Лодка, полная законов человеческой жизни, плыла вверх по реке, веселая Иштар правила этой божественной лодкой, направляла ее к Уруку, и вместе с ней уплывали великие тайны, которыми прежде владел единственный из богов.
— Где мои тайны! Где законы, которые я познавал на дне бездны? — воскликнул очнувшийся ото сна великий бог Энки.
И слуги охотно объяснили ему, что он сам подарил их юной красавице.
— Догнать и вернуть! — приказал он слуге Исимуду. — Тех тайн, которые я подарил, хватило бы каждому городу, она же поместит их в своем Уруке, сделает город сильнее других.
Исимуд, собрав морских чудовищ, помчался за богиней вдогонку. На середине пути он догнал юную деву.
— Великая богиня, прости нас, но мой повелитель Энки требует повернуть назад.
— Раб, ты требуешь невозможного! — возмутилась богиня. — Отец мой сам вручил эти дары и я везу их в свой город.
— Богиня, со мною чудовища, не делай непоправимого. Я прикажу им напасть на ладью и река вернет все, что принадлежит моему хозяину.
— Ты еще смеешь грозить мне! — разъярилась юная дева. И в тот же миг в ладье у нее появился советник Ниншубура.
— Я, как всегда, готов верно служить тебе, о богиня! — склонился в поклоне советник.
— Быстро, зови других стражей, отгони от ладьи этих! Иштар показала на бурлящую вокруг ладьи воду. — Разве не видишь, нам смеют грозить!
В следующий миг по бортам ладьи, на корме появились стражи. Копьями они отгоняли океанских чудовищ, пытавшихся напасть на ладью.
Наконец, показался Эана, божественный храм, спущенный с неба. Чудовища были бессильны. Иштар торжественно перенесла все законы и тайны в свой храм, и люди с тех пор постепенно познают их, но тайны не убывают. И каждому поколению новых людей Иштар открывает новые тайны, рожденные в бездне познания.
Счастлив народ и цари, когда к ним благоволят боги!
Счастлив народ и цари, когда к ним благоволят боги.
Счастлив в правлении своем был царь Энмеркар.
Внук солнца, он украсил Урук новыми храмами, породил немало детей, и младшим среди них был Лугальбанда.
Богиня Иштар отпустила царя в военный поход. Семь гор, страшные пропасти и густые леса, полные диких зверей, преграждали путь войску. Но царь Энмеркар был настойчив в своем желании дойти до страны Арраты и победить.
Многие мужчины города, вооруженные копьями, палицами вышли с ним вместе. Все сыновья и младший из них, Лугальбанда, следовали за ним.
Но сначала были несколько лет переписки. Гонцы из Урука, знаменитые скороходы пересекали горы и пропасти, держа при себе великую драгоценность — коробку, плетеную из тростника, а в ней — глиняную табличку со знаками. Тогда, в той войне, черноголовые впервые применили письмо, которое придумали боги, и тайну которого привезла от великого Энки богиня Иштар. Скороход — он может забыть тонкости человеческой речи, неверно истолковав, может придать посланию обратный смысл. Знаки, прочерченные на глине — сохраняют сказанное навсегда. Тогда в Уруке и появились первые школы писцов, которые потом размножились по всему городу.
Внук Шамаша, царь Энмеркар убеждал в посланиях царя Арраты прислать в Урук золото, серебро, лазурит, драгоценные камни. Человек, почитая богов, должен украсить их настоящими ценностями. Царь Арраты заупрямился, и тогда Энмеркару пришлось отправиться с войском.
Жителю равнин непривычен вид гор, утесы и хребты нагоняют на него печаль и ужас. Немало храбрецов из Урука нашли свою смерть в страшных пропастях по дороге к Аррате. Но самой большой утратой была гибель младшего сына, Лугальбанды.
Так получилось, что войско вместе с царем ушло вперед, братья же приотстали, и когда заболел Лугальбанда, посоветовавшись, они оставили его одного. Лугальбанда не мог сделать и шага, что толку тащить его по горным звериным тропам, и братья, сделав укрытие, подобно гнезду, снабдили больного пищей и пошли догонять отца.
— На обратном пути мы его заберем, похороним в Уруке, рассуждали братья и чувствовали свою правоту.
Догнав же отца, они сообщили с печалью ему о смерти любимого сына.
Но счастлив тот человек, которому помогают боги.
Счастлив тот человек, которому помогают боги.
Великий Шамаш, бог справедливости, взойдя на небо, увидел, что правнук его умирает. В укрытии из веток, брошенный братьями в диких горах, Лугальбанда лежал бездыханный, не мог дотянуться ни до пищи, оставленной братьями, ни до воды.
Боги — они обладатели самых великих тайн, и тем отличаются от человека. Шамаш проник в укрытие и понял, что больного спасет лишь другая пища и другая вода. Он принес Лугальбанде траву, что зовут боги «трава жизни» и воду, которая у богов носит похожее имя: «вода жизни».
Спасенный прадедом Лугальбанда, еще не окрепший, но уже живой, вышел из укрытия и увидел кругом дикие скалы и лес.
Он мечтал догнать войско отца, но не мог понять, как найти верный путь. Несколько дней блуждал он в горах и всякий раз возвращался на прежнее место.
Наконец, он отчаялся и подумал, что снова умрет там же, где бросили его братья. Он был одинок и не знал пути ни домой, ни к Аррате.
Скоро раздался ужасающий грохот, небо над ним почернело это пришла гроза, а в горах гроза страшнее, чем смерть.
И тут Лугальбанда услышал жалобный писк. Писк доносился к нему со скалы, прямо над головой. В свете молнии на скале правнук Шамаша разглядел гнездо исполинской птицы, а в гнезде — голову испуганного птенца, от ужаса забывшего об осторожности.
По мокрой скале, рискуя сорваться, Лугальбанда подобрался к птенцу, укрыл его от обвала воды, успокоил, накормил пищей, что оставили ему братья. Потом, когда гроза стихла, он сорвал пучок горных цветов, растущих рядом в скалистой расщелине, и украсил ими гнездо.
Тучи скоро ушли, и тогда Лугальбанда услышал издалека шум могучих крыльев, а потом увидел и птицу, заслонившую половину неба.
Правнук Шамаша спрятался за скалой, не желая нечаянно превратиться в орлиную пищу.
— Я спешил к тебе, но гроза помешала, и только теперь я с тобой, бедный мой птенчик, — проговорил исполинский орел, присев у гнезда.
И тут он увидел, что сын его не испуган, а весел и сыт, гнездо же украшено, как никогда прежде.
— Кто-то был рядом с тобою, ответь? — спросил удивленно орел. — Если он был так добр и заботлив, то и я помогу ему. В этих горах не часто встретишь добро и нельзя оставлять его без награды.
Лугальбанда, услышав эти слова исполинской птицы, вышел из-за скалы.
— Это ты? Тот, которого братья бросили умирать? — удивился орел.
— Но я жив и мечтаю вернуться к отцу, так же сильно, как ты стремился вернуться к сыну. Он был испуган грозой и я утешал его.
— Твой отец далеко, он стоит вместе с войском у Аратты. Пролетая в небе над ним, я наблюдал его скорбь, он скорбит потере любимого сына. Ты помог моему ребенку, а я помогу тебе. Иди же к отцу. Отныне ты обладаешь даром, какого нет у многих из смертных. Ты стал скороходом и тайна каждой тропы теперь понятна тебе.
В тот вечер в шатре Энмеркара собрался военный совет. Войско дошло до Аратты, оно осадило город, но толку с этого было мало, воины ослабели и в схватках с противниками не могли добиться победы.
— Был бы с нами мой сын, он бы помог советом, — скорбно сказал Энмеркар.
И тут же услышал от входа шатра:
— Я здесь, отец, я уже рядом с тобой.
— Я здесь, отец, я уже рядом с тобой, — сказал Лугальбанда и вошел в шатер.
В шатре все окаменели от удивления.
— О, великий Шамаш! Сын мой, ты не умер в скалистых горах? Тебя ли снова видят глаза мои! — радостно воскликнул, наконец, царь Энмеркар. — Как ты нашел нас один, без провожатых?
— Мне помогли боги, отец! — скромно сказал Лугальбанда.
Он смотрел на своих братьев и видел, как те смущенно опустили головы.
— Иди же, приляг в соседнем шатре. Ты устал от болезни и длинного перехода.
— Я бы лучше побыл с вами, отец. Сдалась ли Аратта?
— Об этом мы и говорим как раз. Мы не знаем почему, но боги не дают нам победу. Я бросил клич среди войска. Нужен гонец, который сумеет быстро пройти дорогу назад, встретиться с великой богиней Иштар, испросить у нее совета. Но такого гонца, такого скорохода не нашлось в нашем войске. Мало того, жрец и правитель Аратты Энсухкежданна смеет утверждать, что богиня Иштар оказывает расположение им, мы же — его потеряли. Что скажешь, сынок, что посоветуешь?
— Отец, тебе не надо искать другого гонца. Я готов выйти немедля, достигнуть священного храма и предстать перед великой богиней.
— Сын мой, ты говоришь неразумное. Ты слаб от болезни. Опомнись, Лугальбанда! В одиночку тебе не дойти до дому, вмешался старший из братьев. — Мы не оставили бы тебя, знай, что ты способен ходить. Но теперь ты ступай и ложись. Мы решим без тебя, кого посылать.
— Отец, теперь я знаю дорогу и готов выйти немедля, вновь повторил Лугальбанда.
И такая решимость была в его голосе, что отец подчинился.
— Иди, сынок, и спаси нас от гнева Иштар.
Лугальбанда послушно кивнул, повернулся и вышел.
Те же, кто вышли следом, уже не смогли увидеть его, так велико было проворство Лугальбанды, которым одарила его исполинская птица.
Под вечерним темнеющим небом правнук Шамаша пересек семь горных хребтов, вышел в родные долины, вошел в свой город, тогда еще не огражденный ничем и к полуночи предстал перед великой богиней.
Юная красавица с улыбкой встретила посланца людей, предложила ему отдохнуть.
— Я же скоро покину тебя, мне пора отправляться своим небесным путем. Мне рассказывал брат мой, как он увидел тебя одного среди гор. И я помогла собрать ему воду жизни из капель росы.
— О, великая богиня, скажи, в чем виноват мой отец? Разве не ты отпустила его из Урука в военный поход? В чем же мы все провинились? Победа к нам не приходит, Энсухкежданна смеет утверждать, что ты, о, богиня, стоишь на стороне Аратты. Мы же всего лишь хотим получить драгоценные камни и золото, чтобы украсить твои статуи в нашем храме.