороз вернул Леху в отрезвляющую реальность. Он с опаской осмотрелся. Никого. Что это было, елки-блин-нафиг? Может, дело в сигаретах, которые подрезал у подвыпившего командировочного? Что за забористая дрянь? Защипало уши, и Леха закрыл их ладонями. В правой ладони зашуршало. Трамвайный билет. Где остановка? Билет интересный. Цветной, на трешницу похож. Леха поднес его ближе к глазам. Да это ж фантик от леденца! Ну, лепила, ну горазд зубы заговаривать! Расскажи кому — не поверят. Ну, попадись ты мне еще! И тут Леха понял, что не помнит, как выглядел водила приглянувшейся легковушки. Вот смертным боем его бей — не помнит. Мутный какой-то. Леха присел на кортаны, закурил. Сигареты как сигареты. Затянулся глубже, раз, другой. В висках застучало. Приспичило. Леха отвернулся от дороги, расстегнул ремень. Что это? В руках билась гадюка. Черная, холодная. Норовит выскользнуть и укусить. Ноги стали ватными. «Отпускать нельзя, цапнет. Души. Сожми ей горло. Сильней, еще сильней! Не нравится? Так тебе. Сдохни!»
Гадюка подыхать не собиралась. Осенило: «Брось ее как можно дальше». Швырнул. «Что, съела, тварь? Накося — выкуси! Не пальцем деланный!»
Леха подтянул штаны, посмотрел вниз, и его прошиб холодный пот. Из ботинок выползали маленькие змееныши. Скинул ботинки и побежал без оглядки. На бегу сунул руки в карманы полупальто. В левый рукав стремительно скользнуло что-то холодное, закрутилось спиралью, впилось в подмышку. «Это кара небесная! За все грехи. Ааа-а-а-а-а!»
Водитель бензовоза отчаянно жал на тормоз. Поздно заметил голого гражданина, выскочившего из сугроба и кинувшегося под колеса. Машина пошла юзом и приняла безумца под задние сдвоенные колеса.
5
Был соблазн срезать, но самая короткая дорога та, которую знаешь. Дозаправил бак до полного. Прикинул — ехать часа три. Дорога свободная, и я погрузился мыслями в прошлое.
Познакомился с Дубравиным в учебке, распределились в одну воинскую часть. Раз отвезли на «Буране» аккумуляторы полярникам. Начало мести, видимость нулевая. Дальше хуже — движок встал. Пошли пешком. Уж и метель прошла, а части нет. Мороз, темнота. В карманах неполная коробка спичек да по ножу на ремнях. Выбились из сил. Решили передохнуть среди торосов. Боялись уснуть, но разговаривать сил не было.
— Не спи — замерзнем, — растолкал меня Васька. — Нас искать будут?
— Уже. Скоро вертушка будет.
— Откуда знаешь?
— Связист говорил.
— Темнотища. Найдут?
— Да.
Шли с короткими остановками. Дубравин тянул меня за ремень. Потом и он выдохся. И тут мы услышали!
— Саня, вертушка! На нас идет.
Вертушка промчалась над нами и пошла дальше.
— Эй! Куда? Мы здесь!!!
— Щас заход построят и на посадку зайдут.
Вертушка повернула и стала галсировать, уходя все дальше вглубь материка.
— Баста, карапузики, — обреченно сказал Дубравин.
— Спички давай! Быстро! — я в одно движение скинул тулуп. — Прикрой!
Чиркаю спичку за спичкой, их все меньше. Потом взял все, что остались, и поджег-таки тулуп. Вертушка круто повернула и пошла со снижением прямо на нас.
Командир обещал порвать нас, но завтра, а сегодня — день рождения. Через час мы сидели в бане, пили с летчиками спирт. Поклялись помогать друг другу.
— Как догадались тулуп поджечь? — спросил после третьей штурман.
— Во сне видел, — ответил я.
Потом дембель, знакомство с Людой. Влюбился, а она — втюрилась в Ваську. Вышла за него замуж, родила детей. Разошлись пути-дорожки. Эх, Васька, что тебе еще надо было для счастья? Загулял, конь педальный. А Люда выпивать начала. Потом трагедия. Я в Афгане был, не проводил Люду в последний путь. Толку думать об этом, разбираться надо.
Дети выросли, а я их и не видел. Года три назад после показательного сеанса подходила девочка-студентка, так на Люду похожа. В ученицы просилась, большие деньги предлагала. Отказал. Как ее звали? Тася?
Лес подбирался к дороге. Пришлось энергично тормозить — на дорогу выскочил заяц. Хорошая примета.
6
Лесное. В самом центре контора. Вахтер проводил к директору. Встречает улыбчивая секретарша:
— Здравствуйте, Александр Александрович! Проходите…
Договорить не успела. Дверь кабинета распахнулась, и навстречу вышел крепкий моложавый мужчина.
— Здравствуй, Саша!
— Здравствуй, Василий, — смутился я.
— Проходи.
Дубравин прикрыл дверь, поставил чайник, достал шоколад, лимон и початую бутылку коньяка.
— Я не пью. Давай прямо к делу. Расскажи, что считаешь нужным. Спасти тебя могу только я. Не говори ничего, кроме правды. Поехали.
7
— Остановись, — прервал я Дубравина. — Слушай внимательно. Буду задавать вопросы. Отвечай кратко: да или нет.
— Дуся и секретарь, и художник при местном ДК?
— Да.
— Она училась с Тоней и жила в одной комнате?
— Да.
— В школе заикалась?
— Да.
— Перестала заикаться на первом курсе?
— Да.
— Кто вылечил?
— Профессор.
— Знаешь его?
— Нет.
— Тоня перешла на заочный по твоей просьбе?
— Да.
— Виновен в смерти Людмилы?
— Нет.
— Виновен в смерти Натальи?
— Нет.
— Кто написал записку?
— Не знаю.
— Перерыв. Надо подумать.
— Пообедаем у нас?
— Едем.
Крючков ел и нахваливал хозяйку. Познакомился с Виталиком. Копия Васьки.
Хотел увидеть Тоню, хотя бы на фото, но их не оказалось.
— Вася, как погибла Наталья?
— Поехали в контору. Все там.
8
Дубравин достал черный конверт с фотографиями. Я разложил снимки на столе. На снимках — погибшая Наталья. Красивая, на Люду похожа.
— Василий, вижу несколько фото у разветвленного дерева. С чем это связано?
— Это дерево желаний. Девочки иногда ходили туда, — Дубравин нахмурился. — На этом дереве Люда удавилась, а Наталья возле него замерзла.
— Мистика какая-то.
Я рассматривал посмертный снимок Натальи, стоящей у дерева.
— Кто нашел?
— Я.
— Бант в волосах был?
— Да.
— Следов, кроме твоих, не было?
— Я закричал — набежали люди.
— На лыжах?
— Да.
— Вот этот лыжный след куда вел?
— Метрах в ста кордон. Может туда.
— Проверяли?
— Со всех сторон подтянулись, затоптали.
— Будем вспоминать.
— Столько лет прошло.
— Ты знаешь, что я врач?
— Знаю. Мозгоправ?
— Психиатр, член экспертного совета при МВД. Согласен на сеанс гипноза?
— Да.
— Слушай мой голос, только мой голос…
Эпизод 1. Дубравин открыл дверцу кабины и уловил запах дыма. Спрыгнул, провалился в снег. Вернулся. Встал на лыжи, схватил лопату и устремился к избушке. Сбросил лыжи, воткнул их в снег у крыльца, распахнул дверь, шагнул, запнулся о лыжи и растянулся во весь рост. Когда очнулся — лыж внутри домика не было. Была Тоня. Заплаканная, с растрепанными волосами, опухшим от слез лицом. Живая!