– Доктор, друг мой, почему бы нам не пообедать – всего-то слегка подзаправиться? Еда, если ее можно так назвать, в этой мракобесной больнице чуть не свела меня в могилу.
– Послушайте, – сказал Роберт. – Если бы не эта мракобесная больница, вы были бы в могиле. И вы все еще можете там оказаться, если не побережете себя. Так что ложитесь.
– Великолепно. Я буду во всем повиноваться. Но сначала, доктор, одно предложение. Вы знаете, что я плантатор; я выращиваю сахарный тростник. Давайте, доктор, отведаем его дистиллята – ароматного, бодрящего – одним словом, рома.
– Ни в коем случае. Один бокал на закате, не больше.
– Замечательно, доктор. – На его морщинистом, оливкового цвета лице с глубоко посаженными маленькими кофейными глазками изобразилась дружелюбная улыбка. – Подаю в отставку. Где эта служанка О’Коннор, некрасивая, но верная и добрая?
– Она приедет на такси, – сказал Мюррей. – Проверю, не здесь ли уже.
Он вышел в коридор. Дефрис занял четыре каюты по правому борту: одну под спальню, другую, на носу, под гостиную, каюту для Мюррея, прямо на корме, и четвертую для медсестры О’Коннор. Роберт постучал в эту последнюю дверь. Ответа не последовало.
Он вышел на палубу. «Королева острова» была грузовым судном, в основном перевозившим фрукты на Карибские острова, в Венесуэлу и Бразилию и вдобавок лишь горстку пассажиров. Казалось, вокруг никого не было, и Мюррей почувствовал, что корабль как бы отдан им в полное распоряжение. Взглянув на часы, он увидел, что стрелки неприятно приблизились ко времени отплытия – к 15.00. Его охватило беспокойство, и в тот же момент он увидел, как сестра О’Коннор с чемоданом в руках спешит через портовый пакгауз. Когда она торопливо достигла трапа, он, вздрогнув, понял, что это была не О’Коннор. Мгновение спустя перед ним возникла запыхавшаяся сестра Бенчли.
– Вы! – сказал он. – Что вы здесь делаете?
– Сестра О’Коннор заболела. – Она едва переводила дыхание после бега. – Мне отменили отпуск и направили сюда вместо нее.
Роберт молча смотрел на нее, думая, что только этого ему не хватало. Затем он сказал:
– Найдите свою каюту – это номер двенадцать – и наденьте форму. Встретимся в каюте пациента, когда вы переоденетесь.
Мюррей остался на палубе, пока они не отчалили. Затем, когда буксиры начали выводить судно носом по течению на середину реки, он спустился к каютам. В коридоре навстречу ему из каюты Дефриса выскочил стюард. Войдя, Роберт увидел, как Александр Пакотил как раз наливает себе щедрую порцию дистиллята из сахарного тростника.
Не сделав попытки остановить Дефриса, он подождал, пока тот отсалютует ему стаканом и, причмокивая, опрокинет в себя ром. Затем, взяв бутылку, Мюррей швырнул ее в открытый иллюминатор.
Лицо Дефриса на несколько мгновений потемнело от прилившей крови. Он улыбнулся.
– Какой решительный жест! Просто блеск! Я в восторге. И все же… если не хотите, не пейте. Жаль так обходиться с дарами Господа.
Оба ели друг друга глазами в наступившей тишине.
– Давайте попробуем прояснить ситуацию между нами, мистер Дефрис, – сказал Роберт. – Моя работа состоит в том, чтобы проследить, как вы завершили свое лечение. Вы сидите на легкой диете, и вам разрешена лишь одна порция спиртного в день. В течение часа после обеда вы должны отдыхать лежа. Каждое утро вы принимаете дикумарол, и я вам делаю специальную инъекцию. И большую часть дня мне придется возиться с вашими анализами на свертываемость крови. Все это для вашего же блага, а не для моего. Так почему бы нам не посотрудничать?
– Ладно-ладно. В этом вы правы, доктор.
Раздался стук в дверь, и вошла Бенчли, выглядевшая особенно профессионально в своей хорошо накрахмаленной униформе.
– Это ваша новая медсестра, – сказал Мюррей Дефрису. – Миссис О’Коннор, к сожалению, не смогла с нами поехать.
Брови Александра радостно приподнялись.
– Но это – нежданное чудо. Как вас зовут, моя дорогая?
– Зовите ее просто сестрой, – отрезал Мюррей. Он подошел и пощупал у Дефриса пульс, который был не слишком хорошим. – Она уложит вас в постель и проследит, чтобы у вас была пинта обезжиренного молока, которое я сейчас закажу. – На пороге он повернулся к Бенчли. – Пожалуйста, прямо сейчас дайте ему сто миллиграммов глюкофитола.
Стюард в коридоре делал вид, что начищает латунь. Это был лайми[8], маленький заморыш в рваной белой куртке и с бледным лицом вечно голодного человека. Мюррей не мог на него сердиться – он почему-то вспомнил те дни, когда сам жил впроголодь.
– Как тебя зовут, стюард?
– Чиверс, сэр. Здесь меня зовут Скрабби[9].
– Хорошо, послушай, Скрабби. Для мистера Дефриса бар закрыт. Насовсем.
– Да, сэр. Я понятия не имел. Видите ли, он дал мне…
– Все в порядке, Скрабби. Отныне ты будешь работать на меня. Я прослежу, чтобы ты от этого не был внакладе.
Старший стюард был в своем офисе, и Мюррей объяснил ситуацию. Он чувствовал, что по крайней мере одну проблему держит под контролем. Но, несомненно, найдутся и другие. Он прошел на корму и с минуту постоял у поручней. Позади сквозь вечерний туман светились башни Манхэттена. Судно набирало скорость, начиная попирать серые океанские волны. На форпике шесть раз неторопливо ударили в судовой колокол – словно печальный звон по умершим разнесся над водой. Внезапно поднялся холодный ветер. Мюррея пробрала дрожь, и, невольно поежившись, он поспешил вниз.
Три дня спустя «Королева острова» уже была в глубоких синих водах под ослепительным, словно с глянцевой открытки, небом. Светило солнце, легкий ветерок ласкал щеку, вокруг судна резвились дельфины и летучие рыбы.
Настроение Мюррея тоже стало более радужным. Ему удалось установить для Дефриса твердый распорядок дня, и мало-помалу у него сложилось более корректное мнение о его подопечном. Александр хотя, безусловно, был трудным и привередливым пациентом, тем не менее обладал большим обаянием и чувством юмора. Возможно, именно это позволило ему поладить с Бенчли, которая была не против его подтруниваний.
– Доктор, – сказал Александр на третий день, – пока мы в пути, даже с друзьями можно помереть от скуки. Короче говоря, вы знакомы с игрой джин-рамми?
– Я играл в нее, – ответил Мюррей.
– Отлично! – оживился Дефрис. – Давайте развлечемся. Вызовите этого несусветного Скрабби.
То, что его пациент чем-то интересуется, Мюррей расценил как хороший признак – Дефрис мало выходил на палубу, и скука была явно ему не на пользу. Вскоре оба уже сидели за карточным столом, а перед ними лежали две новые колоды карт.
– Итак, Боб, ты позволишь называть тебя по имени?
В ответ вежливый поклон.
– Для разнообразия мы должны сделать ставку, – продолжил Дефрис, – небольшую, конечно. Скажем, четвертак?
Предложение было настолько нелепым, что Мюррей рассмеялся:
– Почему бы ее не удвоить?
Александр тоже засмеялся:
– Хорошо… превосходно. Я не из пугливых.
Он сдал карты, и игра началась. Мюррей сразу увидел, что Дефрис эксперт, но его собственные карты были на удивление хороши, и по окончании партии результаты мало разнились. Записав счет, Александр усмехнулся:
– Начало, доктор, не очень, но, как ни странно, в твою пользу.
– Отлично, – сказал Мюррей. – Теперь самое время для вашего главного события.
Он позвонил, и Скрабби принес высокий бокал с «Куба либре». Александр в приподнятом настроении сделал глоток, не отрывая взгляда от Мюррея.
– Должен признаться, доктор, твой режим – он приносит хорошие плоды. Я чувствую себя лучше; короче говоря, я предлагаю продолжить это питие.
– Вы имеете в виду, что иначе никак.
– Ах да, конечно. Ты меня понял. – Его губы дрогнули, казалось, он изо всех сил пытался сдержать какую-то внутреннюю судорогу. – Стюард, будь добр, открой тот буфет.
Скрабби метнулся к буфету и открыл дверцу. Последовало долгое молчание. В буфете стояло шесть полных бутылок ямайского рома. По лицу стюарда Мюррей понял, что тот ни при чем.
Дефрис улыбнулся:
– Доктор, прошу прощения. Но никто на свете никогда не брал верх над Александром Пакотилом Дефрисом. Это вопрос чести. А теперь выбрось их… утилизируй… отправь в пучину.
– Нет, – тихо произнес Мюррей. – На этот раз я готов вам поверить.
Александр одобрительно кивнул:
– Я счастлив, что завоевал твое доверие, потому что теперь я должен его оправдывать. Завтра, когда мы прибудем в Гавану, я ожидаю посетителя. Сеньор Фе, мой старый друг. Он поднимется на борт не более чем на полчаса – ты позволишь?
– Вы же не будете чудить, верно?
– Мой дорогой доктор! – развел руками Дефрис.
– Ну хорошо. Только не позволяйте ему расстраивать вас. А теперь расслабьтесь – надо измерить ваше давление. Держу пари, что оно опять поднялось.
Затем Мюррей вышел на палубу. Был чудесный вечер, прохладный после жаркого дня. Вокруг не было ни души. Внезапно он заметил Бенчли, укромно приютившуюся в кресле у передней лебедки. Было странно застать ее в таком состоянии – обычно в свободное время она прогуливалась по палубе, а легкий бриз развевал ее короткие светлые волосы. Само собой, Мюррей относился к ней официально и отстраненно, но сегодня вечером ему показалось, что, возможно, он был слишком суров с ней. Он остановился рядом. Какое-то мгновение она молчала. Затем, не отрывая взгляда от горизонта, сказала как бы в свое оправдание:
– Я решила посмотреть на закат перед своим дежурством. Капитан говорит, что здесь можно увидеть странное световое явление – зеленую вспышку, как он это назвал, – именно в тот момент, когда солнце исчезает.
– Похоже, они это говорят всем туристам.
– Возможно, – улыбнулась она.
Они обедали с капитаном и его помощниками, и ей перепадало изрядное количество шуток и острот.
– Не знаю насчет зеленой вспышки, – сказал Мюррей, – но разве я не слышал, как первый помощник предлагал вам прошлым вечером вместе полюбоваться луной?