а назад, когда мистер Дефрис отдыхал, люстра упала. К счастью, не на него, хотя совсем рядом.
Мадам все еще бормотала что-то сонное и бессвязное.
– Не лучше ли уложить ее в постель? – сказал Мюррей. – Я пришлю медсестру Бенчли в помощь.
Он поднялся в спальню Дефриса, которая выглядела как после взрыва. В потолке зияла рваная дыра, а внизу, на кушетке среди обломков штукатурки, лежала большая разбитая металлическая люстра. Бенчли и Дефрис стояли у окна, а старая Тиа Лючия подметала осколки.
– Ну, доктор, тут у нас некоторый беспорядок, – не без иронии произнес Александр с меньшим, чем обычно, хладнокровием.
Было видно, что он потрясен. Бенчли смотрела на упавшую люстру, у которой было круглое свинцовое основание, весившее, должно быть, добрых двести фунтов. Если бы такое упало на Дефриса, ему бы точно пришел конец.
– Вам повезло. – Это прозвучало глупо, но Роберт не мог придумать ничего другого.
– Да, я верю в свою звезду. – Дефрис сказал это серьезно, затем пожал плечами. – Кроме того, к счастью, я наделен вечной жаждой.
– Вы встали, чтобы выпить?
– Только сока папайи. Добродетель, как видите, была вознаграждена.
Мюррей продолжал разглядывать дыру в потолке.
– Рабочий, который установил это, проявил явную безответственность.
– Безответственность? Возможно. – Дефрис одарил его странной улыбкой. – С другой стороны, ты знаешь, что в настоящее время я не слишком популярен.
Роберт провел рукой по разбитой люстре. Потом он вспомнил, зачем пришел сюда.
– Мадам Дефрис очень расстроена. Не могли бы вы отпустить к ней сестру Бенчли на полчаса…
– Само собой – немедленно.
– Я еще вернусь, – сказал Мюррей, выходя в коридор вместе с Бенчли.
Они стояли в полутьме – закрытые ставни почти не пропускали свет. Ее лицо казалось маленьким и побелевшим, а губы были плотно сжаты.
– Вы были с ним, когда это случилось?
– Нет. Я услышала грохот и вбежала.
– Мне известно, что ему угрожают – и он в опасности. Тем не менее это мог быть несчастный случай.
– Неужели?
– Да, – рассуждал он. – Разве это не понятно – как можно быть уверенным, что он окажется под люстрой… как раз в тот момент, когда она упадет?
– Вполне можно было быть уверенным. – Ее чувства наконец взяли верх над ней. – Кто-то передвинул кушетку. Она всегда стояла у стены. Еще сегодня утром она была там – я могу поклясться. Сегодня, когда вы все обедали внизу, а я в своей комнате, кто-то передвинул кушетку прямо под люстру.
Бенчли развернулась и ушла, оставив его стоять в коридоре.
В ту ночь Мюррей проснулся весь в поту от необычного сна. В комнате, погруженной в кромешную тьму, казалось, раздается эхо тишины, и все же сквозь эту гулкую тишину доносились слабые шорохи, звук мягких шагов в коридоре. Некоторое время он лежал, напрягая слух. Затем, не в силах больше этого выносить, он раздвинул москитные занавески, встал и тихо открыл дверь.
В дальнем конце коридора горела свеча, и в ее слабом свете он увидел закутанную в плащ фигуру, медленно расхаживающую взад и вперед. Это была Тиа Люсия. Должно быть, она заметила его почти сразу, потому что, не прерывая своих монашьих шажков, торжественно и умиротворенно махнула рукой, дабы он вернулся в свою комнату.
Ближе к рассвету он погрузился в беспокойный сон, от которого проснулся, полный готовности действовать. Надо было как-то решать навалившиеся проблемы, и он все утро ломал над этим голову. Во второй половине дня ему удалось незаметно покинуть дом, он взял катер и добрался до Рейн-Мари.
В преддверии Марди Гра улицы были переполнены местными жителями. По городу бродили костюмированные группы танцоров, раскачиваясь и распевая под ритм барабанов. Толпы людей следовали за ними. Еще Мюррей обратил внимание на количество сотрудников службы безопасности, окруживших место вчерашнего происшествия. В серо-серебристой униформе, с короткими карабинами, перекинутыми через плечо, эти небольшого роста щеголеватые блюстители порядка стояли парами на каждом углу.
В кафе «Фонсека» посетителей было меньше, чем он ожидал. Он сел за единственный длинный стол и заказал черный кофе.
– Мистер Чарльз Каллаган здесь? – спросил Мюррей у бармена.
Мужчина огляделся по сторонам:
– Что-то его не видно. – Он осклабился в понимающей улыбке. – Но вы не волнуйтесь, мистер. Он появится.
И действительно, Роберт не пробыл там и десяти минут, как в дверях возникла высокая фигура, а затем направилась в сторону Мюррея. Каллаган сел к столу, вытянул ноги и молча вперил в Мюррея на удивление проницательный взгляд, который каким-то образом компенсировал припухлость его квадратного красноватого лица. Он был рыжеволосым, с коротко остриженной головой, светлыми бровями и рыжей щетиной на подбородке. На нем были футболка с большим вырезом на широкой груди, потрепанные брюки и стоптанные espadrilles[19].
– Меня зовут Мюррей, – начал Роберт.
– Знаю. Она мне говорила.
Последовала пауза.
– Что ты будешь пить?
– Местный яд – clairin.
Каллаган кивнул бармену, и тот принес ему порцию рома-сырца. Еще одна пауза, затем он сказал:
– Слушай, ты не знаешь, как выступили в прошлом сезоне «Грин-Бей Пэкерс»?
Мюррей покачал головой, и Чарльз был явно разочарован.
– Здесь самые свежие газеты двухмесячной давности.
– Интересуешься футболом?
Каллаган уставился на Мюррея:
– Ты хочешь сказать, что никогда не слышал обо мне? О «Кошмарном Каллагане»? На слуху у всей Америки три года подряд. Я тот парень, который выиграл со счетом пятьдесят – один против «Миссури» в последние пятнадцать секунд финальной четверти. Это, как писали, был самый зрелищный тачдаун, когда-либо забитый на кубке Ориндж Баул. – Терпеливо, как будто пытаясь вразумить собеседника, он закончил: – «Пэкерс» хотели заполучить меня, когда я бросил колледж. И я бы подписался, если бы не попал в эту дыру.
– Ты называешь это дырой?
– А как еще. Посмотри на меня. Я машу мачете два дня в неделю на тростниковых полях. В другие дни я работаю с подрывниками на шахте. Все остальное время торчу в этом баре. – Он сделал глоток, дабы подчеркнуть данный факт. – Учти, что поначалу все было хорошо. Когда мы приехали сюда, Нат и я, после того как сбежали и поженились в Майами, старик Дефрис дал мне работу на плантации. Это было просто здорово, если бы не одна вещь.
– Что именно? – спросил Мюррей.
– Мы жили в большом доме, со всей семьей. Звучит заманчиво, но именно это все и испортило. Мадам Дефрис – она с самого начала вонзила в меня свои когти. – Он сжал челюсти. – Но это еще не конец.
На первый взгляд Каллаган выглядел как бродяга, с голосом, как у пропойцы, но Роберт видел, что в нем было нечто большее. Его глаза могли наливаться кровью, но взгляд его был прямым и решительным. В нем ощущалось физическое здоровье, а в его плечах и квадратном подбородке, заросшем щетиной, чувствовалась воинственность. Даже в его тщеславии была какая-то привлекательная наивность. Подавшись вперед, Мюррей без обиняков попросил его рассказать о ситуации в Гранд-Лимбе.
С минуту Каллаган изучающе смотрел на Мюррея, затем сказал:
– Ты хочешь получить ответ на то, что я сам хотел бы знать. Но если есть ответ, его надо искать в мадам.
– Кто она?
– Она из старинного креольского рода – старинного и разорившегося. У нее не было ни цента, когда четыре года назад Дефрис женился на ней.
– Должно быть, теперь она богатая женщина.
– Богатая? – Он проницательно посмотрел на Роберта. – Конечно, от Дефриса несет богатством. Но, брат, он держит ее на крючке. Пару раз она срывалась с крючка. Однажды был большой скандал, связанный с молодым французом, посетившим наш остров. От Дефриса всего можно ожидать. Это глубокий омут. Возможно, он любит ее, возможно, иногда ненавидит. Так что же происходит? Он держит ее там, где считает нужным, – под колпаком.
Какое-то время Роберт молчал, пытаясь осмыслить услышанное.
– А что тогда с Анри? – спросил он наконец.
– Это дохлая рыба. Он просто засранец. Повсюду задолжал денег – ни дня в жизни не работал.
Повисло молчание. Мюррей никак не мог мысленно сформулировать последний вопрос. И все же собеседник, видимо, почувствовал это.
– Ты избегаешь Натали. Может, мне следовало сразу сказать, что она хорошо о тебе отзывалась.
Роберт, должно быть, слегка покраснел, потому что Каллаган улыбнулся и мягко сказал:
– Она мне самому нравится. Она отличается от других. Хороший человечек. Но эта банда погубит ее, если я не заберу ее у них.
– Может, для начала ты откажешься от этой гадости? – Мюррей качнул головой в сторону стакана на столе.
Теперь настала очередь Каллагана покраснеть.
– Я пью только для того, чтобы скоротать время. Могу пить, могу бросить.
– Каллаган, – сказал Мюррей, – почему бы тебе просто не забрать Натали и не смотаться отсюда с ней вдвоем навсегда?
– Я не против, приятель, но, даже если она согласна, это невозможно сделать – пока.
– Почему?
Левой рукой он достал из кармана футболки пакетик с махоркой, лизнул полоску рисовой бумаги и свернул сигарету.
– В этой банановой республике скоро начнутся неприятности. У нас всего пара дней до Марди Гра. Затем здесь водрузят флаг.
– Какой флаг?
– Известно какой, с серпом и молотом, – отмахнулся Каллаган. – Здесь был тихий маленький сахарный клочок земли, пока они не наткнулись на бокситы в глубине острова. Этих бокситов тут завались. Кому-то это нужно, и отнюдь не старым добрым Штатам. Да, сэр, там, на шахте, за последние шесть месяцев коммунисты всерьез поковырялись. Полагаю, что вот-вот бабахнет большой взрыв.
– Значит, ты собираешься посмотреть, чем все это кончится?
– Да. Со времен Кореи мне было не слишком интересно. Кроме того, я вроде как в долгу перед стариной Дефрисом. Он всегда хорошо ко мне относился. И он из тех, кому действительно достанется по сопелке.