Если бы камердинер Дэвида принял наше с мужем приглашение переночевать у нас – после беды, случившейся с его хозяином, молодой человек был растерян и напуган, – пожалуй, некому было бы впустить гостя в дом: я – на дежурстве в больнице, Ричард – в отряде пожарных наблюдателей, а Кэтлин ночевала в подвальчике у себя в магазине. Она устроила там уютное бомбоубежище и при сильных налетах предпочитала оставаться в нем. В ту ночь бомбежка была особенно сильной и долгой, отбой тревоги прозвучал лишь под утро, часов в пять. Девять домов на Шоуфилд-стрит оказались полностью разрушены, двадцать других повреждены настолько сильно, что их тоже пришлось снести. Количество жертв пока было неизвестно.
Вернувшись с дежурства, я приняла холодную ванну (газ снова отключили), выпила кофе и отправилась проверить, все ли в порядке у беженцев: их приют на Тедуорт-сквер находился неподалеку от стертой с лица земли Шоуфилд-стрит. Мои подопечные были подавлены и молчаливы. Они слышали тот ужасный взрыв, но не видели его последствий. Шоуфилд-стрит до сих пор была перекрыта. Однако новости распространялись быстро: бельгийцы были прекрасно осведомлены о раненых, погибших и о том, что многие все еще находятся под завалами, – ничуть не хуже дежурных, преграждавших подходы к опасным участкам. «Спасатели продолжают копать?» – спрашивали у меня. Да, спасатели продолжали копать. Они работали весь день и всю следующую ночь. В половине седьмого вечера снова завыли сирены. Когда оказавшиеся в ловушке жители разрушенной Шоуфилд-стрит услышали предупреждение о новом налете, заглушавшем голоса тех, кто пытался вызволить их из каменного плена, началась паника. Никакие заверения, что спасатели вот-вот доберутся до них и освободят, не могли успокоить обезумевших от ужаса пленников.
Утром пришел полицейский и стал задавать вопросы по поводу смерти Дэвида. Офицер объяснил, что в тех случаях, когда возможно обойтись без долгого расследования, они стали проводить беглое полицейское дознание. Я рассказала все, что мне было известно. Полицейский поблагодарил и сказал, что зайдет еще раз вечером – поговорить с Ричардом, который в тот день рано уехал в министерство. Вскрытие показало, что Дэвид умер от коронарного тромбоза, опухоли мозга врачи не обнаружили. Доктор Томпсон предположил, что страшный взрыв, потрясший дом, стал причиной сердечного приступа, который и убил Дэвида. Но хоть какие-то симптомы болезни должны быть? Специалисты, занимавшиеся осмотром Дэвида, могли просмотреть их? Доктор сказал, что необязательно, приступ мог быть спровоцирован шоком. И все же мне трудно было принять это объяснение: Дэвид – молодой, полный сил человек, невозможно поверить, что он мертв. Доктор Томпсон снова и снова уверял, что я сделала все возможное, никакие самые срочные меры не помогли бы сохранить жизнь нашему другу. И все же это было во многих отношениях странное дело, а в сочетании с трагедией на Шоуфилд-стрит события той ночи превратились в настоящий кошмар, который намертво врезался память, так что и по сей день я помню каждое его мгновение.
Джордж Эванс и его отряд проделали потрясающую работу. До сих пор Челси не видел такой гигантской бомбы, но определить, куда именно она упала, в густой ночной тьме оказалось непросто. Воронка получилась настолько огромной, что в ней могли бы уместиться несколько автобусов. Скрупулезность, с которой дежурные гражданской обороны составляли списки жильцов каждого дома с указанием точного местонахождения каждого человека – причем списки сверялись и обновлялись ежедневно, – как нельзя лучше продемонстрировала эффективность системы именно в случае трагедии на Шоуфилд-стрит. Когда раненые и погибшие были извлечены из-под завалов, выяснилось, что некая миссис Лэнхем все еще не найдена. Спасатели возобновили работу и копали до тех пор, пока не отыскали пропавшую.
Бомба упала во вторник 1 ноября, и только в субботу 7 ноября тело миссис Лэнхем было обнаружено. Когда стало ясно, что среди руин дома ее нет, стали копать в самой воронке. Оказалось, мощной взрывной волной женщину буквально засосало в самый центр провала. Все вздохнули с облегчением – погибшая обнаружена. Поскольку каждый человек находился на учете, невозможно было закрыть дело, пока все перечисленные в списке не найдены. Несмотря на размер бомбы и ужасающие разрушения, жертв оказалось меньше, чем можно было ожидать: двенадцать погибших, шестеро серьезно ранены и еще шесть человек получили легкие повреждения. Утешительно было думать, что все эти тонны тротила не убили большего количества людей.
Ночь на 3 ноября прошла без воя сирен и грохота бомбежек. После начала «Блица» это была первая ночь, которую жители Лондона провели относительно спокойно. Ограждение на Шоуфилд-стрит сняли, но разоренная улица производила удручающее впечатление. Разбор завалов все еще продолжался. В уцелевших домах жильцов почти не осталось, все предпочли эвакуироваться. Зато те, кто не уехал, сохраняли бодрость духа и были настроены решительно. Кроме фугасных бомб вроде той, что упала на Шоуфилд-стрит, нам на головы постоянно сыпались зажигательные снаряды. Для борьбы с ними и создавались отряды пожарных наблюдателей. Как рассказала Хильда Рид, отряд на Шоуфилд-стрит состоял из вдовы с двумя сыновьями шестнадцати и семи лет, немолодой супружеской пары с сыном-подростком и пожилого повара-инвалида с дочерью-инвалидом – все те, кто отказался покидать родную улицу.
Однажды эта дружная команда, к которой примкнула еще одна дама с Рэднор-Уок, обнаружила горящую зажигалку в пристройке пустующего дома. Они перелезли через стену палисадника, прихватив ведра с песком и прочее оборудование, и обезвредили снаряд, который упал на обеденный стол с остатками семейной трапезы. Справившись с возгоранием, отряд двинулся к руинам другого дома, где чуть раньше также была замечена зажигалка. Однако когда они прибыли на место, выяснилось, что наблюдатели с соседней улицы уже потушили ее. Это бесцеремонное вторжение настолько возмутило борцов с огнем, что они явились в местный штаб гражданской обороны, требуя направить официальную жалобу в мэрию и принять меры к «являющимся без приглашения на чужую территорию и берущимся тушить пожар, с которым мы и сами могли прекрасно справиться».
Одна женщина, жившая с нами по соседству, горько сокрушалась, что не поступила в отряд наблюдателей: веселое занятие, решила она, слыша, как на ночной улице болтают и смеются дежурные.
В ту ночь мы с Ричардом действительно повеселились от души. Он дежурил в нашем квартале, и я пошла вместе с ним. Зажигалки сыпались со всех сторон – маленькие мерцающие светлячки на фоне черного неба, – фантастическое зрелище. Обезвредить снаряды не составляло труда – песок или ручной насос прекрасно справлялись с этой задачей, но только если гасить их сразу после падения. Сначала мы работали вдвоем, но вскоре к нам присоединились Энн и Сесил. Как и мы, молодые люди находили это дело забавным. На Тайт-стрит пожар начался в пустующем доме. Сквозь окно мы увидели, что кресла и ковер в гостиной охвачены пламенем. Искать дежурного гражданской обороны, у которого, вероятно, имелся ключ от входной двери, было некогда. Поэтому Ричард поднял валяющийся в сточной канаве обломок кирпича и запустил им в стекло. Я последовала примеру мужа и тоже швырнула кирпич в крайнее от входа окно, так чтобы можно было забраться внутрь прямо с крыльца. Крушить стекла в пустом доме – занятие, приносившее подлинное облегчение, оно давало возможность излить гнев, который все мы испытывали из-за бесконечных авианалетов, несущих разрушения и смерть. Мы как раз лезли в чужую гостиную, когда появился майор Хардинг Ньюман и начал бить стекла в соседнем коттедже, куда также прилетел зажигательный снаряд.
Зажигалки обрушивались с неба проливным дождем. Небольшие контейнеры из магниевого сплава, около восьми дюймов длиной, заполненные – как объяснил мне Ричард – термитной смесью. Снаряд весил немного, однако благодаря высоте, с которой он падал, создавался импульс, позволявший без труда пробить черепичную или сланцевую крышу. При ударе о землю раздавался легкий хлопок, и зажигалка воспламенялась. Звук напомнил мне о времени, проведенном в Индии, – так разбивались о стекло лампы привлеченные светом ночные насекомые. Потушить зажигалку было несложно. К примеру, миссис Фрит подхватывала их каминными щипцами и с видом триумфатора отправляла в ведерко для угля, где они догорали сами собой. Те, что падали на тротуар, также сгорали, никому не причиняя вреда. Один бомбардировщик мог нести тысячи и тысячи этих снарядов, что немцы и делали, регулярно забрасывая ими город.
В одном из писем мама описывала такой «огненный» рейд у них в Плимуте. Из окна ее дома открывался великолепный вид на доки и лежащий в отдалении город. «Это было самое прекрасное зрелище, какое я когда-либо видела: небо, усыпанное танцующими огнями, они мерцали, как светлячки, голубовато-зеленым светом, а затем наливались ярко-малиновым. Их были десятки тысяч, это действительно походило на библейский огненный дождь. И повсюду я слышала веселые крики и смех людей, которые тушили упавшие снаряды. Одна зажигалка пробила крышу кухни и шлепнулась на пол. Я подхватила ее щипцами для угля и выкинула в сад, где она догорела во влажной траве. Другой снаряд упал на каменные плиты крыльца. Мне удалось спихнуть его ручкой от швабры на посыпанную гравием дорожку. Это было очень забавно! Ливень из фейерверков длился несколько часов. Я не спала до утра – опасалась новых возгораний. Но, похоже, основной мишенью был Плимут».
Читая письмо, я подумала, что моя хромая мама, которой уже за шестьдесят, неплохо справляется с зажигалками.
Ночные бомбежки продолжались как обычно, однако днем налеты становились все реже. Кроме того, мы обратили внимание, что если раньше самолеты люфтваффе предпочитали летать в пасмурную погоду, когда небо затянуто тучами, то теперь самые мощные атаки случались при полной луне. Таким образом, подразделения противовоздушной обороны, а также простые горожане начали сверяться с календарем: посмотрим, когда в этом месяце полнолуние? Лучи прожекторов расчерчивали облака замысловатыми узорами, указыва