олуночи. Нас опекал Седрик – и наше «бегство» из особняка Дойлов было в его руках. При обычных обстоятельствах я бы сумела уломать Седрика на более раннее отбытие, но он весь вечер наблюдал за Каролиной. Похоже, ей удалось обольстить уважаемого землевладельца, который теперь не отходил от нее ни на шаг.
Раньше у Каролины были проблемы с предложениями руки и сердца, и Седрику не хотелось лишить ее представившегося шанса.
Седрик перехватил меня в коридоре, который вел к уборным. Мы зашли за угол и остановились, пропуская двух мужчин, ворчавших насчет налогов.
– Нам нужно поговорить, – прошептал Седрик.
Я осмотрелась.
– Прямо здесь?
– Другой возможности не будет.
Верно. Жемчужин оставалось мало, и мы стали просто нарасхват. Взяв меня за руку, Седрик утянул меня чуть дальше.
– У меня есть для тебя две новости – хорошая и плохая.
– Наверное, хорошая состоит в том, что тебе удалось раздобыть кучу денег и ты можешь приобрести вестхэвенский пай, а плохая – что ты пока не знаешь, на что потратить остаток.
– Я бы отдал его тебе, чтобы обеспечить привычный для тебя образ жизни. Но нет – боюсь, все не так. – Седрик тоже настороженно огляделся и продолжил: – Здесь присутствует один человек, который заинтересовался картиной.
Я приободрилась.
– И сколько он хочет дать?
– Четыре сотни.
– Это почти оплатит пай! А в чем плохая новость?
– Он хочет проверить ее подлинность. – Седрик нахмурился. – Но, как ты догадываешься, в колониях не слишком много специалистов по мирикосийской живописи. Поэтому он готов выжидать, а это означает, что и мы последуем его примеру. Если только не сможем найти другого клиента.
– А таких – считаные единицы!
– В Денхэме – да. Но мой агент собирается сообщить о нашем предложении южным колониям. А тем временем… – По его тону я поняла, что есть и еще новости – и не обязательно хорошие. – Есть известия о Николасе Эделтоне.
– Да?
Я постаралась, чтобы мой голос звучал жизнерадостно: мне ведь следовало радоваться.
– Он сейчас находится в Томастоне, помогает уладить торговый спор. Как я слышал, он взялся за дело бесплатно.
– Весьма благородный поступок.
– Ага, – согласился Седрик. Казалось, ему приходилось прилагать усилия, чтобы говорить с воодушевлением. – Николас – очень добрый человек. Он должен вернуться послезавтра, к Празднику Цветов, на который я достал ему приглашение. Я уверен, что тогда мы сможем все устроить.
– А сейчас мне надо кормить Уоррена обещаниями.
Сайлас Гаррет больше не приходил в «Глициниевую лощину», но угроза, которую он олицетворял, продолжала надо мной висеть. В день его появления за завтраком мне показалось, что он запомнил лица всех девушек, и я не сомневалась, что если он увидит мой портрет, то сразу же меня опознает. Я должна была поскорее себя обезопасить.
– Я уверен, ты легко справишься, – заверил меня Седрик.
Я встретилась с ним взглядом – и пожалела об этом: мне не следовало видеть в его глазах такую тоску. Жизнь была бы гораздо проще, если бы он не испытывал ко мне ничего, кроме равнодушия.
– Ладно, тебе пора к Уоррену, пока он и его матушка не начали тебя искать!
– Да. Но сперва отпусти мою руку.
Седрик взглянул на наши переплетенные пальцы и несколько мгновений ничего не говорил. А потом очень бережно поднес мою руку к губам и запечатлел на ее тыльной стороне поцелуй. Я закрыла глаза, мечтая, чтобы этот момент сохранился со мной навсегда. Когда он выпустил мою руку, я продолжала ощущать на коже тепло его губ. Мы оба замерли. Только громкий взрыв хохота компании, шедшей по коридору, вернул нас в реальность.
Я направилась к Уоррену, приготовившись к новой порции его самовосхвалений. К моему изумлению, с ним флиртовала Мира, что дало мне временную паузу. Я с любопытством наблюдала за ней, гадая, чем вызвано ее поведение. До сих пор подруга вообще не проявляла интереса к потенциальным женихам. Мира не упоминала ни о каких предложениях, хотя мне и было известно, что она принимала визитеров, как и остальные жемчужины. Однако я и прежде замечала, что Мира активно кокетничала с Уорреном. Неужто ей приглянулся губернаторский сынок?
Я наслаждалась возможностью побыть одной, слушая, как отец Уоррена вел светскую беседу с несколькими членами магистрата. Он заверял их, что слухи об икорийцах, продвигающихся к Триумфальному, преувеличены и не имеют под собой никаких доказательств.
Я была заинтригована и захотела узнать, в чем все-таки дело, но выяснить это мне не удалось: Уоррен увидел меня, бросил Миру и буквально приклеился ко мне. Легкая тень недовольства, скользнувшая по безмятежному личику моей подруги, свидетельствовала о том, что Мира скорее досадует, чем страдает. Вскоре ее отвлек молодой человек, прикоснувшийся к ее плечу. Она повернулась к нему – и ее лицо осветилось улыбкой.
Я с нетерпением ждала окончания приема. Заверив Уоррена, что непременно буду на Празднике Цветов, я присоединилась к гостям, которые покидали особняк Дойлов.
Очутившись во дворе, я поспешила к экипажам Блистательного Двора, количество которых тоже уменьшилось: мы могли запросто уместиться в двух каретах!
Я уже хотела забраться внутрь, но внезапно поняла, что Мира отсутствует.
– А где Мира? – вырвалось у меня.
«Только не сейчас!» – с тревогой подумала я и осмотрелась по сторонам: Миры нигде не было.
Седрик кинулся обратно, в дом Дойлов. Я решила дождаться его у дверей кареты, хотя кучер и предлагал помочь мне забраться в экипаж. Мое беспокойство возрастало с каждой секундой, а Седрик не показывался. «Теперь и он куда-то запропастился», – пронеслось у меня в голове.
Мира частенько исчезала из «Глициниевой лощины», но зачем она отважилась на такое в особняке губернатора?
Наконец, я увидела Седрика и Миру: они спускались с крыльца и о чем-то тихо переговаривались.
Седрик подсадил Миру в карету, в которую я уже успела забраться, и экипаж покатил к воротам.
– Что случилось? – спросила я у подруги.
Мира картинно закатила глаза.
– Меня заморочил один из кавалеров, выясняя, нельзя ли ему «договориться» насчет меня.
Я недоверчиво покосилась на Миру. Судя по ее голосу, она не врала, но я не могла отделаться от мысли, что подруга кое-что скрывает.
На следующий день нам стало известно, что Каролина заключила контракт и число жемчужин опять сократилось. Джаспер искренне радовался такому прогрессу, но счел необходимым прочитать нам лекцию.
– Хотя по контракту вам дается три месяца, чтобы сделать выбор, – объявил он за завтраком, – девушки редко ждут так долго. Большинство устраивают свою судьбу за месяц! Я буду очень удивлен, если вы все не получите множество предложений на завтрашнем празднике. – Взгляд Торна-старшего задержался на мне. – Я буду очень удивлен, – повторил он.
Праздник Цветов, посвященный великолепным ангелам Эмиль и Равиль, был главным весенним торжеством в осфридском календаре. Он совпадал с аланзанским Обрядом Весны, и по поводу истинной его природы существовали весьма противоречивые версии. Поклонники Уроса утверждали, что еретики взяли традиционный праздник и извратили превознесение исцеления и истиной любви, поклоняясь светлым силам и ангелам-отступникам Аланзилю и Динзилю. Аланзане же считали, что праздник издревле был посвящен страсти и плодородию и приверженцы нынешней веры его выхолостили.
Так или иначе, но для меня по значимости Праздник Цветов уступал только Дню Вайиля. Было принято устраивать пышные приемы и обильные пиры – и в Осфро, и, как я теперь выяснила, в Триумфальном. Нам предстояло опять красоваться в ассамблее на балу, который оплатил губернатор и еще пара-тройка местных политиканов. Даже помолвленные девушки должны были посетить мероприятие. Джаспер заявлял, что ничем не хочет обделять жемчужин, но я заподозрила, что он намеревался продемонстрировать девушек с их женихами тем адорийцам, которые еще колебались.
Бал задумывался как маскарад, что было довольно распространено в Осфриде – и гораздо менее популярно в Новом Свете. Мистрис Калпеппер оказалась к этому не готова, и ей срочно пришлось принимать все необходимые меры.
И результат превзошел все наши ожидания, как бы она ни ворчала. Мне досталась изящная полумаска из серебряной филиграни, украшенная хрусталиками. Это было скорее украшение, чем личина: Джаспер желал, чтобы нас легко можно было узнать. Маска идеально сочеталась с моим нарядом: шедевром из белого атласа с открытыми плечами, расшитым серебряными розами и лентами.
– Знаешь, – лукаво сообщила мне Мира, поправляя свою сверкающую рубиновую полумаску, – а ведь традиция маскарадов пошла от аланзан, которые проводили Обряд Весны в масках. Аланзане и сейчас делают их из листьев и цветов и наряжаются лесными зверями. Мужчины и женщины танцуют друг с другом, не догадываясь, кто их кавалер или дама.
Я не видела Седрика целый день, зато слышала, как он говорил о бале накануне вечером, поэтому я решила, что он пропустит свои еретические обряды или присоединится к ананзанам поздно ночью. Интересно, он раньше в них участвовал? И в какой степени? Сама идея о плясках с таинственным партнером была языческой и непристойной, но будоражила мое воображение. После Звездного Пришествия при одной мысли о том, что Седрик увлекает меня в темную дикую лесную чащу, меня бросало в жар.
Наше появление в здании ассамблеи произвело фурор, а меня, в свою очередь, поразил декор бального зала и других помещений. Они были украшены гораздо богаче, чем в день нашего первого торжества. И, разумеется, повсюду благоухали цветы. Имелась здесь и масса искусственных цветов – с шелковыми лепестками и сердцевинками из полудрагоценных камней. Сплетенные в сложные венки и гирлянды, они так и сверкали в пламени свечей.
На балу присутствовали не только потенциальные женихи: в честь праздничного события сюда явились лучшие граждане Триумфального и Денхэма. Я предполагала, что мы с моими спутницами затмеваем адорийцев просто за счет наших сногсшибательных нарядов, однако тут же сменила свое мнение. Все приглашенные – конечно же, в самых причудливых масках – были действительно достойны восхищения.