Она редко вмешивалась в работу короля: либо Людовик сам спрашивал ее мнения, либо надо было спасать дело, которое она сама затевала.
Ее внешнее смирение в делах короля никого не обманывало, также как и ее скромность в официальных церемониях, когда она, номинально вторая светская дама невестки короля – до старшей дофины, «держала себя как самая заурядная придворная дама, и всегда занимала последние места… она обязательно уступала место, отступала везде перед дамами герцогского звания, даже просто знатными дамами, никогда не соглашаясь занять место впереди дам герцогского звания, когда они предлагали ей это, только с видом неохоты и благовоспитанности уступая настояниям дам прочего звания и во всех таких случаях выказывая всегда чрезвычайную вежливость, приветливость, обходительность, как особа, ни на что не претендующая, ничего на себя не напускающая».
Но вместе с тем все прекрасно знали, что во внутренней жизни двора она пользовалась всеми преимуществами королевы: так все с ней обращались. Она имела право сидеть в кресле при короле, его брате, его сыне, при английском королевском дворе и при всех прочих.
Так продолжалось не год и не два. Размеренность придворной жизни контрастировала с бурной жизнью во всем мире, во всей Европе. Но до Версаля донеслись лишь глухие сполохи. Отфильтрованные, они доходили до короля и еще более урезанные – до маркизы де Ментенон.
Единственной ее заботой был король. С возрастом его эгоизм и себялюбие стали приобретать угрожающий характер и смахивать на манию величия. Смерть сына, внука, его жены и их старшего внука, затем еще одного его правнука – все это влияло на его психику, на его характер, на его здоровье.
Франсуаза начала тяготиться им: он чаще бывал у нее, замкнувшись малым кругом общения (финансовые неурядицы, помноженные старческой скупостью, и стариковская нелюдимость короля обезлюдили Версаль). А она не знала, что с ним делать и как его забавлять.
И, наконец, 10 августа 1715 года Людовик заболел. Болезнь сразу приобрела тяжелый характер, больной впал в беспамятство. Надежд не было. Ментенон, утомленная королем и его болезнью, уехала в Сен-Сир. Король звал ее в бреду и выходя из него. И она вновь объявилась в Версале, изредка навещая больного, бывшего тридцать лет ее мужем.
Как только он умер, она уехала в Сен-Сир. У нее хватило ума считать, что с этого момента она умерла для света. Она не стала вмешиваться в борьбу за регентство и власть над малолетним королем, которую повели между собой зять Монтеспан герцог Орлеанский и ее сын, любимец Ментенон герцог Мэнский.
Герцог Орлеанский победил. И даже приехал сам засвидетельствовать почтение Франсуазе и подтвердить, что королевская пенсия в четыре тысячи ливров в месяц ей будет выплачиваться. Маркиза поблагодарила, ничем не выдав своего разочарования поражением герцога Мэнского, для которого она добилась у Людовика XIV так многого.
Она уже смирилась, что ей остался один Сен-Сир, который герцог Орлеанский также взял под свое покровительство.
Здесь она и прожила те три с лишним года, что отпустила ей еще судьба. Жила как строгая хозяйка Сен-Сира, во все вникая и всем руководя. Мало кого принимая у себя и никуда не выезжая.
Ее смерть 15 апреля 1719 года всех оставила равнодушными – ее время кончилось еще при ее жизни. Но осталось в полной красе и полной силе окружение, живущее жизнью и привычками, установками и обычаями двора, искателями любви и карьеры. Окружение, «делающее короля»…
В эпоху воинственного короля (как и в предыдущие переломные эпохи потрясений в государстве) немудрено, что ближайшие сторонники и сподвижники – это прежде всего военные. Дополнительным резоном их присутствия может служить еще и то, что мир еще недалеко ушел от идеологии и философии индивидуальной доблести, прежде всего – военной, от тех рыцарских времен, когда лишь профессиональный воин имел право голоса и возможность влиять и определять жизнь окружающего его мира.
И начать стоит с военного министра и великого канцлера Лувуа Франсуа Мишель Летелье (18.I.1641—16.VII.1691). Маркиз Лувуа, сын государственного секретаря военного министерства (т. е. военного министра). Отец выхлопотал у короля право передачи своей должности сыну по наследству. С ранних лет Лувуа готовился к ее занятию под руководством своего отца и маршала Тюренна.
В 1666 году Лувуа фактически стал военным министром, хотя эта должность до 1677 года пока еще оставалась за его отцом.
В продолжение 27 лет, до самой своей кончины, Лувуа неутомимо работал над огромной задачей коренной реорганизации французской армии. Одной из первых мер, проведенных военным министром, было ограничение продажи офицерских чинов. Одновременно Лувуа принял ряд мер по улучшению состава офицерского корпуса. По отношению к офицерам установлена была строгая дисциплина, особенно к представителям знатных родов. Этих офицеров Лувуа обязал всегда находиться при армии, предложив им выбирать одно из двух: быть царедворцами или офицерами.
В высшем командном составе Лувуа уничтожил правило, согласно которому служившие в одной армии генералы командовали ею поочередно по одному дню. Вместо этого были назначены командующие, имеющие старшинство.
Была точно установлена военная иерархия и создан корпус офицеров. Это дало возможность централизовать армию и ее управление и подчинить отдельные полки, сформированные владельцами офицерских патентов, вместе с королевской армией под общей властью короля.
Лувуа Франсуа Мишель Летелье. Художник Я-Ф. Вут
Не менее важными были меры Лувуа в области военной администрации. Они касались увеличения числа военных комиссаров, которым было поручено наблюдение за складами съестных припасов, арсеналами, литейными заводами, транспортами, конскими заводами и ремонтом, походными госпиталями и военными больницами; учреждения в пограничных городах магазинов для обеспечения армии в военное время (этим было положено начало «магазинной системе» продовольствия, давшей французской армии большие преимущества); замены мушкета кремневым ружьем в пехоте и карабином в кавалерии, введения штыка и ручных гранат, обучения пехоты ходьбе в ногу. Все эти меры сплотили и дисциплинировали французскую армию и выдвинули ее на первое место в Европе.
Численность французской армии в 1672 году была доведена до 300 тысяч человек. Вместе с тем Лувуа заботился о том, чтобы сделать французскую армию национальной. На каждый приход была возложена обязанность доставлять и снабжать всем необходимым несколько милиционеров, из которых было составлено 30 полков (всего до 25 тыс. человек). В кавалерии Лувуа организовал отряды гусар, драгунов и карабинеров, а шпагу заменил саблей.
Артиллерия при Лувуа стала одним из главных родов войск. Артиллерийские офицеры, прежде считавшиеся простыми подрядчиками, поставлявшими заказанное им число батарей, были причислены к военной иерархии, а сама артиллерия включена в состав армии.
Кроме работы по реорганизации французской армии, Лувуа вырабатывал во время войны Людовика XIV планы военных операций. Он руководил ими либо посредством детальнейших инструкций, крайне стеснявших командующих армиями, либо лично сопровождая короля на театр военных действий. Нередко это приводило к конфликтам с командующими армиями.
При ведении войны Лувуа не признавал ни малейшей пощады по отношению к побежденному противнику и рекомендовал насильственные действия даже против мирного населения.
Современники нередко обвиняли Лувуа в деспотических наклонностях. Однако часть этих обвинений можно отнести на счет тех крутых мер, которые Лувуа пускал в ход для искоренения злоупотреблений и введения в армии строгой дисциплины.
Будучи военным министром, Лувуа заведовал в то же время почтовыми сообщениями, а в 1683 году сменил Кольбера на посту министра искусств и промышленности.
Под конец жизни Лувуа попал в опалу у Людовика XIV, был близок к Бастилии, и лишь неожиданная смерть избавила его от нее.
Рядом сЛувуа всегда стояла плеяда известных военачальников короля, отличавшихся во всех битвах, которых было угодно подбросить им судьбе – на полях сражений или в альковах роскошных дам.
Так, Франсуа Фельяд (1613–1691) – в будущем маршал Франции (1675), пэр, участник войны с Фрондой (1648–1653) и 1‐й Нидерландской войны (1672–1678) – уже в ранней молодости проявил свою доблесть на поле битвы. В 1651 году он был ранен при Ретеле. В 1653 году находился при осадах Валансьенна и Ландресс, где попал в плен. При Аррасе Фельяду вновь довелось отличиться. В 1664 году Фельяд находился в корпусе Колиньи, направленном в Венгрию на помощь императору. Здесь он сражался при Сен-Готарде и в отсутствие Колиньи командовал французскими войсками, за что был произведен в генерал-лейтенанты, а Людовик XIV возвел его владение Роанез в герцогство. В 1667 году Фельяд участвовал в сражениях при Берге, Фюрне и Куртре.
В 1668 году во главе французских войск он отправился в Кандию на помощь венецианцам против верховного визиря Ахмета Кеприлю, однако так и не смог помочь осажденному турками городу. В 1672 году Людовик XIV назначил Фельяда командиром полка Королевской гвардии. Во время 1‐й Нидерландской войны Фельяд отличился в военных действиях против Голландии и Испании и оказал важные услуги при занятии в 1674 году Фронш-Конте. Его войска штурмом взяли Безансонскую цитадель и вынудили капитулировать Салин и Доль. В 1675 году Фельяд был сделан маршалом, а на следующий год назначен командующим французскими войсками во Фландрии. В 1678 году он был послан в Сицилию в качестве вице-короля острова и начальника его морских сил. В 1681 году Фельяд был назначен губернатором провинции Дофинэ.
Фельяду Париж обязан устройством площади Побед, в середине которой им был поставлен памятник Людовику XIV.
Еще один Франсуа – Франсуа Креки (1624–1687), герцог, маркиз де Марин, французский маршал (1668), участник Тридцатилетней войны (1618–1648), войн Фронды (1648–1659) – был сыном французского генерала Карла Креки, участника еще Тридцатилетней войны. В шестнадцатилетнем возрасте участвовал в осаде Арраса. За отличие в войне против Фронды в 1656 году произведен в генерал-лейтенанты. Был ранен при осаде Валансьенна в 1656 году. В сражении при Дюнкирхене в 1698 году командовал правым крылом французских войск.