[44] запела свое «Семейное дело». Фоллз начала подпевать, подошла к дивану, надела джинсовую куртку, подняла воротник, посмотрела на себя в зеркало, сказала:
— Порядок!
Она постелила на постель свежие простыни на случай… на случай, если ей с собой не совладать. Раздался звонок в дверь. Прежде чем открыть дверь, она посмотрела в глазок, убедилась, что пришел Нельсон, и щелкнула замком.
На Нельсоне были темно-синий костюм, белая рубашка, галстук и полицейские ботинки. Выглядел он отлично; он протянул ей конфеты и цветы, сказал:
— Не знаю, вроде это еще принято?
— Принято, — кивнула она. — Входи.
Он бегло, как коп, оглядел комнату, проверил, где выходы. Она спросила:
— Выпить хочешь?
— Конечно, пока ты собираешься.
— Я уже собралась.
— А… да, конечно.
Она налила ему виски, плеснула себе, сказала:
— Твое здоровье.
— И твое.
Она сбила его с толку, он растерялся, поэтому, пожалев его, она сказала:
— Я могу переодеться.
— Нет, ты в порядке.
Когда мужчина говорит женщине «ты в порядке», это все равно что сказать: у тебя милые глаза, но ты страшна, как собака, — и чего-нибудь ей кинуть. Нельсон выпил виски и спросил:
— Готова?
— Вполне.
Он приехал на «ровере» и поразил ее тем, что открыл ей дверь. Затем обошел машину спереди и сел сам. Включая передачу, он спросил:
— Итальянский ресторан годится?
— Конечно.
— Я заказал столик в «Слоне», у него хорошая репутация.
— Чем он ее заработал? — спросила она.
И им сразу стало легче. С этой минуты вечер пошел как по маслу. Они выпили две бутылки вина за едой, и Фоллз приятно удивило, что с Нельсоном интересно разговаривать. Большинство копов говорят только о работе, о работе… и снова о работе. Он про работу не упоминал, говорил о музыке, фильмах, путешествиях. Когда подали кофе, Нельсон заметил:
— Ты все больше молчишь.
— Тебя слушаю.
Он внимательно посмотрел на нее и спросил:
— Значит, мы сможем повторить?
— Думаю, да.
По дороге к ней домой Фоллз ожидала, что он проведет ночь с ней, и при этой мысли все у нее внутри замирало. Когда он припарковал машину и наклонился к ней, она закрыла глаза в ожидании поцелуя.
Ничего не произошло.
Он потянулся, чтобы открыть дверь машины с ее стороны, после чего сказал:
— Я прекрасно провел время. Я тебе позвоню.
Поверить невозможно. Чистые простыни, нетерпеливое ожидание — и «Я тебе позвоню!».
Она спросила:
— Когда?
— Что когда?
— Когда ты мне позвонишь? Попозже, чтобы убедиться, что я благополучно улеглась? Завтра, на следующей неделе… ясным днем в августе?
— Господи, Фоллз, я…
— Слушай, Нельсон, мне эти игры надоели. Мужчина говорит: «Я позвоню» — и женщина начинает считать часы и дни, ждет и надеется. Он же думает: «Завтра воскресенье — какая разница?» Вот что я тебе скажу: чертовски большая разница.
Она повернулась, чтобы выйти из машины, — и в этот момент он сказал:
— Завтра, я позвоню тебе завтра.
— Отвали, — отрезала Фоллз. И хлопнула дверцей.
Нельсон посмотрел через лобовое стекло на молодую чернокожую женщину, затем включил передачу и уехал. Фоллз хотелось его вернуть.
— Дура, дура, дура, — бормотала она, роясь в сумке. Черт, куда подевались эти проклятые ключи?
Барри Вайсс вышел из тени с поднятым молотком.
_
Я прикуривал для нас сигарету, когда он повернулся ко мне и сказал: «Прости, что я разозлился, Морри».
«Да ничего, — сказал я. — Немного слетел с катушек, наверное».
Все было очень кошерно и по-английски. «Ничего удивительного, —
добавил я. — Ночь выдалась трудной».
Суперинтендент Браун вовсе не обрадовался появлению Робертса, тем более что в этот момент пил чай. Это был ежедневный ритуал: он выпивал две чашки чая и съедал два жирных масляных печенья. Он обожал, убрав все лишнее со стола, макать печенье в чай, подносить ко рту и губами отделять намокшую часть. Пожалуй, черт побери, самое приятное время за весь день. Чаепитие шло своим чередом, когда вошел Робертс. Супер — голова откинута назад, рот открыт, как у Гомера Симпсона, — вовсе не являл собой воплощение власти и авторитета. Он едва не подавился, сказал:
— Я не слышал, чтобы ты стучал.
Робертс сразу пошел в наступление:
— Вы меня заменили.
— Что?
— Портер Нэш возглавляет расследование.
— Ты был в отпуске по семейным обстоятельствам.
— Я вернулся.
Суперинтендент с тоской посмотрел на чай и, решив поскорее выпроводить Робертса, спросил:
— А что, если досрочно уйти на пенсию?
Робертс печально улыбнулся и ответил:
— Нам будет очень вас не хватать, сэр.
Супер сказал себе, что имеет дело с сумасшедшим. Хейзел, полицейский психотерапевт, как-то сказал ему, что скорбь вносит беспорядок в мозги. Перед ним стояло явное доказательство, что Хейзел знает свое дело, — и кто бы когда-нибудь мог подумать, что он алкоголик? До сих пор Браун не мог смириться с мыслью, что его собственная марионетка Макдональд заложил доктора. Теперь Супер выпрямил спину, принял решительный вид, которым, как он надеялся, он славился, и сказал:
— У нас есть и другие срочные дела.
— Я ими займусь, — кивнул Робертс.
Браун, удивившись, что обошлось без возражений, примирительным тоном произнес:
— Тяжело потерять жену.
Лицо Робертса осветилось, он спросил:
— Вы потеряли жену, сэр?
— Ну нет… я…
— Тогда, — сказал он, — при всем моем уважении, откуда вам знать, тяжело это или нет?
И ушел. Даже не дождался, когда его отпустят. Чай уже покрывался пленкой, суперинтендент окунул в чашку печенье, сказал:
— Сумасшедший, вне всякого сомнения.
Робертс просмотрел текущие дела. Господи, тоска зеленая. Если на улицах и шла война, то полиция уже ее проиграла. Он полистал отчеты об изнасиловании, мошенничестве, поджогах, кражах со взломом и подумал: «Не пойти ли мне домой». Пусть волна анархии пройдет поверху. Встряхнулся и взял первое попавшееся под руку дело.
Ладно.
На пенсионеров нападали в их жилищах. Грабитель забирался в дом среди ночи, безжалостно избивал хозяина или хозяйку и забирал все деньги, которые находил. О нем было известно только то, что он белый, немногим старше двадцати. Робертс отложил папку, заметил идущего мимо Макдональда, позвал его и сказал:
— Найди мне карту Саутворка.
— Прямо сейчас?
— В следующее воскресенье! Разумеется, сейчас — и поторопись!
Макдональд действительно поторопился.
Робертс склонился над картой, сверил адреса домов, где побывал грабитель, и мысленно составил схему преступлений. Макдональд наклонился, посмотрел поверх его плеча и внес свою лепту:
— Дело тупиковое, сэр. Я сам ходил там по домам, ничего не узнал.
Робертс взял ручку, сделал пометки на карте и спросил:
— Видишь эти пометки?
— Да, сэр.
— Это дома, где живут пенсионеры.
— Верно, сэр.
— Теперь видишь, как они почти окружают вот это здание?
— Вижу, сэр, но…
— Заткнись. Теперь догадайся, что это за здание?
— С ходу не могу, сэр.
Робертс выпрямился, посмотрел на Макдональда, спросил:
— Ты никогда не удивлялся, почему ты до сих пор всего лишь констебль?
— Ну, сэр, я…
— Потому что ты невнимательный козел. Ты делаешь только то, что положено по штату, и отправляешься домой. Черт, да у регулировщика больше мозгов. Это здание — центральная почта. А что там происходит, как ты думаешь?
Макдональду хотелось пожать плечами и сказать: «Да ничего особенного».
Но он напряг мозги и ответил:
— Пенсии.
— Блеск Значит, вот что ты делаешь — идешь туда в день следующей выплаты, осматриваешься, обнаруживаешь парня лет двадцати с хвостиком, который болтается там без дела, затем возвращаешься ко мне.
— Слушаюсь, сэр.
— Ладно, давай теперь попробуем раскрыть еще одно дело.
У людей на Уолворт-роуд отбирали мобильные телефоны. Забавно, но если телефон оказывался не новым, грабитель его выбрасывал.
Робертс заметил:
— Это не грабеж, а служба на пользу общества.
Он с удивлением отмечал, что получает настоящее удовольствие. Прилив адреналина был настоящим блаженством. Робертс сказал:
— Знаешь что, Макдональд? Если ты раскроешь эти два дела, ты откроешь себе дорогу к званию сержанта.
Макдональд никогда не любил Робертса, теперь же он его ненавидел. Он решил подлизаться, надеясь, что этот зазнайка поставит решение этих двух дел ему в заслугу. Сказал:
— Так полезно наблюдать профессионала в действии.
Робертс глубоко вздохнул и сказал:
— Вообще-то я никогда не верил, что люди могут так разговаривать. Ты что, смотришь шоу Опры, зарабатываешь себе баллы? Вот что, сынок может, это и проходит с Супером, но мне на это насрать. Теперь вали отсюда и проверь почту!
Он открыл следующую папку. На Клэпхем Коммон нападают на мальчишек, обычно в то время, когда они возвращаются из школы домой. Робертс пометил, что следует поставить дневной полицейский патруль у школы на время окончания занятий. Это не прекратит нападения, но наверняка затруднит. Он встал, потянулся, взглянул на стопку папок, ждущих внимания, и сказал:
— По крайней мере, я хоть что-то сделал.
И пошел в буфет. Макдональдс был там, поедал толстый бутерброд. Робертс сказал:
— Я разве не сказал, куда ты должен пойти?
— Ну да, но я решил, что надо сначала подкрепиться.
— Ты неправильно решил. Двигай!
Макдональд начал завертывать бутерброд, но Робертс бросил:
— Оставь!
Когда констебль удалился, Робертс сел, почувствовал, что голоден, и осмотрел бутерброд. Ага, двойной бекон с кетчупом, даже помидор виднеется. Он откусил большой кусок.