[21]. Любой другой вывод представлялся абсурдным.
Затем Роберта внезапно осенило. Убеждая его, что дом пуст, да Соуза явно перестарался. Он позвал Кастро, очевидно забыв, что когда-то говорил Роберту, что его слуга-кариб – глухонемой.
От этого неожиданного прозрения Мюррей проснулся, как от толчка. Он сел. Часы показывали шесть утра. Проклиная себя за то, что проспал, он скатился с кровати, оделся и, снедаемый нетерпением, не стал медлить ни минуты.
Бесшумно проходя по коридору, он увидел, что с двери мадам сняли белое покрывало. Теперь к фрамуге была подвешена плотная ткань из черного крепа. Итак, по воле божьей там все было кончено. Пока он спускался по лестнице, до него доносились приглушенные голоса молящихся монахинь.
Он незаметно вышел из дома. Небосклон был подернут золотисто-оранжевой дымкой, и первые лучи солнца уже коснулись земли, окутанной утренним туманом. Он направился прямо к навесу для лодок. Теперь он уже освоился с мотором, и через несколько минут тот ровно затарахтел. Затем Мюррей задним ходом вывел катер и отправился через залив.
Было чуть больше семи утра, когда вдали показался Рейн-Мари, два встающих из тумана шпиля собора. Десять минут спустя Мюррей пришвартовал катер и пошел вдоль причала в сторону города.
Магазины были еще закрыты, однако на Гранд-плас уже царило оживление. Несколько человек – босых и в закатанных штанах – поливали из шланга булыжную мостовую перед отелем «Фонсека», и, когда Мюррей проходил мимо, кто-то окликнул его. Он обернулся. В уличном кафе завтракал Чарли Каллаган.
Роберт подошел к нему.
– Как успехи? – спросил Чарли.
– Никак.
– Она не вернулась?
– Нет.
Он посмотрел на Мюррея.
– Ты рано встал, – сказал Роберт.
– Просто так получилось, что я еще и не ложился. – Чарли пододвинул к маленькому круглому столу еще один металлический стул. – Выпей со мной кофе.
Мюррей сел, радуясь горячему горькому напитку, который принес ему официант.
– Да, – протянул Каллаган, – похоже, я буду генералом Ли в этой маленькой войне. Я всю ночь горбатился. Пришло грузовое судно, и я таскал по северному берегу ящики со стволами, пока не заработал волдыри на ногах. – Затем, уже другим тоном, он спросил: – Какие теперь у тебя планы?
Роберт поведал ему о намеках Александра и о собственных подозрениях. Задумавшись, Каллаган начал барабанить пальцами по столу. Наконец он сказал:
– Знаешь, приятель, я верю, что тут что-то не так. Чем больше я влезаю в эту историю, тем больше хочу разобраться с нашим другом да Соузой. Он большая шишка, номер один среди карибов – они практически готовы ему зад лизать. Он заодно с коммунистами на шахте, но, хотя они считают, что используют его, все может обернуться наоборот. Поверь мне, этот тип одержим жаждой власти. Я думаю, он ни перед чем не остановится, чтобы увидеть себя Великим Освободителем, будущим диктатором этого клочка зарослей.
– Очень похоже, что так оно и есть. Может оказаться, что под лоском и трескотней да Соузы одна лишь мания величия – мы называем это мегаломанией.
– Называй это как хочешь, брат. Для меня он просто грязный скунс.
Мюррей проглотил остатки кофе и поставил чашку.
– Я пойду, – сказал он, вставая.
– Куда ты спешишь? Послушай, приятель, я знаю, что ты чувствуешь. Но, как я понимаю, нам следует включить мозги. И для начала надо понаблюдать, что там происходит.
Он выбросил окурок сигареты, встал, и они вместе пошли через Гранд-плас. Взяв Роберта за руку, Каллаган завернул в узкий проулок с табличкой «Ли Вонг. Прекрасная паровая прачечная» и постучал в дверь.
– Я стирал здесь свои рубашки. Пока они у меня были. Малыш Вонг – отличный парень. Он нас впустит.
Как только он это сказал, дверь открыл работник прачечной, пожилой китаец с клочковатой седой бородой. Выслушав объяснения, он провел мужчин наверх, в пустую комнату, уставленную рядами гладильных досок. Из окна через дорогу открывался прекрасный вид на дом да Соузы. Когда Ли Вонг ушел, они расположились поудобнее для наблюдения.
Минуты тянулись нестерпимо медленно, и Роберт изнывал от ожидания. Безлюдный фасад дома через дорогу, казалось, насмехался над ним. Неужели они тут совершенно зря теряют время? Рядом Каллаган невозмутимо скручивал и курил свои махорочные сигареты, и это было больше, чем Мюррей мог вынести.
Внезапно входная дверь дома распахнулась, и вышел слуга-кариб Кастро, держа в руке плетеную рыночную сумку. Он повернул не к Гранд-плас, а в противоположном направлении. Едва он ушел, как появился да Соуза в сопровождении невысокой квадратной фигуры. Затаив дыхание, Мюррей узнал одного из тех двоих, которые подложили бомбу в джип Риберы. Пока да Соуза тщательно запирал дверь, он стоял рядом. Через несколько минут оба быстро уехали в маленьком черном седане да Соузы.
– Я тебе не говорил? С ним один из новых техников с шахты, – заметил Каллаган. – Ничего себе.
Мюррей ринулся вниз по лестнице и был уже на полпути к выходу. Они пересекли улицу и срезали путь к тыльной стороне дома. Двор ограждала высокая, из оштукатуренной гальки стена, которую они вскоре преодолели. Однако задняя дверь была заперта, а окна зарешечены.
– Придется взломать дверь, – оценив ситуацию, сказал Роберт.
– Да, – кивнул Каллаган. С короткого разбега он навалился на дверь, затем еще и еще раз. – Ну и дела! – Он с трудом перевел дыхание. – Я точно не в форме.
– Давай попробуем вместе.
Когда он отдышался, они вместе бросились на дверь. Второго удара замок не выдержал, и они оказались внутри, распластавшись на кафельном полу. Встав, они прислушались. В доме было тихо, как в гробу.
– Сначала наверх, – сказал Мюррей.
Они начали обыскивать дом, начиная с чердака, однако ничего не нашли – ни малейшего следа Бенчли. Все было так, как и должно быть. Наконец они оказались в отделанной белой плиткой приемной и обменялись разочарованными взглядами.
– Похоже, мы в пролете, – сказал Чарли.
Мюррей не ответил, потому что в этот момент его взгляд упал на дверь шкафа, где хранились средства первой помощи. Движимый любопытством, он подошел, заглянул внутрь и оцепенел. Чарли за спиной, глянув через его плечо, издал долгий, тихий свист.
Это был не шкаф с шинами или аппаратами для удлинения костей, а полностью оборудованная бактериологическая лаборатория. Перед глазами Роберта предстали инкубатор, центрифуга и водяная баня, стойки с пробирками и колбами, масляно-иммерсионный микроскоп Цейса… Но что в первую очередь приковало его взгляд, так это набор из двенадцати чашек Петри, лежащих на столе, и в каждой из них была типичная сероватая культура, которую он сразу узнал. Он не мог ошибиться, но для достоверности взял платиновую иглу, смазал и окрасил предметное стекло и положил его под микроскоп. Затем, когда цепи вибрионов оказались в фокусе, ему стало очевидно их ужасающее предназначение.
Чарли наблюдал за происходящим с молчаливым интересом.
– Что все это значит, док?
– Самый привлекательный из всех способов убийства. Да Соуза массово выращивал возбудителей азиатской холеры. Одна капля этой эмульсии в стакане воды – нет, в стакане сока папайи, – и дело сделано. Никакой расплаты. Смерть от естественных причин.
– Я уловил, – медленно произнес Чарли. – Но при чем тут мадам?
– Это единственное, чего я не понимаю.
И вдруг Мюррея словно озарило. Если бы Дефрис умер, мадам по островным законам получила бы наследство. В новом своем статусе она вышла бы замуж за да Соузу. Этот местный доктор, человек амбициозный и беспринципный, был готов на все. Но только вместо Дефриса умерла мадам.
– Приготовленный сок был поставлен в комнату Дефриса, и кто-то его подменил. Тиа Люсия! Она что-то заподозрила и подменила графин на графин мадам.
Чарли на минуту задумался, затем кивнул:
– Видимо, так и есть. Но какое это имеет отношение к исчезновению сестры Бенчли?
– Разве не понятно? Она вошла в дом, чтобы там подождать меня, может, чтобы скрыться от толпы. Слуга впустил ее в приемную. Да Соузы все не было, и она решила осмотреться. Случайно наткнулась на лабораторию, увидела, что там имеется, и тут внезапно появился да Соуза. Он не мог ее отпустить.
– Да, – в раздумье произнес Чарли. – Все могло быть именно так. Послушай, приятель… – Внезапно он умолк, уставившись в окно. – Похоже, к нам пожаловала делегация.
По ступенькам портика поднимались с полдюжины мужчин.
– Думаю, пора сматываться, – сказал Каллаган.
Они поспешили назад по коридору, выскочили через заднюю разбитую дверь и пересекли двор. Когда они перебрались через стену и спрыгнули на улицу, Мюррей услышал крики и топот бегущих ног.
– Нам лучше разделиться, – сказал он.
– Хорошо, приятель. Увидимся на плантации.
Чарли двинулся в одну сторону, а Роберт – в другую, срезав путь через полоску сухих кукурузных стеблей на заросшую сорняками песчаную дорожку, которая заканчивалась тупиком в виде высокой ограды. Мюррей перепрыгнул через ограду и приземлился во дворе, полном раскудахтавшихся кур. Из курятника вышла пожилая женщина с пустой кастрюлей из-под кукурузы.
– Простите, мэм, – сказал Мюррей, направившись мимо нее к воротам двора.
Вместо ответа она швырнула в него кастрюлей. Он увернулся и, выскочив наружу, оказался на узкой грязной улочке. Он нырнул в лабиринт темных переулков, которые внезапно вывели его на Гранд-плас. Здесь уже собралась толпа, в которой было нетрудно затеряться. Убедившись, что оторвался от преследователей, Мюррей стал пробираться через площадь.
Все его лихорадочные мысли были о Мэри. И он знал, что должен сделать. Из глубин его подсознания всплыл образ того заброшенного дома, старого форта Либерте, который, как сказала ему Натали, принадлежал да Соузе. Если Мэри в руках да Соузы, где бы еще он мог ее спрятать? Ему по воде всего час до Бас-Тера.
Роберт спустился к причалу, где оставил катер. Вокруг никого не было. Выйдя из мощеной аллеи на яркий солнечный свет гавани, он застыл на месте. Его катера у причала не было – там ничего не было, кроме пены и куч водорослей. Катер исчез.